Анатолий Козинский - КРИТИЧЕСКАЯ МАССА ЯДЕРНОГО РАСПАДА. книга вторая.
— Дать опознавательный и позывной, — приказал Антон сигнальщику, что в смысловом переводе означало «свои мы в доску, я бортовой номер такой-то».
Внизу надстройки рубки рядом с рулевым, заглядывая сквозь прочную двухсантиметровую пластмассу окошек, в меховой одежде толстый, как упитанный боров, пыхтел своей неизменной «шипкой» Борисов.
— Господи, — подумал Антон, — когда же ты меня от него избавишь?
Перед выходом в море комдив потребовал представить подробный план отработки курсовой задачи № 2. Антон такой план составил из двух частей: проверка «железа» — уточнение его возможностей, замер маневренных элементов и физических полей; отработка экипажа в умении управлять кораблём в самых разнообразных типовых ситуациях обычной простой и аварийной обстановки. Составленный план он отдал Гошину и тот потопал с ним на утверждение к комдиву. Вышел он оттуда красный, как свежесваренный рак.
В каюте Антона командир из горлышка графина попил воды и голосом утопающего, вынырнувшего на секунду из поглотившей его пучины, завопил:
— А где написано?! — и уже тише добавил, — что б ему на том свете на жопе черти кайлом писали китайские иероглифы!
— Тьфу! — отругал себя Антон, — так вот же портфель!
Гошин молча схватил портфель и замелькал ботинками туда откуда вышел.
Вернулся он измочаленный, но довольный.
— Держи, старпом, — он бросил журнал планов отработки курсовых задач на стол. Этот крысятник меня задолбал. Но… — он победно потряс портфелем, — с этим нас не укусишь! Молодец, старпом, работать с ним ты научился.
— С волками жить — по-волчьи выть! или С кем поведёшься — от того и наберёшься! — ответил Антон. Нам уже ничего не страшно. Мы «королевские» и уже пообвыкли. А каково остальным?
Если говорить честно, то именно у Борисова Антон научился по-настоящему уважать воинские законы, научился работать, исполняя требования руководящих документов. Просто вся эта наука у комдива шла методом грубого принуждения и унижения подчинённых. Это портило им жизнь, не способствовало здоровью и не прибавляло любви к военно-морской службе.
— Вот так-то, товарищ Борисов, мухомор ты мой обкуренный! Какой фокус ты ещё нам готовишь? — вопросительно подумал Антон.
Основная работа кораблю предстояла в полигонах Мотовского залива. Прибыв туда, командир донёс на командный пункт флота о занятии полигонов и погружении в соответствии с планом. Корабль начал подготовку к уходу под воду.
За борт полетели банки, склянки, разный прочий мусор, недоеденные флотские борщи и каши. Осушались трюма и цистерны грязной воды. Высасывая отработанный и спёртый воздух из отсеков, натужно шумели корабельные вентиляторы. Командир БЧ-5 представил на утверждение командиру ведомость расчёта дифферентовки. С облегчением из надводного гальюна выскочил последний подводник.
Корабль, как непорочная невеста — чистенький и опрятный, приготовился погрузиться в объятия загадочных и непредсказуемых глубин моря.
Антон приказал перевести управление вертикальным рулём в центральный пост. Вниз убрали прожектор, бинокли и прочий инвентарь, закрыли герметичную ёмкость репитера гирокомпаса.
Борисов, спускаясь вниз по трапу входной трубы рубки, плотно перекрыл её сечение и, создав временный вакуум, со смачным «шпоком» провалился вниз.
— Ну, что, старпом, перекурим и вниз, — предложил Гошин, вытряхивая из пачки сигареты.
— Это можно, внизу этот зануда возможности перекурить нам не даст, — согласился Антон.
— Да чёрт с ним, — сказал неунывающий командир, — всё равно мы победим!
Они перекурили.
— Ну что ж, с богом! — промолвил Гошин и дал команду, — По местам стоять к погружению!
Всё шло нормально: лодка погрузилась на безопасную сорокаметровую глубину и по боевой готовности № 2 экипаж начал работать по распорядку дня согласно суточному плану.
Начали с малого — с тренировок в составе боевых смен. В первую очередь, это тренировки по дифферентовке субмарины, удержание её на заданной глубине с отрицательной и положительной плавучестью и других штатных режимах управления кораблём.
Борисов как сквозь землю провалился — нет его и всё!
— Наверное в каюте приспнул, — высказал предположение Гошин. — Пойду-ка я в гальюн пописаю — мочевой пузырь полнохинёк. Если его не продуть, как цистерну «быструю», то пойду ко дну, то есть, «надую» в штаны.
