Гектор Тобар - 33. В плену темноты
После того как ему исполнилось тридцать, карьера пошла на спад; впрочем, он протянул аж до тридцати девяти, то есть гораздо дольше многих футболистов: «Сначала у вас полно друзей, которые покупают вам все подряд, а потом – раз! – и нет никого. То вас окружают женщины, ловя каждое ваше слово и жест, – а потом они уходят к другому». Вслед за карьерой под откос пошел и брак. Он заставлял жену страдать от приступов хандры, дурного настроения и своих бесконечных измен, так что в качестве жеста доброй воли – и сострадания – развелся с ней по-настоящему, «с бумагами и всем прочим».
Магическая Пушка работал водителем такси и грузовика, а в возрасте пятидесяти двух лет оказался на исключительно опасном руднике «Сан-Хосе», чтобы помочь оплатить учебу дочери в колледже, той самой Каролине, чьи слезы у входа на шахту заставили прослезиться министра горнодобывающей промышленности, причем на людях. И теперь Каролина жила в лагере «Эсперанса» вместе со своей матерью, его бывшей женой Коралией. Сколько горя он ей причинил, а Коралия тем не менее приехала в истерзанный ветрами лагерь, приехала ради их взрослых детей и ради него, Франклина. Писала ли она ему любовные письма? Нет, она в этом смысле всегда была очень сдержанной. Она не хотела демонстрировать свои чувства. «Она просто говорила мне, чтобы я был осторожен, в таком вот духе», – но уже одно ее присутствие, та ежедневная вахта, которую она несла ради своего неверного, но сейчас угодившего в большую беду бывшего мужа, – сама по себе любовная поэма, причем не из последних. Ну и, наконец, племянники начали лоббистскую кампанию в ее пользу, канюча: дядя Франклин, тетя Коралия каждый день бывает здесь! Она очень беспокоится о тебе. И вот Франклин Лобос, Магическая Пушка, стал рассматривать возможность, которая показалась бы ему немыслимой 5 августа, когда он пришел на работу: помириться и начать жить со своей бывшей женой.
Франклин обдумывал возврат к прежней более простой и незнаменитой версии самого себя: он вновь станет частью супружеской пары и заживет с матерью своих детей. Размышляя о несомненной добродетели подобной личной трансформации и пользе смирения, он одновременно видел вокруг себя и работяг, надувающих щеки от собственной важности и предвкушения почестей, которые ждут их наверху. Собираясь на подземное празднование Дня независимости, они даже напялили на себя красные свитера. По мнению Франклина, его товарищи невероятно глупы, если думают о себе как о национальных героях, когда все, что они совершили, – вляпались в неприятности и попали под обвал в дыре, в которой за гроши вкалывали лишь те, кому больше некуда было податься. Они стали знаменитыми, да, но это головокружительное ощущение собственной значимости, которое дарит вам слава, проходит быстрее, чем можно себе представить.
Франклин попытался было открыть глаза товарищам-шахтерам, но не преуспел, поскольку ему недоставало искренности: он-то знал, что научиться здесь можно только на собственном опыте. Вместо этого он наблюдал, как одержимость его спутников собственным величием в глазах всего мира обнажала их душевную мелочность и даже убогость. Я куплю себе «камаро». Меня просит дать интервью итальянское телевидение. Мой родной город хочет наградить меня медалью! Франклин был особенно зол на Рауля Бустоса, выходца из Талькахуано, за то, что тот никак не желал оставить в покое Марио Сепульведу и безжалостно высмеивал его за то, что тот сдуру объявил себя «единоличным и абсолютным лидером». Франклин полагал, что это собственное тщеславие Рауля повинно во вражде, вспыхнувшей между теми, кто живет на отметке 105, и теми, кто остался в Убежище, и ради того, чтобы не видеть Рауля (среди прочих), он и решил пропустить церемонию празднования. Но там, наверху, взрослая дочь Франклина, Каролина, как нарочно, подружилась с женой Рауля, Каролой. В письме к отцу она поведала о своей новой подружке и о том, как они подолгу разговаривают каждый день и поддерживают друг друга.
