Андрей Ларченко-Солонин - Инок

Неожиданно праздничную тишину ясного августовского вечера прорезал протяжный вой волка. Зверь находился где-то совсем рядом и, казалось, наполнял своим жалобным голосом всё окружающеё его пространство.

Это не был вой голодного хищника. Скорее всего, сказочную идиллию тайги прорезал крик тоски и сожаления о чём-то бесконечно дорогом и умершем безвозвратно. Над верхушками красавиц елей разнёсся крик души, которая уже не в силах больше выносить ту боль, что непосильной ношей взвалила на её плечи чья-то черная рука, по самый локоть выпачканная тёплой кровью невинных жертв. И тот крик был смешан со страхом, но только не за собственную жизнь. Смерть страшна, наверное, лишь своей неизвестностью. Быть может, иногда она бывает даже избавлением. Это был страх за то, что эта самая рука вовсе не ведала того, что творит. А получая каждую новую порцию страданий за то, что уже совершила, даже нё осознавала причины своих бед, а лишь ещё больше озлоблялась, творя всё новые злодеяния и причиняя новую боль людям. Ну, а в итоге ей, конечно, предстояло ответить за всё сполна. И вот это было уже действительно страшно, но, наверное, всё-таки справедливо.

Зверь замолчал так же неожиданно, как и начал выть. Серёга продолжал сидеть неподвижно. Странно, но ему вдруг показалось, что вот именно сейчас он хотел бы петь ту же самую песню. По щеке скатилась не – прошеная слеза. В эти минуты человек стал сильно похож на загнанного в угол и скалящего клыки зверя, у которого когда-то было прошлое, но нет и, наверное, уже никогда не будет будущего.

– Я был так же как зверь,– В угол загнан людьми.

Слова из песни на ум пришли сами собой. А ему сейчас больше всего на свете хотелось просто жить, просто растить детей, просто любить. Но жизнь, как всегда, диктовала совсем другие правила. А спорить с ней оказалось неимоверно трудно.

Игра на выживание шла, как обычно, не на равных.

«Видимо, предстоит смертельная схватка. Но я не стану наносить удар в спину». Быть может, кто-то посчитает такие суждения глупостью или ханжеством. Но, наверно, именно в этом и заключена высшая истина жизни. Сохранить свой человеческий облик даже в нечеловеческих условиях. На такое способен далеко не каждый. И возможно, что именно это помогало Серёге до сих пор оставаться в живых даже там где человеку выжить попросту невозможно.

«Странно, и чего это он вдруг так сразу замолчал? Может, людей почуял? Значит, идут. Терпят лишения, теряют друзей. И всё ради того, чтобы напиться моей крови».

Минутная слабость уже прошла. Сейчас действиями воина, одиноко стоящего на вершине скалы, вновь руководил один только разум. По – другому выжить нельзя. Он стоял, плотно прижавшись к огромному камню у самого края пропасти. Это было наиболее удобное место для встречи. А ждать пришлось совсем не долго.

Утро на боевом дежурстве у Игоря началось как обычно. После развода протирал от грязи и копоти боевую машину. Парень настолько увлёкся своей работой, что не заметил, как сзади неслышно подошли капитан Северцев, на пару с комбатом.

– Что, Игорь, машину готовишь? Это правильно. Скоро на боевое вылетаем. Поступила информация, что в районе орудует группа террористов-партизан. Наша задача – определить их дислокацию. Определить и по возможности обезвредить. Особое внимание обращать на дым и прочие признаки присутствия человека. Люди здесь – гости не частые. На прогулку в эти дебри, как известно, никто не приходит.

Через пятнадцать минут вертолёт уже поднялся в воздух и лёг курсом на север. Туда, где на многие сотни и сотни километров простиралось лишь безбрежное море тайги. Туда, куда боялись заходить охотники, ибо те места пользовались в народе совсем не доброй славой, если только не сказать большего. Они летели туда, где сплошная стена непроходимого леса хранила в себе тайны, которые не разгаданы, да и вообще вряд ли когда-нибудь могут быть разгаданы человеком.

– Товарищ капитан, а что там случилось? – спросил Игорь у своего командира.

– Я и сам не знаю точно пока. Но надеюсь разобраться. Информация поступила расплывчатая, нужно проверить. Правду знает только тайга, а она, как известно, женщина неразговорчивая.

– Да. Это уж точно. У меня вот дядька родной где-то в этих местах без вести пропал.

– Ты чего нос повесил? Погоди горевать раньше времени. Может, вернётся ещё не сегодня – завтра.

– Это вряд ли. Уже и в живых, наверное, давно нет. Больше года прошло. Я ему давал вот точно такую же трубу. Моё собственное изобретение. Сегодня, наверно, верну её тайге. Первую-то она вместе с ним где-то прячет, так пусть и вторую заберёт.

– Ну-ка дай сюда. А как ею пользоваться?

