Кэрол Брант - Скажи волкам, что я дома
— Да, я все поняла. Правда.
Мама легонько похлопала по дивану рядом с собой, я слезла с кресла, пересела на диван и прижалась к маме, чего не делала уже много лет. Это было так хорошо, так тепло и уютно.
Реклама закончилась, «Субботний вечер» продолжился выступлением Джона Ловитца со сценкой о службе почтовой доставки под названием «Эйнштейн Экспресс», которая, согласно теории Эйнштейна о пространственно-временном континууме, доставляла посылки по адресу прежде, чем их успевали отправить. Сама идея мне очень понравилась, но шутки были совсем не смешные — впрочем, как и все шутки в «Субботнем вечере».
Но мне было все равно. Этот день скоро закончится, и у мамы такое мягкое плечо, и диван тоже мягкий, и Сюзан Вега поет в телевизоре «Люку», песню о грустном маленьком мальчике, который живет на втором этаже, и все так спокойно, так правильно.
В тот вечер время как будто остановилось. Все происходило словно в замедленной съемке. Когда мама смеялась, ее плечо тряслось — в точности как у Финна, — а папа тихонько фыркал. Когда передача закончилась, родители пошли спать, а я засела на кухне — караулить заднюю дверь. Тоби все сделает так, как надо. У него все получится. Конечно, получится. Все будет хорошо, — уговаривала я себя. Я скажу Тоби «спасибо» за то, что он для меня сделал, и все опять придет в норму. Дождь барабанил в оконное стекло, а я смотрела во двор. На наши с Гретой старые качели, на кусты рододендронов, качавшиеся от ветра. Я долго стояла, глядя в темноту за окном, и ждала Тоби.
А потом в дверь позвонили.
58
На пороге стояли двое полицейских. Одного из них я узнала. Это был офицер Геллски, который каждый год приходит к нам в школу и рассказывает о злонамеренных незнакомцах, третьем рельсе, катании на велосипеде без шлема и прочих опасностях, которые подстерегают детей на улицах. Он был старше моих родителей. А второй полицейский был совсем юным.
Между ними стояла Грета — с жалким, совсем потерянным видом. Стояла вся напряженная, глядя себе под ноги. Она по-прежнему была в юбке из пальмовых листьев — в костюме Кровавой Мэри — и промокла насквозь. Мокрые волосы липли к лицу, грим растекся и смешался с грязью. Дождь лил как из ведра, и козырек над крыльцом от него не спасал. Но папа просто стоял, замерев в дверном проеме, и смотрел на Грету во все глаза.
— Грета… что с тобой? — прошептал он. — С ней все в порядке?
— Нам можно войти? — спросил офицер Геллски.
— Да, конечно. Входите. — Папа распахнул дверь пошире и отступил, освобождая проход. Все трое вошли в прихожую. Молодой полицейский посмотрел на свои грязные ботинки и вопросительно взглянул на маму.
— Не беспокойтесь, я потом уберу, — сказала она. — Проходите на кухню. Сюда.
Полицейские пошли впереди. Грета поплелась следом. Папа приобнял ее за плечи, привел на кухню и усадил на стул. Теперь — из-за присутствия двух полицейских — наша кухня казалось совсем-совсем крошечной. Из-за их синей формы и громоздких пистолетов все в нашем доме казалась непрочным и хрупким.
— Вы присядьте, — сказала мама.
— Ничего, мы постоим, — ответил офицер Геллски, выдавив улыбку.
Молодой полицейский протянул маме большой пластиковый пакет.
— Это пальто вашей дочери. Оно промокло насквозь.
Мама взяла пакет, но держала его на вытянутой руке.
— Джун, пожалуйста, брось его в ванну, — сказала она, не глядя на меня.
Я стояла в дверях, и мне пришлось войти в кухню, чтобы взять у мамы пакет. Я постаралась пройти как можно ближе к Грете, и мне удалось легонько задеть ее локтем. Я пыталась поймать ее взгляд, но она на меня не смотрела. Даже на миг не взглянула.
— Джун, быстрее, — сказала мама. — А то весь пол нам зальет.
Из коридора мне было слышно, как мама с папой принялись расспрашивать полицейских, наперебой осыпая их вопросами. Разумеется, они волновались за Грету. А я думала только о Тоби. Что стало с Тоби? Если Грету привели полицейские, значит, Тоби ее не нашел? Может быть, он заблудился в лесу? Или пришел слишком поздно? И теперь он всю ночь будет бродить по лесу в поисках Греты, чтобы сдержать свое слово? Я бегом поднялась по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, влетела в ванную и вывалила промокшее пальто из пакета — прямо в ванну, как велела мама.