Он спустился на нижнюю палубу третьего отсека, где размещался гальюн и так же пропал — не показывался, хотя судя по времени, можно было «продуть» не только одну «быструю», но и весь «балласт».
— Ничего, дорвался человек до желаемого момента, пусть его потешится, — решил Антон. Мы же пока поработаем, — и продолжал действовать по плану.
Наконец, весьма неожиданно, из лаза верхней палубы центрального поста показалась потная макушка головы Борисова.
— Здрасте, приехали! — этот хмырь сейчас поставит всё с ног на голову так, что мокрые штаны будут у всего экипажа. Не дам! — решил Антон и довольный принятым решением всё же, как положено по уставу, доложил ему чем в данный момент занимается экипаж.
Комдив, не глядя на Липовецкого и до конца не выслушав доклад, изрёк:
— Занимаетесь вы ерундой. Это не отработка, а сплошной курорт. Придёт командир, — он кинул беглый взгляд на лаз, — вместе с ним вам прибыть ко мне в каюту. Посмотрим ваш суточный план и распорядок дня. Хлопнув переборочным люком он удалился во второй отсек.
— У-у-у гад, прежде чем фыркать и давать дурные указания научился бы закрывать, не хлопая, люк, — выругался Антон. — Где же всё-таки командир? А-а, вот и он!
Из того же лаза вылез Гошин и не то чтобы улыбался — он хохотал!
— Ничего себе «хахоньки»! — подумал Антон, — в этом гальюне раздают увеселительные пряники или там всех перепрограммируют? Один начальник вылез — недоволен, как ведьма у которой испортилась летающая метла, другой же — ржёт неизвестно почему. Вы бы обменялись впечатлениями — как раз вошли бы в норму!
— Антон, не могу удержаться, — улыбаясь начал рассказывать Гошин. — Припёрло меня здорово, спускаюсь к двери гальюна — занято! Жду. Только шуршит внутри желаемого объекта вентилятор. Сколько же можно! Постучал…. В ответ ни звука. Жду на пределе! Постучал в дверь ногой — бесполезно. Кричу: выходи по-хорошему с поднятыми руками! Ты что там, из яиц цыплят высиживаешь, что ли? — раз и перекрыл приточный грибок трубы вентиляции. Вентилятор завыл — никакой реакции. Ну, курица, высиживай теперь цыплят в темноте — щёлк и выключил свет. Наконец дверь открывается: оттуда со штанами в руках вываливается Борисов! Я его — в сторону и мимо бегом в гальюн. Сижу и хохочу аж слёзы из глаз идут: и по поводу ситуации, и от удовольствия облегчения. Уже за дверью услышал недовольное бурчание:
— Хулиганят тут! Ишь ты, нахальные командиры пошли. Никакого почтения. А если у меня запоры….
Так, что старпом, будет он нас долбать пока не просрётся….
— Ага, он уже начал! — Антон передал указание начальника.
— А вот это уж нет — накось выкуси! Оставлять центральный пост нам вдвоём одновремённо нельзя. Бери бумаги и иди сам. У тебя это получается лучше. Настаивай на своём. Если хочет, пусть делает запись в вахтенном журнале и командует лодкой сам, — решительно воспротивился командир.
Борисов с бледным лицом, мутным взглядом смерил вошедшего в каюту Антона и потребовал:
— Давай, выкладывай свой курортный распорядок дня….
Антон молча положил затребованный документ на стол. Так же молча, не читая, комдив своим здоровенным карандашом поставил на нём жирный крест.
Антон молчал. Пауза затягивалась.
— Ну? — наконец из-под очков вопросительно прогудел Борисов.
— А что «ну»? Куда дальше ехать я не знаю. Видите: в левом верхнем углу распорядка дня согласно корабельному уставу утверждающая подпись командира подводной лодки имеется в наличии. В правом верхнем углу красуется и ваша согласующая подпись. Что обозначает ваш красный крест я не понимаю. То что он не знак международной организации красного креста для меня так же ясно. Восемь часов в сутки каждый член экипажа несёт ходовую вахту у работающих механизмов, четыре часа в составе экипажа проводятся учения и тренировки. Итого рабочий день подводника 12 часов. Остальное время это сон, приборки, приём пищи, общие боевые тревоги при всплытиях на сеансы связи и другие маневры занимают времени не мало. Если распорядок уплотнить, люди будут засыпать у работающей техники на боевых постах. Вам нужны аварии, пожары, и взрывы? Перечёркивайте ещё раз этот распорядок дня, но менять в нём что-либо я не буду.
Кроме того, общий план отработки задачи № 2 вами так же подписан. В нём всё учтено. Это «всё» мы успеем отработать в нормальном, в разумных пределах усиленном режиме.
