ГУМИЛЕВ Николаевич - СТРУНА ИСТОРИИ
Следующим актом был эдикт Каракаллы — наследника Септимия Севера. Это был убийца, изверг, развратник. Самое страшное, что он был садист и лжец. Он издал закон, по которому римскими гражданами объявлялись все свободные подданные империи — все, кроме рабов. И, кстати, египтян туда не зачислили, потому что они не проявляли никакого интереса к общественной жизни. Сирийцы, фракийцы, германцы, галлы, греки, испанцы, мавры — они все считались одинаково — римлянами, поскольку были свободными подданными империи.
Теперь вы видите, что понятие «римлянин», «ромей» переменило свое содержание. Если раньше это были потомки патрициев и плебеев, основавших город Рим и завоевавших все Средиземноморье, то теперь оказалось, что это — жители того самого завоеванного Средиземноморья, которые пополняли легионы и через легионы — командование. Самым худшим в Римской империи было положение даже не несчастного податного населения, которое обжимали всеми возможными способами, а положение сенаторов — людей довольно богатых и издававших указы, якобы действительные по всей империи. Сенаторов убивали, когда хотели и сколько хотели. Сенатор должен был раболепно ползать на животе перед императором, потому что каждая попытка самостоятельности вызывала казни. К счастью, Каракаллу зарезали в персидском походе.
Императором стал сменивший его префект Макрин, но он не долго продержался, потом его сменили другие, и это всё были уже солдатские императоры, которых выдвигали легионы в той или иной провинции. При этом происходили постоянные солдатские мятежи и столкновения, например было восстание в Галлии, и там довольно долго был собственный император — Постум. Потом, когда он умер, Галлию снова победили и подчинили. Но каким образом?
Вот тут я тоже остановлюсь на одном страшном моменте. После Постума Галлию унаследовал некий Тетрик — очень хороший человек, дисциплинированный, который меньше всего на свете хотел восставать против законного римского правительства. Но солдаты поставили ему, как и Вителлию, альтернативу — или будешь нас возглавлять, или тебя убьем и назначим кого-нибудь другого. Тетрик согласился не быть убитым, возглавил это войско, а потом перед решающим сражением сбежал к своему противнику Аврелиану и доложился, что вот так и так. Но его, конечно, никто не тронул, потом его назначили на очень большую должность. А — легионеры? Вы думаете, они разошлись? Ничего подобного! Они сражались, пока не были перебиты.
При каждом солдатском мятеже (а в III в. их было очень много — примерно через каждые полтора-два месяца был мятеж в Риме) солдаты расправлялись со своими злейшими врагами. А кто злейший враг у солдата? — Старшина и взводный! Легионеры убивали тех младших командиров, которые поддерживали среди них дисциплину. Но так как вакансии надо было кем-то заполнять, то они все время и заполнялись, то есть все время ухудшалось качество унтер-офицерского состава — скелета армии. Армия постепенно превращалась из лучшей в мире армии — дисциплинированной, обученной — в банду или несколько банд, которые соперничали друг с другом.
При этом персы имели уже грандиозные успехи. После гибели императора Валериана, которая опять-таки произошла по вине его собственных закаленных легионов: перед битвой они потребовали, чтобы император Валериан отправился к персидскому шаху и договорился о добровольном отступлении. (Им, видите ли, сражаться не хотелось.) Ему пришлось под угрозой смерти отправиться туда, где персы взяли его в плен, изуродовали, посадили в тюрьму и издевались над ним так, что он умер. К несчастью, он долго все-таки жил — девять или десять лет. А этих легионеров, лишенных командования, просто перерезали. Ведь субпассионарий не понимает, что он делает. Он делает то, что в данный момент ему кажется правильным.
После этого персы захватили Малую Азию, Сирию, Египет, и императору Аврелиану[386] пришлось выгонять персов и брать Пальмиру, которая овладела тоже большим количеством этих азиатских земель, и создалось там самостоятельное эллинизированное арабское государство.
