Империя света - Енха Ким
— Обычной жизнью? Как раньше? — с болью в голосе возразил Киен. — И вы правда думаете, что это возможно?
— Конечно. — невозмутимо ответил Чон. — Стыдно о таком рассказывать, но очень давно, еще в самом начале брачной жизни, когда жена была беременна — ну, знаете, с беременной женой ведь этим нельзя заниматься, — я изменил ей с другой женщиной и попался. То есть, если совсем честно, я переспал с ее старшей сестрой. Сложно объяснить, но, в общем, так получилось. В жизни ведь всякое бывает. Естественно, был огромный скандал. Я до сих пор ума не приложу, как жена узнала обо всем. Она тогда была вне себя от ярости, грозилась аборт сделать. А сейчас даже и не скажешь, что такое вообще когда-то было. В конце концов все встает на свои места, поверьте мне. Я ведь, хоть и не намного, но все же на несколько лет больше вас прожил на этом свете.
— А что стало с сестрой жены?
Впервые за все время их разговора Чон явно заколебался: его губы слегка дрогнули, но на несколько мгновений замерли в нерешительности. Немного помолчав, он все же заговорил:
— Она покончила с собой. Нет, вы только не подумайте ничего, это совсем не из-за того случая. У ее мужа был свой бизнес, небольшая фирма, которая занималась запчастями для велосипедов — вроде педалей и сёдел, — но он разорился, и тогда они всей семьей заперлись в номере мотеля и выпили яд. Детишек очень жалко, такие милые были…
Чон сжал губы и некоторое время сидел молча. Гул машин на проспекте за домами становился все тише и уже почти не был слышен, так что даже звук телевизора, доносившийся из окон одной из квартир, казался куда громче. Молчание прервал Киен.
— Понятно.
— Что?
— Ваши эти… «Касио», — спокойно ответил Киен, — давайте их сюда.
— Ах, это? Ну вот и славно! Поверьте, вы приняли верное решение.
Чон подал знак кому-то сзади, и к Киену тут же подошел Чхольсу, который снял с него наручники.
— Это куда удобнее, чем наручники, — виноватым тоном добавил Чон и протянул электронный браслет Чхольсу.
Тот понажимал немного на кнопки и вернул браслет обратно:
— Все готово.
— Точно? Ничего настраивать больше не надо?
— Нет, не надо.
Киен подставил Чону левую руку. Холодный, как змея, браслет намертво обхватил его запястье, щелкнув металлической застежкой. Киен невольно вздрогнул. Чон облегченно улыбнулся и сказал:
— Ну что ж, теперь, когда вы его надели, перед тем, как вы отправитесь домой, нам надо, чтобы вы сделали для нас еще кое-что.
Киен ничего ему не ответил, продолжая неподвижно смотреть на свое запястье.
03:00
Империя света
49От берега к маяку тянулась длинная земляная насыпь. Примерно до середины она была абсолютно прямой, но потом отклонялась градусов на пятнадцать в сторону внутренней гавани, отчего сверху была похожа на бамбуковый ствол, который деревенские мальчишки согнули для забавы и, наигравшись, бросили в воду. Гавань располагалась примерно в четырех километрах от места, где сейчас стоял Киен. Вдали кое-где горели огни — видимо, какие-то кафе и рестораны все еще работали. Их тусклое отражение падало на поверхность ночного моря и разбегалось по воде мерцающей рябью. На небе не было видно ни луны, ни звезд. Укрывшись за большим камнем, Киен посмотрел на часы. Пока маяк бросал яркий свет в темную даль моря, на побережье за гаванью лучи поисковых прожекторов бесцельно скользили по береговой линии, описывая неправильные траектории.
Киен знал. Знал, что где-то там, вдалеке, притаившись в черной глубине моря, кто-то всматривается в темный берег через перископ. Члены экипажа провели несколько суток в душной подлодке, питаясь лишь сухой лапшой быстрого приготовления, не имея возможности нормально сходить в туалет; их нервы напряжены до предела, но они терпеливо ждут, время от времени перебирая в кармане капсулы с ядом, приготовленные на крайний случай; несколько конвойных в ластах сидят у самого люка, готовые к выходу по первому же сигналу.
