Иван Дроздов - Шальные миллионы
Нина говорила своим особенным, шутливо-ироничным тоном, но нельзя было не заметить и нотку властности, вдруг появившуюся у нее в одночасье.
Вошел Данилыч и доложил:
— К вам юрист. Позвольте?
— Пусть войдет.
Вошел начальник ивановской юридической конторы, поздравил с вступлением в наследство.
— Все оформлено, заверено в Бухаресте. Вы хозяйка этого прекрасного дворца и отныне самая богатая женщина Румынии и… кажется, всей Европы. Вот документы.
Раскрыл синюю, с золотой окаемкой папку, положил на стол. Стоял навытяжку, как солдат.
И Костя, и Сергей сидели в креслах оглушенные.
— Сколько сотрудников у вас в конторе?
— Три человека.
— И вы справляетесь со всеми делами?
— Да, сударыня. Но нам трудно, мы имеем дело с банками в нескольких странах в Европе и Америке.
— Как много вам платят?
— Я получаю пятьдесят тысяч в год, а юристы — по двадцать пять.
— Хорошо. Разрешаю вам нанять еще одного работника. За верную службу и в память о Силае Михайловиче премирую всех суммой в размере годового жалования. И, кроме того, в конце года всем сотрудникам будет начисляться премия в два месячных оклада.
— Благодарю, сударыня. Завтра подготовим бумаги.
— А документы по наследству… Садитесь, садитесь, пожалуйста. Надеюсь, у вас есть копии на случай утраты?
— Да, сударыня. Все важные документы мы готовим в нескольких копиях. Используем самую современную систему хранения и подстраховки. Она засекречена, но если вам угодно…
Юрист метнул настороженный взгляд на Ворониных.
— Подробности вы потом расскажете ему, — показала она на Сергея. — Важно, чтобы ваша система была надежной.
Юрист, сияя от радости, вышел.
А Костя, подсчитав в уме расходы, проговорил:
— Не слишком ли вы щедры, сударыня? Этот жест вытряхнет из вашего кармана сразу около ста пятидесяти тысяч долларов.
— Мама моя говорила: «Рука дающего не оскудевает». По этим законам она и живет. Ну а я ее дочь. И еще я слышала, что скупой платит дважды.
Нина подала братьям два документа: один на право владения виллой, другой — на два ивановских миллиарда. Костя и Сергей, прочитав бумаги, ничего не могли выговорить, смотрели на Нину, как на нечто упавшее с летающей тарелки.
Сергей поднялся, стал поздравлять. Сказал:
— Боюсь за нашу любовь, — не задерешь ли ты теперь нос, моя дорогая?
Нина засветилась широкой улыбкой:
— Сереженька, милый, родной мой… Один у меня есть бриллиант, — это ты, мой хороший. И любить я тебя буду до конца жизни. Слышишь, глупышка ты моя? И об этих противных деньгах больше мне ни слова. Твоя сестричка Анюта тоже имеет деньги, и ты знаешь, как она ими распоряжается. А мы с тобой разве не найдем им достойного применения?
— Да, это так, — поднялся Костя и стал ходить по ковру. — Но верно и то, что деньги — вещь коварная. Их украли у народа, но вернуть ему его же богатства не так просто. На каждом шагу подстерегают акулы. Они хватают на лету лакомый кусок и мгновенно заглатывают.
— Ты умница, Костя, и мы с Сергеем будем с тобой советоваться. И наша Анна… Люблю ее больше, чем вас, чертей. А ну-ка, звони ей.
Анюта ответила:
— Охрану «Шалаша» и всех нас взял на себя Малыш. Охрана Силая почти в полном составе перешла к нему. Он просит Нину и всех нас довериться ему. Я же могу за него поручиться. Сейчас прилетим на вертолете.
Нина, выключив телефон, проговорила:
— На Бога надейся, да сам не плошай.
— Ты о чем? — спросил Сергей.
— Попроси Данилыча, пусть он пригласит сюда начальника охраны Силая. И мы все вместе наметим план своей безопасности. Впрочем, не будем отказываться и от услуг Малыша.
В тот же день Нина провернула и другую важную операцию. Позвонила в Констанцу начальнику полиции Стефану Бурлеску.
— Я прошу вас приехать. Да, сейчас, немедленно.
Бурлеску явился через полчаса.
— Я теперь хозяйка этого дома, — сказала Нина и подала комиссару полиции документ.
Тот, прочитав, сказал:
— Я знал об этом еще при жизни господина Иванова.
— Даже так!
— Я встречался с вами с удовольствием. Вы изволили называть меня просто Стефан. Был бы рад, если бы и впредь…
— Вы достаточно молоды, и я с удовольствием буду называть вас по имени.