Я не приглядывалась к пальто, мне хотелось поскорее вернуться на кухню и послушать, что там говорят. Но когда я уже протянула руку, чтобы выключить свет в ванной, что-то заставило меня обернуться и присмотреться к пальто повнимательнее. Оно было не черным. А ведь пальто Греты должно быть черным. Пару секунд я смотрела на мокрый ком в ванне, похожий на какого-то мертвого зверя, — смотрела и не понимала, что это. И только потом до меня дошло. Серое шерстяное пальто. Пальто Финна. Пальто, в котором теперь ходит Тоби. Которое было на нем, когда мы с ним ездили в зоопарк.
Я опрометью бросилась вниз.
Когда я подходила к кухне, мама как раз говорила, обращаясь к двум полицейским:
— Объясните нам, что происходит.
Я встала в дверях, слушая и наблюдая. Пытаясь поймать взгляд Греты.
— Ну, во-первых, нам кажется, с Гретой все хорошо, — сказал офицер Геллски. — Это самое главное.
— Где вы ее нашли? — спросила мама, сцепив пальцы в замок.
— За школой, миссис Элбас. В лесу. Подростки иногда собираются там на гулянки. Нам это известно, и мы следим, чтобы не было безобразий. Похоже, ваша дочь выпила лишнего. — Он указал взглядом на Грету. — Как говорится, не рассчитала силы. Но сейчас нас беспокоит не это.
«Посмотри на меня, Грета. Посмотри же на меня», — посылала я мысленные сигналы, но Грета по-прежнему не смотрела в мою сторону.
— Вас это не беспокоит? — переспросил папа.
Молодой полицейский нервно топтался на месте, переминаясь с ноги на ногу. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, как будто теперь, когда он исполнил свой долг и отдал пальто, ему было некуда себя деть.
— Сейчас нас беспокоит другое, — сказал офицер Геллски.
— И что же?
— Там был мужчина, мистер Элбас.
У меня внутри все оборвалось. В животе образовалась холодная, всепоглощающая пустота — слишком большая для моего тела. «Посмотри на меня, Грета. Пожалуйста, посмотри на меня».
— Мужчина? Какой еще мужчина? — Теперь папин голос звучал встревоженно, в нем появились звенящие нотки.
Офицер Геллски рассказал все, как было. Они с напарником сидели в патрульной машине на стоянке у школы. Кто-то из жителей того квартала позвонил в полицейский участок и пожаловался на шум — такое бывает достаточно часто по вечерам в субботу. Но на этот раз звонивший сообщил, что слышал крики. Не просто обычный шум от вечеринки. В лесу кричала какая-то девочка. И офицер Геллски с напарником сели в машину и поехали проверять, что там и как. Они сидели в машине с выключенными фарами и наблюдали за лесом. Пытались понять, есть там кто-нибудь или нет.
— Потом мы вышли из машины. Хотели немножко пройтись по лесу, но тут ливанул дождь. Прямо как из ведра. Ну, мы и подумали: стоит ли мокнуть? Если там и была вечеринка, то теперь-то уж точно все разбегутся, раз так льет.
Мысли вихрем неслись у меня в голове, совершенно шальные и дикие мысли.
— Мы совсем собрались уезжать. Я уже завел двигатель, включил фары. — Офицер Геллски изобразил пантомимой, как он поворачивает ключ зажигания. — Дал задний ход. Мы стояли лицом к лесу, так что свет фар хорошо освещал деревья на опушке, и вот тут он и вышел.
— Ничего не понимаю, — пробормотал папа.
Молодой полицейский сделал шаг вперед.
— Человек, о котором идет речь, вышел из леса, держа на руках вашу дочь, мистер Элбас. — Он продемонстрировал, как это было, выставив перед собой согнутые руки, словно держал охапку дров или что-то типа того.
— Сказать по правде, сперва мы подумали, что он несет собаку. Мертвую собаку. — Геллски поднял руку. — Без обид.
— Но это было пальто, — сказал молодой полицейский.
Геллски продолжал говорить, а у меня перед глазами вставали картины. Я очень живо представляла себе, как это было. Тоби, похожий на долговязого Икабода Крейна, бежит по холодному мокрому лесу, прижимая к себе Грету, укутанную в промокшее пальто. Бежит со всех ног. Его благородное, доброе сердце бьется на пределе сил. Я видела это словно воочию. Как он старается сделать все правильно — ради меня, ради Финна, — как выходит из леса и спотыкается, ослепленный на миг светом фар, направленным прямо на него. Как он щурится, еще крепче прижав Грету к себе, и с них обоих ручьями течет вода.
— Мы усадили обоих в машину, на мужчину надели наручники. Мы не добились от них ни слова. Оба молчали как рыбы.
— Этот мужчина… — сказала мама, глядя куда-то в пространство между полицейскими и Гретой. — Грета, кто этот человек? О чем они говорят? Вечеринка же была у Ридсов, разве не так? Я не…
