Эдуард Тополь - Любовь, пираты и... (сборник)

Было нестерпимо душно, людей мучила жажда. Мокрые от пота комбинезоны и гимнастерки липли к телу.

От пыли и выхлопных газов почернели лица бойцов. На зубах тоже хрустела пыль. Тяжелее всех пришлось механикам-водителям, в том числе водителям танкового батальона Ризо Горидзе. Члены экипажей периодически подменяли их у рычагов, давали возможность отдохнуть на коротких остановках. Терпели люди, потому что дорог был каждый час.

Нелегко пришлось и технике. Моторы танков и самоходов натужно выли от изнеможения, но работали. Вот когда сказались все усовершенствования, внесенные в танки зимой сорок третьего!

В деревнях, через которые шли войска, женщины и дети с тревогой и надеждой смотрели вслед колоннам танков, мотопехоты, артиллерии. И каждый танкист, глядя на людей, мысленно говорил: «Не дадим вас в обиду. Видите, какая идет силища! Это идет стальная Красная гвардия!»

Утром 8 июля головной 29-й танковый корпус армии вышел в район юго-западнее Старого Оскола. Если считать, что наступивший день был потрачен на подтягивание тылов и окончательный выход бригад и частей в указанные им районы, то за двое суток армия фактически преодолела 230–280 километров.

Следующий день прошел в подготовке к боям. Экипажи и расчеты проверяли и приводили в порядок материальную часть, заправляли машины, чистили оружие. В первом часу ночи 9 июля прозвучала новая команда: «Танки повернуть на юг, к исходу дня выйти в район Прохоровки в готовности вступить в сражение…» Предстоял еще один, на этот раз 100-километровый марш.

Колонны 5-й гвардейской развернулись на юг. Леса кончились, и взору танкистов открылась холмистая степь. Вокруг лежали поля Белгородчины. Армия Ротмистрова, несмотря на запыленность воздуха, жару и усталость, преодолела и эту сотню километров, в установленный срок заняла район на рубеже Веселый, Прохоровка.

Генерал Л. В. Сергеев, участвовавший в этом беспримерном марше, сохранил данные по составу и виду вооружения армии Ротмистрова. В районе Острогожска армия имела 446 Т-34, 218 – Т-70, 24 самоходки СУ-122 и 18 – СУ-76. Всего 706 боевых машин, на 470 из них стояли дизели В-2».

Именно в эти дни Макаров, узнав об аресте Ани, напрочь выключился из жизни. Тупо сидел дома, не выходя из квартиры и не отвечая на телефонные звонки. Ни с кем не разговаривал, не открывал ни Дворкину, ни Полтаве. А на третий день, на рассвете, встал и, даже не заперши квартиры, вышел из дома и пошел куда глаза глядят. В полумраке таежного рассвета никто не видел этого, и он не видел никого вокруг. Размеренно, как слепой или как робот, он шел в сторону тайги. И единственный, кто ему попался на пути, – однорукий алкаш-водовоз, который поздоровался, но, не получив ответа, покатил себе дальше на своей водовозке…

«Прохоровское сражение началось 10 июля на участке, занятом войсками командующего фронтом генерала Ватутина. К исходу дня немцы захватили важный оборонительный пункт – совхоз „Комсомолец“ – и закрепились в районе деревни Красный Октябрь. Всего этого немцам не удалось бы достичь, несмотря на ударную мощь своих соединений, если бы не исключительно эффективные действия „люфтваффе“ по поддержке своих войск. Как только позволяла погода, немецкие самолеты буквально „жили“ в небе над полем боя: 7–8, а то и 10 боевых вылетов в день были для пилотов не редкостью. Ju-87G с 37-миллиметровыми пушками в подвесных контейнерах буквально терроризировали советских танкистов, нанося им очень большие потери. Не меньше страдали и артиллеристы, тем более что в первую неделю битвы советской авиации никак не удавалось организовать должный отпор „люфтваффе“.

К исходу 11 июля немцы потеснили советские части в районе хутора Сторожевое и взяли в плотное кольцо части, оборонявшие Андреевку, Васильевку и Михайловку. В этот день совершил свой подвиг взвод противотанковых ружей 284-го снайперского полка 95-й гвардейской снайперской дивизии под командованием лейтенанта Петра Шпятного. 9 бронебойщиков вступили в схватку с 7 немецкими танками и все их подбили. Погибли все советские бойцы, а последний вражеский танк взорвал сам тяжело раненный командир взвода, бросившись под него с гранатами.

До самой Прохоровки оставалось всего 2 км без каких-либо серьезных укреплений. Ватутин понимал, что на следующий день, 12 июля, Прохоровка будет взята, и немцы повернут на Обоянь, выйдя заодно в тыл 1-й танковой армии. Надеяться можно было только на контрудар армии Ротмистрова, который должен был переломить ситуацию…»

Совещание у Сталина по результатам первого дня этого сражения. На совещание вызван Макаров. Но он не прилетел. Сталин изумлен:

– Что значит: не прилетел? Нелетная погода?

