Франц Фюман - Избранное
Заплакала тут Гея.
Вдруг воздух сотрясся, и вспучилось солнце.
— Решайся, матушка! — вскричала Рея. — Грозный властелин возвращается из мирового пространства. Он взошел на Гиперионову колесницу. Если он нас заметит, то разорвет на куски.
— Дай мне ребенка и ни о чем не тревожься, — сказала Гея, и властительница положила спящего мальчика в черные руки старицы. — Теперь, доченька, ступай в свой дворец, — сказала Гея, — и ничего не бойся! Мать Земля спрячет спасенное тобою чадо. Ты только верь мне, молчи и остерегайся приближаться к земле.
Поцеловала Рея малыша и на крыльях бурного ветра вознеслась на небо. Однако Кронос, облетавший планеты в огненной колеснице Гипериона, ее обнаружил.
«Она была у Геи, у этой злокозненной старухи, — подумал он, — а это ничего хорошего не сулит!»
Он остановил солнечную колесницу и спрыгнул на земной шар, туда, откуда, как он заметил, взлетела Рея. Планета, когда на нее ступил могущественный властелин, заколебавшись, сошла со своего пути и вся живность в лесу примолкла.
Кронос в ожидании стоял перед безмолвной зеленью.
Ничто не шевелилось, только волны Африканского моря набегали на сотрясающийся берег. Кронос разгневался.
— Гея! — крикнул он в нетерпении. — Где ты там прячешься? Заметила небось, кто к тебе пожаловал? Поднимайся-ка наверх, чтобы приветствовать своего властелина.
Тут расступилась земля под пиниями, заклубился серно-желтый дым, и появилась Гея. Она выглядела старше обычного, горбилась, словно холм, и ступала, опираясь на дубовый ствол.
— Похвально, сын мой, что ты помнишь о своей изгнанной матери, — начала она, но Кронос грубо прервал ее.
— Моя жена была у тебя, — сказал он. — Зачем она приходила?
— Чтобы излить мне, матери, свое горе, — тихо отвечала Гея. — Что другое могло бы заставить ее спуститься? Ты похитил у нее шестого ребенка, ужасающий Кронос, и вот она пришла ко мне, чтобы выплакаться.
— Значит, она все еще оплакивает своих детей? — недоверчиво спросил Кронос.
— Что же ей еще остается? — возразила Гея. — Закон материнской любви велит ей плакать, а закон почитания супруга и властелина — сдерживать слезы. И в таком раздвоении она бросается ко мне. Ты, хранитель законов, должен ведь это понять.
Кронос наморщил лоб.
— Закон повиновения — превыше всех других, — мрачно отвечал он, — и мне не нравится, ежели его соблюдают не полностью. Моя жена никогда больше не будет с тобою советоваться, дерзкая старуха.
Не попрощавшись, он повернулся и хотел было опять взойти на колесницу, как вдруг из лесу послышался детский плач.
Кронос остановился, прислушиваясь.
Каменное лицо старухи от испуга, казалось, стало выветриваться. Плач раздался снова, но сразу оборвался.
— Что это? — спросил Кронос. — Ведь это кричал ребенок?
Гея тяжело оперлась на дубовый ствол. К терзавшей ее тревоге, что Кронос может обнаружить ребенка, примешался теперь и страх, что с ним случилось какое-то несчастье.
— Это кричат дети моих созданий, животных, — ответила она наконец, постаравшись произнести эти слова как можно равнодушней. — Козлята, ягнята, телята.
Лес молчал.
— Неправда, — медленно произнес Кронос. — Ни одна коза так не блеет. Это был голос младенца из рода титанов! Рея произвела на свет близнецов и одного от меня скрыла, а ты его прячешь! Но теперь ваше предательство раскрыто!
Глаза его пылали, голос гудел, как вой снежной бури.
— Давай его сюда, старая, — вскричал он, — не то я кликну Гипериона, и он слетит вниз на солнечной колеснице, чтобы сжечь твои леса вместе с цветами, козами, львами, слонами и как там еще называется весь этот сброд!
Тогда Гея отбросила посох и выпрямилась.
— Ты преступаешь законы миропорядка, правитель Кронос, — властно сказала она, с каждым словом вырастая выше гор. — Солнце не может сойти со своего пути.
Кронос же протянул руку к солнечной колеснице — он тянул и тянул ее до тех пор, пока не схватил огненогих коней за поводья.
— Давай сюда ребенка, — орал он, — не то я сорву солнце с неба! Я властелин и могу делать, что хочу!
Побледнела тут Гея, стала белой, как снег на вершинах, до которых она постепенно доросла. Она знала — Кронос сделает так, как сказал. В этот миг детский плач раздался совсем рядом, и тут из чащи неторопливо вышел Прометей.
