Бен Хетч - Всюду третий лишний
С приветом,
Том. хххP. S. Ты почувствуешь себя совершенно иначе, когда встретишься с Люси. Поверь мне, придурок, что так оно и будет.
P. P. S. Папа положил на твой счет 200 фунтов – это его рождественский подарок. Не трать эти деньги на щекочущие нервы спортивные трюки.
26 декабря 2000 года
Первый день после Рождества – день вручения подарков, а я устал чувствовать, что мною играют. Доминик не может предметно поговорить со мной до 7 часов вечера. Прошлым вечером у нас был рождественский ужин в бистро в Нусе, а перед этим мы побывали в национальном парке, где посмотрели коал. Я сказал ей, что чувствую себя дураком из-за того, что приехал сюда, а она ответила «если ты дурак, то я не собираюсь быть с тобой. Поэтому вот тебе моя рука». Итак, я проехал 1000 километров, а за это она согласилась, садясь на идущий в город автобус для поздних пассажиров, подать мне руку.
Она все еще продолжает упорствовать, что это «не возможно». Я не что иное, как прибежище для нее, когда она уходит от Карлоса и Джона. От кого я могу найти прибежище у нее? «Все это часть пьесы» – еще одна ее фраза. Это типично французский способ восприятия жизни, и мне он не нравится, потому что он не предполагает, что хоть что-нибудь реально существует.
Разговор продолжился на застекленной террасе хостела.
– Ну а что это? Дружба, результатом которой стала пара поцелуев, – риторически объявила она в ответ на мои настойчивые просьбы поподробнее рассказать мне о своих чувствах. Я сказал ей, что она должна считать меня глупым, потому что я продолжал домогаться ее, несмотря на то что она выказывала ко мне явное равнодушие. А потом я сказал, что мне известно и то, что я не так уж глуп, и что все-таки между нами кое-что существует, хотя она и старается убедить себя в обратном. Однако когда я сказал это, то почувствовал, что сказанное прозвучало как-то неестественно, механически.
– Люди делают глупости, когда они влюблены, – сказала Доминик, и это меня разозлило, потому что, конечно же, это совершенно очевидно – я вовсе не влюблен в нее, я просто ничего не могу с собой поделать. Она пыталась убедить меня стать таким, каким ей хочется меня видеть, – несчастным в любви человеком. Она сказала, что через пару дней, которые мы проведем вместе, я обнаружу, что в душе у нее пустота. Я возразил, что это не так, однако почти не сомневался в том, что она права.
– Возможно, в душе у тебя пустота, – промолвил я.
Я произнес слово «возможно» и сразу же стал прилагать усилия к тому, чтобы не показаться одним из дурацких персонажей Маргерит Дюрас, романы которой совершенно вскружили ей голову – будущее это настоящее прошедшего и так далее.
Я совершенно не ощущал потребности в сне. Ночная гонка вывела из строя мои биологические часы, и я чувствовал нечеловеческую усталость. Я лег навзничь, мой пульс бешено колотился, в голове шумело, как будто внутри нее работал старый шумный мотор. В эту минуту мне больше всего хотелось снова оказаться в машине и снова мчаться так быстро, как это возможно, куда-нибудь, но только как можно дальше, правда, доехать туда за один пробег мне, очевидно, не удастся, потому что я наверняка засну за рулем и съеду с дороги.
Для того чтобы сделать эти записи, я незаметно присел в укромном уголке продовольственного супермаркета на Солнечном берегу, откуда недалеко до хостела. Доминик около бассейна демонстрирует двум уборщицам-француженкам платье, которое ей мать с отцом прислали на Рождество. Я немного подожду ее, а потом поеду назад, и она поймет, что причина моих несчастий в ней и что ей следует быть более расположенной ко мне.
Уже за полночь. Я только что говорил по телефону с отцом, Томом и Софи из будки в вестибюле хостела. Дети – Гарри, Роз, Бен и Эмма – сидели на кровати отца и разбирали подарки, которые нашли в своих чулках.
– Как будто это вы вчетвером в давно прошедшие времена, – со вздохом сказал отец, а я проглотил комок, подступивший к горлу.
Том взял трубку и, стараясь быть серьезным, заговорил со мной: «Обдумай все и только после встречи с Люси принимай решение. Доминик просто психопатка, а ты сейчас изводишься от одиночества – помни об этом».
– Я думаю, нам нужен стим, – сказал я Доминик днем, когда мы, возвращаясь из кафе, проходили мимо бассейна. Стим – этим словечком Доминик называла различные мази и кремы, усиливающие ощущения при сексуальных контактах; она говорила, что это слово уже вошло в их с Карлосом совместный лексикон.
– Прекрати, – оборвала меня она.