Аврелиан был очень крепкий человек, именно он воевал с Тетриком и помиловал его. Он помиловал и пальмирскую царицу Зенобию, но он совершенно безжалостно обращался с сенаторами. И сенаторы, не без основания, считали его палачом. Будучи сам простым иллирийским крестьянином, Аврелиан очень не любил беспорядки и нечестность. И когда выяснилось, что один из его министров финансов портит монету и страшно на этом наживается, он казнил этого министра финансов и велел порченую монету изъять из обращения. Это вызвало финансовый кризис, и Рим восстал. Семь дней шли бои на улицах Рима, которые усмиряли легионеры, — не римляне. Аврелиан навел порядок и хотел уже идти на войну против персов, когда выяснилось, что один из его ближайших сотрудников, тоже по финансовой части, — жулик. И как только это выяснилось, тот, зная характер императора, решил, что ему долго не жить. Тогда он быстренько подделал подпись императора под смертным приговором его ближайших сотрудников. Те убили императора.
При такой обстановке, как видите, любая пассионарность — рассекается. Пассионарий силен там, где его окружают, или слабопассионарные люди, или народ, более сильный пассионарно, но увлеченный каким-то идеалом, то есть далеким прогнозом; или гармоничные, равновесные особи, которые, охотно доверяя своему вождю, поддерживают его и не стремятся его заместить. Эти — самые надежные.
Но когда преобладает огромная масса людей, которые не в состоянии сделать прогноза даже на завтрашний день, которые находятся во власти своих ничем не сдерживаемых эмоций, у которых пассионарность не перевешивает их самых простых инстинктивных реакций (выпить — сейчас, пожрать, где-нибудь бы найти гетеру, не послушаться командира, избить кого-то, если он ему не понравился, а что из этого будет — они не смотрят), положение оказывается очень тяжелым.
И, несмотря на это, инерция римской культуры, которая уже не создавалась этносом, а просто продолжалась весь III век, помогала римлянам удержать границу по Рейну и Дунаю. Правда, завоевания Траяна пришлось оставить — Дакию, которую ныне называют Румынией. И там образовался этнос, который мы называем румыны.
Дело в том, что со времен Траяна до Аврелиана — Дакия была римлянам не нужна. Золото там было, рудники — они его выкачали. И использовали эту страну, как место ссылки преступников. Преступники были со всего Ближнего Востока: и македоняне, и греки, и фригийцы, и капподокййцы, и исавры, — кто попало. Каждый имел свой язык, но чтобы понять друг друга, они говорили на общем языке — языке начальства — на латинском. И когда римляне уходили из Дакии, то они, естественно, преступников и их потомков оставили. Зачем им преступники внутри страны? Своих итак много. И те жили в горах Трансильванских, в этих лесах, в благодатном климате. И открыли их совершенно случайно в конце Кили в начале X в. (я не помню точно) — из-за болгар.
Дело в том, что в это время болгары, которые постоянно воевали с Византией — делали набеги, брали добычу и уходили в свои горы (в горах они были не доступны). Вот после такого набега, когда византийские войска преследовали отступавших болгар, а те с добычей уходили, с нагруженными ослами и лошадьми в горы по тропинкам, вдруг какой-то осел начал биться, скидывать вьюк, кричать (ну, вести себя, понимаете, не дисциплинированно). И страшно перепуганный погонщик закричал ему: «Торбо, торбо, фратеа!» (Успокойся, успокойся, братец!)
А византийский офицер, знавший латинский язык (образованный человек!), написал, что, оказывается, у этих «дикарей» есть — ромеи. То есть потомки римлян. Таким образом, всплыло существование румын. Но потом они себя показали.
Как видите, от страны начали отпадать какие-то части. Правда, потеря Трансильвании для римлян не была ущербом.
Гораздо сложнее было с теми частями империи, которые продолжали оставаться в ее составе. В конце III в. кипела Галлия, где крестьяне устроили восстание и уничтожали все неукрепленные поселки и усадьбы. Это было знаменитое восстание багаудов.
В это время восстали буколы, то есть пастухи, в дельте Нила, в Египте. И их поймать было невозможно, потому что они среди этих протоков были как дома и просто не признавали римлян, не платили налогов. И убивали всех, кого они видели, пришедших из городов и из Александрии. Война с ними была очень тяжелой.