– Пользоваться очень просто. Набираешь ноль, три, три. И всё, вызов пошёл. На другом конце провода должны ответить.

– Вот и хорошо. Пусть вызов идёт. Выкинуть её ты всегда успеешь.

Игорь невесело улыбнулся. Он понимал, что Северцев его успокаивает. Хотя на самом деле это было не совсем так. Капитан раньше уже что-то слышал про этот случай, и сейчас история его заинтересовала.

– Ты лучше расскажи-ка мне, Игорёха, зачем твоему родственнику понадобилось забираться в здешние глухие места?

– Длинная это история, товарищ капитан. В двух словах не расскажешь. На заводе деньги по полгода не дают. Жена пилит. Семья голодает. Вот супруга любимая ему работу, значит, и подыскала денежную. Подзаработает, мол, да и глаза мозолить не будет заодно. А он не отказался. Иначе ведь скажет, что лентяй, деньги не хочет зарабатывать, семью кормить, ну, и так далее. Честный был слишком, видно. Недаром в народе говорят: «Слишком хорошо – тоже нехорошо».

– В экспедицию, говоришь, ушёл. А чего здесь искать-то?

– Про это я не знаю, товарищ капитан. Он не рассказывал ничего. Лишнего слова сроду не вытянешь, такой уж человек.

Северцев вздохнул.

– Да, брат. Сейчас проблемы у всех одни и те же. Безденежье, нищета, жена пилит и каждый раз грозится к богатому уйти. Но я так считаю: в любой ситуации всегда нужно уметь оставаться самим собой и никогда, слышишь, никогда не идти на поводу у минутной слабости. А бабы – они, брат, всегда гнули, гнут и будут гнуть свою линию. Им главное, чтобы мужик в дом денег побольше тащил, жить хорошо и в достатке. А что да как, это уже вопрос второй.

Большие деньги, они ведь сейчас нередко бывают выпачканы кровью или страданиями других людей. Но от этого для многих вовсе не теряют своей привлекательности. И парадокс здесь, пожалуй, налицо. Для жадного человека денег много не бывает никогда, а значит, их всегда мало, всегда не хватает. Но ты запомни главное: счастлив не тот, у кого много, счастлив тот, кому хватает. Моя вот мне тоже твердит: «Уходи, уходи из армии. Хватит, говорит, уже по лесам скитаться, за нищенскую зарплату». А куда мне идти-то? Кем я там стану? Вышибалой? Могу, конечно. Но только вот загвоздка есть одна. Совсем не нравится мне людей вышибать. Пусть даже и за очень большие деньги.

По всему было видно, что Северцеву сейчас попросту очень нужно выговориться, и Игорь его не перебивал, хотя сильно хотел бы задать своему командиру несколько интересных, на его взгляд, вопросов.

– Ну, вот как-то раз приезжает к ней фраер расфуфыренный на «мерсе». Весь в золоте, разодетый, кожа масляная. Одноклассник, говорит. Подарки там разные дорогие привёз ей и детишкам. Даже мне рубаху купил. На мол, носи, с барского плеча, так сказать, не кашляй. Я, говорит, в гости к вам приехал. Ну, и вы, мол, ко мне в гости тоже приезжайте.

Он замолчал, задумчиво вглядываясь куда-то в даль через толстое стекло.

– Ну а Вы, Вы-то что?

Игорь с товарищем просто сгорали от нетерпения.

– Ну, что я, я ему объясняю, спокойно и по-русски, конечно. Забирай, говорю, все свои подарки побыстрее да уезжай отсюда поскорее и никогда больше не возвращайся, соответственно. А тот – опять за своё. Нет, мол, не уеду, в гости к однокласснице приехал. Ну, раз не хочешь, не надо. Оставайся здесь тогда. Вот я обойму и разрядил евошнему «мэрсу» по колёсам и торты по машине заодно размазал. «Дорогие, – кричит, – торты-то, ну дак ведь и машина тоже, соответственно, недешевая, согласись». Моя орёт: «Караул, убивают», – ну, и к командиру бегом. А комбат – мужик, сами знаете, с понятиями. Сразу патруль на место. Те его обшманали, ствол без документов отмели. Пистолет-автомат, не знаю какой, но точно, что иностранного производства и дорогущий до ужаса. Боевик – то этот, наверно, до сих пор ещё по милициям бегает, объясняет, откуда у него такой самопал появился. Хотя, возможно, с его деньгами это уладить не так уж и сложно. Главное, что здесь больше не появляется. Наверно, дорогу подзабыл.

Ребята улыбнулись. Конец этой истории им точно понравился.

– Вы всё правильно сделали, товарищ капитан, – проговорил Игорь, когда Северцев замолчал.

– Так-то оно так, Игорёк. Но только, я думаю, что у этой истории ещё будет своё продолжение. Я, конечно, тоже не лыком шит и напугать меня не просто.