Беседа утомляет ее – она заставляет думать, а этого она как раз и не хочет. Я же чувствую противоположное – меня утомляет молчание.
– А как ты можешь знать, что нам нужен стим, до того, как все произошло? – спросила Доминик, тоскливым взглядом обводя клены, растущие вдоль дороги. – Если это происходит одновременно, то и стим не нужен.
Я хотел сказать ей, что опытный мужчина всегда может сделать так, что это происходит одновременно у обоих, и что я обладаю достаточной квалификацией для этого, но решил промолчать.
Доминик, отойдя от меня, весело щебетала на своем языке с двумя уборщицами-француженками; они смеялись и весело шутили, как будто ничто в этом мире их не заботило. Но неподалеку стоял я, дурак, да к тому же со взятой напрокат машиной.
Позже она сказала мне, над чем они смеялись: она сказала Сабрине, когда та спросила ее, состоим ли мы в отношениях, что ее проблема в том, что она больше не может доверять ни одному мужчине. На это Сабрина ответила: «О, ему ты можешь доверять. Есть мужчины, которые возвращаются, но уже с другой женщиной, а этот вернется с цветами для тебя».
Доминик ее слова развеселили, а я меня обеспокоили.
Следующий наш разговор был о приятных и отвратительных мужчинах и о том, как те и другие неправильно относятся к приятным мужчинам, поскольку они воспринимают и их и их поведение как нечто само собой разумеющееся. Я напомнил Доминик о том, как однажды пытался угнать автомобиль, дабы показать, что и я кой-чего стою.
– Я не имею в виду тебя, – ответила она.
Я только что снова звонил домой. Трубку взял Том.
– Папа в саду и плачет, – сказал он, а затем добавил, что обо мне спрашивал Дэнни. – Кажется, он стал намного лучше. Я сказал ему, что ты в Австралии и оттуда привезешь ему бумеранг. Он стал принимать новое лекарство, благодаря чему вспышек раздражения у него уже не бывает. Ведь ты помнишь, как папа относится к различным юбилеям и годовщинам?
Пришло еще одно письмо от Люси, прочитав которое я почувствовал себя виноватым.
Тема: мое терпенье совсем уже на исходе
Кому: Киту Ферли
От: Люси Джонс
Дорогой Кит!
Если ты еще читаешь мои письма, то хочу сказать тебе, что помню о том, что сегодня исполнился ровно год тому печальному событию, и я много думаю о тебе, а также и о Дэнни. Я много думаю и о нас, о том, что бывали у нас и хорошие времена, и о том, как все пошло не так. Я сидела на пороге входной двери и просто думала: «Господи, что мы делаем? С чего началась эта вражда между нами? Какая разница, кто и в чем виноват?» Что касается женитьбы, обзаведения детьми (а кому они нужны?) – в этих вопросах ты вел себя как истинный эгоист. Поверь мне, ты был просто невыносимым. Но я согласна, что и я тоже порядочная дрянь, если такое признание тебе приятно. Я говорила об этом с Лоран и до сих пор не понимаю, почему так вела себя. Во всяком случае, не потому, что не любила тебя. Ты знаешь, что я тебя любила и люблю сейчас. Просто не знаю, что тебе сказать. Все, что я сказала, кажется неправдой, поэтому считаю за лучшее вообще прекратить говорить что-либо. Ты тоже прав: от этого только хуже, но прости, я не могу иначе.
Все плохое в жизни прошло мимо меня. Люси Джонс, казалось, обитала в беззаботном мире. Но твое поведение так сильно изменилось, что я и сейчас не могу понять, что плохого я тебе сделала, из-за чего ты стал так скверно ко мне относиться. Я думаю, что все произошло потому, что ты разлюбил меня, а потом мы оба вышли из колеи. Прошу тебя, давай сделаем еще одну попытку расставить все по местам.
Я тебе прежде не говорила о том, что начала посещать консультацию по вопросам семейных отношений. Визиты туда помогают переносить нынешнюю ситуацию. На днях я рассказала консультантше о твоей диете, и она сказала, что ты именно та личность, которая может заинтересовать ее с чисто профессиональной точки зрения.
Кит, прошу тебя, ответь и напиши, что ты встретишь меня в аэропорту. Я положила на твой счет 100 фунтов.
27 декабря 2000 года
Сегодня утром я, встретившись с Доминик, поцеловал ее только лишь ради эксперимента, при этом посмотрел ей в лицо таким взглядом, как будто вонзал в нее нож.
– Тебе слишком нравятся физические контакты. Это выводит из равновесия, – сказала она, а затем добавила: – Ты не хочешь позавтракать? – пытаясь успокоить свои чувства и сгладить волнение, вызванное легким касанием моих губ.