Ровно в три часа ночи он достал из кармана ручной фонарь «Маглайт» и несколько раз посветил им вдаль. Луч растворялся в кромешной тьме ночного моря, и Киену казалось, будто он посылает сигнал куда-то в бескрайний космос. Спустя некоторое время над гребнями волн немного неуверенно замигал ответный сигнал. Несмотря на содержание и все обстоятельства этой короткой переклички, его сердце вдруг заколотилось от волнения. Они пришли за ним, рискуя собственной жизнью, и затаились на холодном морском дне в ожидании его сигнала. Хорошо обученные и подготовленные товарищи проделали долгий и опасный путь, движимые неколебимой верой в праведность возложенного на них долга. При мысли об этом он невольно почувствовал прилив ностальгии. Как бы то ни было, с группой связи № 130 была связана его молодость. Он был девятнадцатилетним юношей, который скучал по оставленным в Пхеньяне семье и любимой девушке и не имел ни малейшего понятия о том, какое его ждет будущее. Запах пота не покидал его ни на день, и его военная форма постоянно воняла. Он всегда ходил полуголодным, но крепкие мышцы и острое чутье никогда не подводили его. Он был уверен, что обрел верных товарищей, с которыми он готов разделить судьбу, и верил, что перед ними стоит великая задача, задача всей их жизни. Он верил, хотя и очень недолго, что человек способен изменить другого человека, и что эти новые люди смогут изменить весь мир. Сидя тут, в заброшенном уголке полуострова Тхэан, он еще раз с новой силой ощутил, насколько теперь оторван от всего этого. Насколько сильно он изменился с тех пор, как двадцать лет назад выплыл из этого самого моря. Он незаметно погрузился в иллюзию, будто с помощью этого карманного «Маглайта» вышел на связь с двадцатилетним Киеном и их отделяла друг от друга лишь эта береговая линия.
Конвойная команда, наверное, уже движется в сторону берега, рассекая плечами толщу воды и изо всех сил перебирая ластами. А может, их костюмы снаряжены пропеллерами. Киен прислушался. Ему показалось, что сквозь ритмичный шум прибоя пробивается едва различимый машинный гул. По его телу пробежала легкая дрожь. Морской ветер постепенно усиливался, и кончик носа покалывало от ледяной влаги. Киен слегка потер нос свободной рукой.
В какой-то момент лучи прожекторов, до этого лениво блуждавшие по прибрежной полосе, стали медленно сходиться в одном месте. Поначалу их движение казалось все еще беспорядочным, но вскоре столбы света один за другим поползли по извилистому берегу и выстроились вдоль воображаемой линии, соединяющей Киена с подводной лодкой. В ту же минуту раздался громкий треск, и из-за песчаных холмов в воздух со свистом взмыли осветительные ракеты. Разорвавшись на высоте двух километров, они озарили беззвездное небо ярким светом, и на несколько мгновений ночь превратилась в ясный день. По полосе света, в которой сошлись прожекторные лучи, ударила длинная пулеметная очередь. Пули врезались в гребни волн и стремительно мчались к своей подводной цели. Озаренный ракетами берег выглядел сюрреалистически: под черным ночным небом — залитый светом маленький мирок. Это странное сочетание чем-то напоминало реплику магриттовской «Империи света». Ярко высвеченные песчаные холмы не отбрасывали никакой тени; шквал пуль вылетал из притаившегося за холмами бункера и устремлялся прямо в море; лучи прожекторов падали под углом с высоты каменистого склона и, преломляясь на поверхности воды, рассыпались ослепительными брызгами. Киен отвел взгляд от развернувшейся на побережье сцены и погрузился в мысли об этом бесконечно длинном дне. Вдали продолжал грохотать пулеметный гром, однако он уже не казался устрашающим и опасным, и постепенно Киен вообще перестал его замечать. Лишь стаи сигнальных ракет снова и снова взлетали в черное небо и медленно опускались в море, оставляя за собой яркие следы.
В наушниках раздался голос Чона:
— Ну все, думаю, достаточно. Можете возвращаться.
Киен развернулся и осторожно зашагал в тень прочь от берега.