Берия докладывает:

– Макаров сбежал.

– Как сбежал? Куда?

– Вот смотрите! – И Берия выкладывает перед Сталиным фотографии: Аня в Бостоне, в ресторане дарит Фердинанду Порше цветы и целует его… Порше встречает Аню и Макарова на берлинском вокзале, они обнимаются… Аня и Макаров на заводе Порше… Порше, провожая советскую делегацию, целует Аню на вокзале…

Показывая эти фото, Берия говорит:

– Мы арестовали эту немецкую подстилку, и она раскололась, призналась, что по заданию немцев окрутила Макарова и завербовала его. В Берлине он передал Порше чертежи нашего нового танка «ИС» – «Иосиф Сталин». Но пока я получал эти показания, Макаров успел сбежать. Скорее всего он пробирается к немцам, поэтому я перекрыл все дороги – как шоссейные, так и жэ-дэ…

Сталин долго в упор смотрит на Берию. Затем говорит по-грузински:

– Лаврентий, ты меня двадцать лет знаешь с хорошей стороны, но ты меня не знаешь с плохой стороны. Таких, как ты, у нас в Грузии в каждой бочке затычка. Я завтра привезу в Москву тысячу. А таких, как этот Макаров, ни у кого нет, даже у Гитлера. Поэтому я даю тебе 24 часа. Если через 24 часа этот Макаров, живой и невредимый, не будет стоять вот здесь, на твоем месте, я тебя расстреляю.

– Сорок восемь часов, Сосо, – попросил Лаврентий.

Часы на Кремлевской башне начали перезвон, чтобы отбить время.

– Тридцать шесть, – сказал Сталин. – Иди, не теряй время.

«Около полуночи Ватутин изменил время наступления с 10.00 на 8.30, чтобы, по его мнению, упредить немцев. Это решение стало роковым. Пойдя в бой на узком 10-километровом участке, танкисты обнаружили, что атакуют в лоб изготовившийся танковый дивизион СС „Лейбштандарт Адольф Гитлер“. Немецкие наводчики прекрасно видели советские танки, и уже в первые минуты боя на поле заполыхали десятки „тридцать четверок“ и легких Т-70, которые вообще нельзя было посылать в атаку. На эсэсовцев наступали 18-й и 29-й танковые корпуса 5-й гвардейской танковой армии во взаимодействии с 42-й гвардейской стрелковой и 9-й гвардейской воздушно-десантной дивизиями. Именно бой этих двух корпусов с танковой дивизией СС „Лейбштандарт Адольф Гитлер“ и получил впоследствии название встречного танкового сражения, а место, где он проходил, – „танкового поля“.

В атаку на немецкие позиции пошли 190 Т-34, 120 Т-70, 18 английских тяжелых Мк-4 «Черчиль» и 2 °CАУ. «Лейбштандарт» насчитывал 56 танков (4 «Тигра», 47 Pz.IV, 5 Pz. III и 1 °CАУ Stug.III).

Начав атаку в 8.30, советские танки только к 12.00 дошли до немецких артиллерийских позиций и за это время подверглись мощному авианалету Ju-87G и «Мессершмиттов-110». В итоге оба корпуса потеряли около 200 танков и САУ, немцы же – в 10 раз меньше. Да и могло ли быть иначе? Командующий Воронежским фронтом бросил 2 танковых корпуса в самоубийственную лобовую атаку не на немецкую пехоту, а на развернутую для атаки танковую дивизию СС, усиленную артиллерией. Немцы были в очень выгодном положении – они стреляли с места, в полной мере используя прекрасные баллистические качества своих длинноствольных пушек и великолепную оптику прицелов. Находясь под гибельно точным огнем немецкой бронетехники, подвергаясь сильным атакам с воздуха и не имея, в свою очередь, должной поддержки со стороны собственной авиации и артиллерии, советским танкистам приходилось, сцепив зубы, «рвать» дистанцию, чтобы как можно быстрее сблизиться с противником».

А в тылу весь СМЕРШ, все НКВД, вся милиция страны и все политуправления армии и тыла были мобилизованы на поиски Макарова. Менты врывались в поезда, речные пароходы и баржи, проверяли всех пассажиров. Особисты перекрыли даже проселочные дороги. Проверке подвергались все до единой машины от грузовиков до правительственных «чаек».

Целая бригада следователей во главе с Деканозовым прилетела в Челябинск и допрашивала Дворкина, Полтаву и других инженеров и рабочих завода. Безрезультатно. Никто не видел, как исчез Макаров, куда делся. Наконец инвалид-водовоз, протрезвев, вспомнил, что видел, как Макаров, словно лунатик, ни с кем не здороваясь, шел в сторону тайги.