Андрей Ларченко-Солонин - Инок

– Хорошо учитель. Мы всё сделаем.

А через минуту два человека быстрым шагом уже уходили прочь, слегка придерживая левой рукой клинок, что был подвешен каким-то особенным образом за полу пиджака. Да, именно самого обычного пиджака, невесть откуда появившегося у этих людей по случаю, который они, возможно, посчитали самым важным в своей жизни.

А старик ещё долго стоял на холодном осеннем ветру, устремив свой взгляд куда-то в даль, не ощущая холода и только что начавшегося, нудного дождика. Сейчас перед ним пронеслась вдруг вся его жизнь. На глазах выросло много опытных воинов, настоящих и честных людей, которые всегда в любую минуту могли прийти на помощь другу, даже не помышляя ни о какой награде. И сегодняшний день стал очередным тому подтверждением. Наверное, именно в том, чтобы такие люди были на земле, и заключался смысл его собственного существования здесь. Пожалуй, это немало. А значит, и жизнь прожита не зря.

ЭПИЛОГ

Невидимый огонь, несказанное слово,Нерадостный удел, неновая печаль.Недлинный жизни путь. Непросто, и неново.Железная узда, не даст умчаться в даль.

Железная рука, железной хваткой горлоВ железные тиски, зажала навсегда.В железных кандалах ступай на землю твёрдо.Себе не изменяй, вовек и никогда.

Вовек уж не дойти, вовек уж не добраться.Вовек не рассказать, вовек не получить.И лишь врагам назло, не плакать, а смеяться.И лишь судьбе назло, надежду сохранить.

По полутёмному коридору КПЗ вели человека. Лицо его, разбитое и всё перепачканное запекшейся кровью, сохранило, тем не менее, красивые, мужественные очертания. Открытый и не сломленный выпавшими на его долю испытаниями взгляд внушал уважение. Руки идущего были застёгнуты за спиной наручниками.

Один из конвоиров снял с Сергея браслеты и втолкнул в тесную и сырую камеру, захлопнув дверь. Он со скрипом провернул ключ в замочной скважине и не торопясь поплёлся обратно. Другой охранник казался гораздо моложе своего спутника и наблюдал за тем с нескрываемым любопытством.

– Ты чего вздыхаешь, Алексеич? Это же головорез, конченный. Ты хоть знаешь, сколько он людей положил?

– Тебя это не касается. Молод ещё – судить. Те люди, которых он укладывал, брата моего убили. А вздохнул оттого, что жить бедняге не – много совсем осталось. Если стукачи в камере не прикончат, так хозяин поможет.

– Да? И откуда такая уверенность?

– Ты сколько здесь работаешь, и не понял до сих пор. В 666 просто так не сажают. Здесь сидят только сильно не угодные. Дорога им почти всегда заказана одна и та же.

Он вдруг замолчал и, до боли наморщив лоб, быстро пошёл прочь.

– Да ты чего заладил-то? Одна и та же, одна и та же. Не слышал, что ли, как батя вчера с начальником ругался. Мне, говорит, в общем, до фени ваши криминальные разборки. Против своих принципов не пойду. Парня, говорит, пока он здесь, не тронете, и мало волнует, кто там и кому звонил и про что рассказывал. Жить мне уже немного осталось. Договоров с бандитами заключать не стану. Ни к чему совсем к концу жизни грех на душу брать.

Сергей слышал разговор только до этой фразы. Люди ушли, и речь оборвалась на полуслове.

Он даже представить себе не мог, что останется в живых только благодаря этому самому человеку, про которого только что разговаривали сейчас эти два до сего времени не очень-то разговорчивых дубака. Благодаря человеку, который всегда поступал именно так, как подсказывала ему совесть, порою сильно страдая от этого, но никогда не изменяя своим принципам. Человеку, который был, в общем-то, совершенно нищим, но, даже умирая от голода, не стал бы пачкать руки кровью. Сейчас Серёга не знал и не понимал ещё очень и очень многого. Хотя, наверно, самое главное он всё-таки понял. Понял то, что тот самый мир, в котором мы все живём, пока ещё не продался злу с потрохами, а потому за него стоит бороться.

Лишь спустя годы время само расставит все точки над «и», произведя отчетливую разметку прямо на людских судьбах. Только спустя многие годы оно сделает это, но, как всегда, уже слишком поздно. Слишком поздно для того, чтобы можно было что-либо изменить в человеческой судьбе. Ушедших лет не вернуть, а горную речку не повернуть вспять.

Но ведь на то оно и время, чтобы назначать каждому событию свой, с его точки зрения, самый правильный час. И потому остаётся, остаётся, пожалуй, только сожалеть о том, чего сделать не смог, о том, перед чем не смог устоять. Сожалеть, но лишь для того, чтобы в будущем никогда уже не повторять своих ошибок, сумев правильно разобраться в истинной сути вещей.

Суметь преодолеть себя – это одна из самых важных и жестоких жизненных истин, что позволяет человеку сохранить своё человеческое лицо даже в нечеловеческих условиях.

Узник всё ещё неподвижно стоял посреди камеры. Кто-то подошёл к железной двери с наружной стороны. Это был ОН. Сергей узнал его сразу. Пришедший заговорил первым.

– Кто ты и как тебя зовут?

Голос Вадима слегка дрожал.

– Я Инок, воин света, и я, объявляю тебе войну.

Человек за дверью пошатнулся. Ему отчего-то стало нехорошо.

– Каменные стены и железные двери не преграда для ненависти и возмездия. Я выйду отсюда живым. Ты слышишь меня? Я дал клятву и сдержу данное слово. Кровожадный, жестокий и бесчеловечный выродок будет наказан. И нет тебе места на земле! И не будет тебе пощады!

Умчись, в неведомую даль,Где много солнца, много света.Там есть любовь, и есть печаль,Там есть вопросы – нет ответа.

Отыщите острова, где зелёная трава.Там живут любви и мира, позабытые слова.

Только познавший истинную суть нашего пребывания на земле может понять всю важность и значимость сказанного и оттого ищет до конца дней своих неизвестные острова, порою рискуя всем, даже жизнью. А они, такие далёкие, зачастую оказываются так близко.