Кихару Накамура - Исповедь гейши
— Хорошо, хорошо, — сказал, добродушно усмехаясь, управляющий. — Вам просто улыбнулась удача. Но у меня есть просьба. Это поступило к нам сегодня утром из Японии. Из Нагоя. — Он показал на автоматы патинко.
Он хотел сфотографировать меня рядом с автоматами.
Тут подоспел и фотограф. Он сделал четыре или пять снимков меня вместе с управляющим, а также меня одну возле автоматов. Затем управляющий поблагодарил меня, преподнес большую коробку шоколада пралине и проводил до двери.
Супруги Филипп и остальные уже не на шутку встревожились. Я хотела отлучиться лишь в туалет, но все не возвращалась. Миссис Филипп предположила, что мне стало плохо, и поспешила в уборную, чтобы проведать меня, но там меня, естественно, не оказалось. Я бесследно исчезла. Сын управляющего высказал предположение, что меня могла похитить сильная в этих местах мафия, после чего всем стало страшно. И какова была их радость, когда я, улыбаясь, под ручку с обворожительным распорядителем клуба и с огромной коробкой конфет появилась перед ними.
— Я лишь хотел сделать пару снимков этой восхитительной японской дамы рядом с японскими игровыми автоматами, которые мы сегодня получили. Большое спасибо, — сказал он и поцеловал мне на прощание руку. — Прошу, заказывайте, что пожелаете. — И с этими словами дал знак официанту.
Когда началось следующее представление, нас угостили выпивкой за счет заведения, и у всех было чудесное настроение.
— Что вам такое вручили? — поинтересовался мистер Филипп.
Я показала ему огромную коробку конфет и также продемонстрировала сорок два доллара, что удалось выиграть на свои двадцать пять центов. Под красной лентой, украшавшей коробку, клейкой полоской был прикреплен конверт, где оказалась пятидесятидолларовая банкнота.
— Для снимков модели из Нью-Йорка перед автоматом патинко пятьдесят долларов слишком мало. Вам следует потребовать еще пятьдесят, — рассудил мистер Филипп.
Все рассмеялись.
Год спустя ночной клуб Beverly Hills, с которым у меня было связано столько воспоминаний, полностью сгорел. Иногда я спрашиваю себя, что стало с милым, обаятельным распорядителем клуба.
Брачная контора в Нью-Йорке
С некоторыми японцами и американцами, что часто наведывались в мой магазин, со временем у меня завязалась крепкая дружба.
Поскольку мою угловую лавку у кинотеатра Realty хорошо было видно (оттого она и получила прозвище «Аквариум с золотыми рыбками»), любопытство приводило туда многих людей, не только японцев.
Многие молодые банковские служащие, начинающие врачи и новоиспеченные адвокаты были нашими посетителями. По воскресным дням мы часто с удовольствием вместе обедали у меня дома.
В ту пору в Нью-Йорке было лишь три японских ресторана, очень дорогих, куда не могли пойти молодые люди. Поэтому я приглашала их на домашнюю стряпню, которая им очень нравилась.
К «семейству Накамура» принадлежали Тиэко (изучавшая английский язык и литературу в бруклинском колледже), Фудзиэ (вышедшая замуж за американца немецкого происхождения и имевшая четырехлетнего сына), Хидэко (она работала в нью-йоркском отделении одного крупного японского банка), Фумико (ее муж был норвежцем) и Кае (которой, будучи разведенной, с дочкой на руках приходилось особенно трудно). Эта молодая женщина была склонна к депрессии, и мы старались как-то ее приободрить. К нашему кругу принадлежала также и госпожа Судо.
Она преподавала икебану и была не замужем. Когда мы узнали, что ей уже сорок, то были поражены, так как все давали ей тридцать лет, не больше. Она была доброжелательной женщиной, отличалась неторопливостью в движениях, говорила спокойно, и поэтому молодежь всегда прислушивалась к ней.
Возраст остальных колебался от двадцати до двадцати четырех лет. Хотя мужья их были иностранцами, у Фудзи был говор, характерный для острова Сикоку, у Суми — для о. Кюсю, у Фумико — для нижней части Токио, а у Кае — для города Осака.
Они использовали мой магазин как место встречи, поскольку им так хотелось поболтать по-японски. За оживленной беседой мы порой забывали о делах.
Доктор Исии, молодой врач, также часто присоединялся к нам. Из врачей, живших в общежитии по соседству с нами, он чаще всего заглядывал к нам. Входя в магазин, доктор Исии неизменно звал: «Мама!», а для меня он был «мой сын, доктор».
До него я уже была знакома со многими молодыми служащими банков и фирм, но ни к одному из них я не прикипела так душой.