— А кроме того, — поклонился Стефан в сторону Кости, — мы с Костей большие друзья, — так что считайте меня своим человеком, почти членом семьи.
— Хорошо. Теперь о деле. Мне нужна охрана. Новая, надежная. Абсолютно надежная, если таковая существует в природе.
— Надежность зависит от оплаты. Если хорошо платят, ее труднее перекупить. И, конечно, от количества людей.
— Сколько людей охраняют моего суженого, Бориса Иванова?
— Не знаю. Они это держат в секрете.
— Кто они? Что за люди его охраняют?
— Я и этого не знаю, но, думаю, его охрана, как и охрана Малыша, состоит из двух команд — русской и английской. Они не все сюда прилетели, не могу судить о количестве. Но, полагаю, они стоят ему не один миллион.
— А сколько нужно платить вашим людям?
— Мне нужна команда человек в тридцать. Полагаю, что по тридцать тысяч в год будет достаточно.
— Ну, положим, команда в тридцать человек вроде бы и ни к чему. Но воля ваша… Да если еще вам назначить жалование в сто тысяч… Охрана мне обойдется в миллион. Деньги от меня будете получать вы. Нанимать команду, оплачивать, поощрять — это ваши заботы.
Стефан поклонился.
— Ваша щедрость сродни королевской.
— Охрана нужна немедленно, сейчас же. И без моего позволения в дом никого не пускать.
— Поставлю временный караул, — два полицейских уже стоят у входа, — а команду постоянную сколочу через два дня.
Он позвонил в городскую управу, приказал срочно выделить наряд из восьми полицейских и трех офицеров. На сборы и на дорогу отвел два часа.
Нина выписала чек на триста тысяч долларов.
— Это аванс. Остальное получите при условии, если со мной, моими друзьями и виллой ничего не случится.
— Хорошо, вы дадите мне список лиц, подлежащих охране.
— Их всего четыре: троих вы видите, а четвертая — Анна Воронина, их сестра.
— Все понял. И смею вас заверить: румыны в подобных делах не уступят Скотланд-Ярду. Мы умеем ценить дружбу и тех, кто нам доверяет.
Удаляясь, Стефан многозначительно посмотрел на Костю, — дескать, вон ты как высоко летаешь.
Для полиции «Шалаш» был особо важным объектом: всякое происшествие тут немедленно аукнулось бы и в правительстве.
Вошел Данилыч и пригласил всех на обед. Нина, вставая, сказала:
— Завтракать, обедать и ужинать будем внизу, в столовой.
Ни Костя, ни Сергей никогда не были в столовой, — тут обыкновенно собирались только по желанию Силая, — и теперь, войдя в нее, были поражены ее необычным, торжественно-величавым видом. В огромном помещении, где разместилась бы большая трехкомнатная квартира, царил полумрак, и только зеркально-черный стол и расставленный на нем веймарский сервиз — кобальтовый с золотом — освещались двумя бронзовыми люстрами с хрустальными подвесками. Перед каждым прибором стояло черное, обитое бордовой кожей кресло с высокой спинкой. Во главе стола кресло было заметно выше других, оно оставалось свободным, а Нина опустилась в кресло напротив. Справа от нее с салфеткой в руке стоял Данилыч, слева сел на задние лапы и величаво задрал голову пес Барон. Нина показала кресло по левую руку Косте, справа от себя посадила Сергея. Глаза ее торжественно блестели, в углах губ блуждала детская шаловливая улыбка.
Как-то незаметно вошел в столовую и словно бы подкрался к столу заспанный, помятый и нечисто выбритый Борис Иванов. Косо оглядев всех, буркнул: «Здравствуйте!» И не понимая значения пустого кресла отца, плюхнулся в него.
Борис видел Костю раза два в Питере, знал, что он брат Анны, — посмотрел на него не так зло, как на Сергея.
— Разрешите вас познакомить: это мой муж Борис Силаевич Иванов, а это братья Воронины — Константин и Сергей.
Борис, заслышав слово «братья», повеселел, кивнул обоим и взял в руку вилку. Поднял взгляд на Данилыча, буркнул:
— Ну, что там?
Данилыч, чуть склонил голову, ответил суховато:
— Сейчас подадут.
Как раз в этот момент в раскрытое окно ворвался железный клекот вертолета, на поляне, прямо перед окном, приземлилась тупорылая птица, и из чрева ее, точно горох, посыпались люди. Их было семь человек. И все они тесной гурьбой устремились к главному входу, но тут им путь преградили полицейские.
— Извините, мы сейчас доложим.
Телефонную трубку взял Данилыч, отвечал не спеша и держал позу премьер-министра.
— Хорошо, я доложу госпоже. Подошел к Нине и стал говорить на ухо.
— Какого черта! — вскинулся Иванов. — Кто тут хозяин? Пусть все проходят.