Завидев своего грозного повелителя, Прометей испустил вопль ужаса, прозвучавший точь-в-точь как крик новорожденного младенца.
— Что это значит? — напустился на него Кронос. — Что ты здесь безобразничаешь? И с каких это пор ты хнычешь, как малое дитя?
— Не гневайся на меня, благородный властелин, — взмолился Прометей. — Здесь, в лесу, я играю с козлятами и все пытаюсь перенять их язык, но эти глупые твари меня не понимают. А ведь я умею блеять так же заливисто, как они. Послушай-ка!
И он издал тот же звук, что недавно привел Кроноса в такое недоумение. Это были довольно-таки надсадные крики, но Гее показалось, что она никогда не слышала ничего более сладостного. В этот миг лес вновь наполнился звуками.
— А давеча ты тоже так выл? — спросил повелитель.
Прометей кивнул и захныкал снова, и плач его прозвучал так же, как прежде.
Это немного успокоило Кроноса, и оттого он сказал неожиданно мягко:
— Ты уже не дитя, Прометей, ты не дитя, и не подобает тебе возиться здесь с козами и зайцами. Это против порядка. На эту планету ты больше не ступишь ногой, не то я на тысячу лет закую тебя в полярный лед.
— Повинуюсь тебе, дядя и властелин, — воскликнул Прометей и скрестил на груди руки, — я ведь не знал, что козий язык тебе неприятен. — Он склонился перед Кроносом до самого мха, после чего хотел убежать, однако властелин схватил его за плечо.
— Погоди-ка, — приказал Кронос, — отвечай мне! Видел ты где-нибудь тут, среди этого зеленого мусора, который Гея называет лесом, малого ребенка?
Прометей кивнул, и на лице его засияла улыбка.
— Конечно, повелитель, — сообщил он с такой готовностью, что у Геи замерло сердце. — Я видел детей козы Амалфеи, видел юных медведей, и змей, и премилого маленького носорога.
— Я тебя спрашиваю о ребенке из рода титанов, болван, — осадил его Кронос, — и отвечай без промедления, клятвой титанов. Ведь ты знаешь, что это за клятва: если солжешь, тотчас провалишься в преисподнюю, к Сторуким, и даже я не смогу уберечь тебя от этой участи. Клятва сильнее нас всех. Так что стань на колени, как полагается в этом случае, правой рукой укажи вверх, на небо, левой — вниз, в подземную темницу, и ответствуй чистую правду: видел ли ты здесь, в Критском лесу, или еще где-нибудь в царстве Геи ребенка из рода титанов?
Прометей нехотя опустился на колени, и по медлительности его движений, по напряженно-беспомощному выражению его лица Гея поняла, как мучительно ищет он какой-либо выход. Она было понадеялась на чудесное избавление, но теперь увидела, что все пропало — она теряла не только ребенка, но и своего любимца Прометея. «Конечно, Прометей видел мальчонку у козы Амалфеи и теперь принужден об этом сказать, — думала старуха, — иначе ударит молния и он провалится в бездну! Когда кто-либо дает клятву, правда всегда выходит наружу, то не пустая угроза повелителя!» Так размышляла Гея и только собралась объяснить, что во всем виновата она, как Прометей стал на колени, воздел правую руку к небесам, левую опустил, указывая в недра земли, и торжественно произнес:
— Благородный властелин, даю клятву титанов: я играл в Критском лесу, но ребенка из рода титанов там нет — ни на земле, ни под землей, ни в воде, ни в облаках. Клянусь, что это правда.
Вот что сказал Прометей, а Гея прикрыла лицо, дабы не видеть того, что должно за этим последовать. Но ничего не произошло — молния не сверкнула, не повалил серный дым и под ногами Прометея не разверзлась земля. Гея не понимала, в чем дело.
Кронос между тем удовлетворенно кивнул.
— Клятва всегда открывает истину, — заявил он, — ты, стало быть, не солгал мне, и это хорошо с твоей стороны. Твои глупые козьи выходки я, так и быть, на сей раз тебе спущу, но мой запрет остается в силе: Гею больше никогда не навещать!
— Повинуюсь, благородный властелин, — воскликнул Прометей и вскочил на ноги. — Можно мне на прощанье еще раз обнять бабусю?
— Изволь, но только после этого отправляйся восвояси, — приказал Кронос и взошел на солнечную колесницу, которую все еще удерживал, зажав вожжи в левой руке. Кони, уже фыркавшие от нетерпения, разом сорвались с места и понеслись прямо на Сатурн, со свистом рассекая воздух и оставляя после себя огненно-дымный след. Пощаженные Кроносом остались вдвоем на опушке леса.
Гея все еще не могла взять в толк, что произошло.