Все девушки доверительно величали молодого д-ра Исии «старший брат».
Он был не особенно привлекателен внешне, но имел крепкое телосложение и своим мужественным видом внушал доверие, и я на него возлагала большие надежды.
Сегодня, тридцать лет спустя, он стал кардиологом и профессором в одном американском университете. Иногда я навещаю его, а его жена или они вдвоем приходят ко мне. Как и прежде, несмотря на свой возраст, он называет меня нежно «мама». Это больше всего радует меня…
Так как «старший брат» был врачом, то все чувствовали себя защищенными, так что не страшно было и захворать. Однако лишь одной из нас случилось быть больной.
Однажды госпожа Судо, как всегда, спокойно сказала, что плохо себя чувствует. Мы тотчас связались с нашим доктором, и он привел ее к себе в больницу.
Лечащими врачами там были американцы, но госпожа Судо совершенно не говорила по-английски. Однако присутствие доктора Исии успокоило ее, и она позволила положить ее туда. У нее оказалась миома матки, небольшая опухоль. Но так как доктор заверил, что ей не следует волноваться, поскольку сама операция легкая, то мы тоже в конце концов успокоились.
Итак, госпожа Судо лежала теперь в его больнице, которая, к счастью, находилась неподалеку, и мы все без особых хлопот могли бывать там. Я иногда приходила утром, иногда в обед или же еще вечером. Естественно, были твердо установленные часы посещений. Но поскольку, по европейским меркам, это была сравнительно небольшая больница, я могла как «мать» доктора довольно свободно попадать туда.
Я заметила, что каждый раз в мой приход доктор сидел у кровати Судо. Это успокаивало меня, и я ценила его как очень заботливого врача.
Когда госпожу Судо наконец выписали, некоторое время ей был необходим щадящий режим, и мы попеременно готовили ей еду.
Примерно десять дней спустя мне позвонил доктор и попросил о встрече.
— Хорошо, заходи прямо сейчас, — сказала я.
— Ты единственная, с кем я могу говорить об этом.
На него было совсем не похоже то, что он целых десять дней к нам не показывался; вероятно, у него денежные затруднения. Возможно, он хотел поговорить со мной о датской медсестре, которая не давала ему прохода? Или же он остановил выбор на одной из моих девушек?
Как «мать», я, естественно, волновалась за столь любимого сына.
Он уже поджидал меня на углу кафе, где мы условились встретиться.
— Я очень хотел бы жениться, мама.
Лишь теперь я поняла, почему он не захотел разговаривать со мной в магазине, где всегда толкотня.
Когда я поинтересовалась, кого же он выбрал, тот сказал, что это госпожа Судо.
Я непроизвольно вскрикнула от удивления. Ему было двадцать восемь, а госпоже Судо сорок. Это и поразило меня. Но мы ведь были в Америке, а не в Японии.
Я сама вышла замуж; за фотографа моложе меня на десять лет, и мои родственники и окружение обходились со мной, словно я совершила преступление. Это было для меня тяжелое время, и, не вынеся душевных мук, я бежала в Америку. Наш брак вызвал нездоровое любопытство у окружающих и стал жертвой их злословия. В этом отношении Америка совершенно не похожа на Японию. Чтобы разрушать брак, в котором супруги счастливы, такого здесь нет.
— Ты хорошо продумал свое решение? — спросила я.
— Мне никогда не отыскать жены столь нежной и женственной, как она. Мне никто другой не нужен.
Я должна была еще кое-что сказать ему.
— У меня к тебе просьба. Оставайся в Америке, не возвращайся в Японию.
— Ты права. Я знаю, что возвращение в Японию не сулит мне ничего хорошего. Меня и похоронят в Америке, — ответил он решительно.
Если бы мой муж и я познакомились в Нью-Йорке и жили здесь, мы наверняка не разошлись бы…
На следующий день мне позвонила госпожа Судо. Похоже, она очень волновалась и говорила едва слышно:
— Мы обручились с доктором Исии.
— Сердечно вас поздравляю. Пожалуйста, поддерживайте его по мере сил. Он наверняка добьется успеха в Америке и нуждается в вашей помощи. Он достойный человек, — поздравила я ее.
Когда на следующий день я рассказала об этом девушкам, все удивились.
Вскоре мы уже ехали в автомобиле Роберта в мэрию, а затем праздновали свадьбу. Роберт и я были свидетелями со стороны невесты, а одна знакомая супружеская пара — свидетелями со стороны жениха. Мы играли свадьбу в итальянском ресторане. Мои девушки радовались, и все желали молодым счастья.