И вот однажды Франклин разыскал Рауля на отметке 105, дружески приобнял его за плечи и заявил: «Моя дочь говорит, что теперь мы с тобой должны подружиться. Потому что там, в лагере, она дружит с твоей женой. Смотри, она пишет мне об этом, – и Франклин с дружеской улыбкой показал Раулю письмо. – Но знаешь что, Бустос? Я никогда не стану твоим другом. Никогда. И знаешь почему? Потому что ты расколол нашу компанию, а этого я тебе никогда не прощу». Франклин понимал, что ведет себя глупо, но не испытывал угрызений совести ни позже, ни тогда, когда говорил это. «Мне было очень нелегко сказать эти слова. Но ведь я высказал их ему прямо в лицо, а не за глаза».
Франклин Лобос, который хотел помириться со своей женой, оказался не готов простить Рауля Бустоса. Он еще долго будет держать на него зло, даже когда станет приближаться день, если на то будет Божья воля, в который они по очереди войдут в стальную капсулу и поднимутся к солнцу и свету.
Двадцатого сентября американцы Джефф Харт, Матт Стаффель, Дуг Ривз, Хорхе Эррера и их чилийские коллеги приступили к бурению третьего и последнего этапа «плана Б», используя в качестве направляющей недавно законченный ствол скважины. После окончания работ отверстие расширится, образовав таким образом достаточно широкий проход для капсулы «Феникс». Если все пойдет по плану, они закончат через месяц. «Но если мы провозимся до Рождества, – говорили американцы друг другу, – то нам придется уходить из профессии». Чтобы ускорить бурение, команда, работавшая над осуществлением «плана Б», решила сбрасывать дробленый камень, выходящий из-под бура Т130, обратно в шахту. По их расчетам, Т130 должен был сбросить несколько сотен кубических метров измельченного камня вниз по пилотной скважине в помещение старой мастерской, расположенной неподалеку от места, где собирались механики, подставляя разгоряченные лица легкому ветерку, дующему снизу из Ямы. Луис Урсуа назначил Хуана Карлоса Агилара бригадиром группы шахтеров, которые с помощью фронтальных погрузчиков подбирали дробленый камень и увозили прочь. Инженеры с поверхности предложили прислать топливо для машин, но Агилар отказался, поскольку рассчитал, сколько осталось в пикапах, грузовичках для перевозки рабочих, самоходных туннельных тележках и прочей технике (всего было шестнадцать автомобилей), и выяснил, что горючего у него имеется более чем достаточно для нескольких дней работы. Лязг и завывание фронтального погрузчика ненадолго оживили умирающий рудник. Собственно говоря, именно этим шахтеры и занимались, когда шахта еще выдавала на-гора руду с вкраплениями золота и меди: поднимали, перевозили и сбрасывали тонны груза с помощью машин, казавшихся продолжением их собственных рук и ног. Грохот и содрогание небольшого количества камней, которые погрузчик ковшом подгребал с земли и сбрасывал в Яму, успокаивающе действовали на рабочих внизу, поскольку звуки эти были хорошо им знакомы. Ненадолго они вновь стали настоящими шахтерами, мужчинами, в поте лица своего вкалывающими под землей, но каждый думал о доме, который ждет после окончания работы.
После того как «Феникс» и скважина по «плану Б» будут готовы, спасатель войдет в капсулу и опустится в шахту. Он будет руководить снизу процессом погрузки тридцати трех человек в капсулу – после чего последним покинет шахту. Эта миссия сопряжена с огромной ответственностью и почетом, и человек, которому поручат ее выполнение, вполне заслуженно может считать ее пиком своей карьеры профессионального спасателя. И вот, чтобы выбрать такого человека, чилийское правительство объявило неформальный конкурс сродни тому, что был организован в 1960-е годы среди американских пилотов за право стать первым астронавтом, во всех подробностях описанным Томом Вольфом в его книге «Правильный выбор». Правительство отобрало шестнадцать финалистов. Все они работали на три агентства, занимающиеся проведением спасательных операций, – национальную горнодобывающую компанию «Коделко», ВМФ Чили и элитный спецназ чилийской национальной полиции.
Мануэль Гонсалес был одним из шестнадцати претендентов. Шахтер и спасатель, он работал примерно в восьмидесяти километрах к югу от Сантьяго на руднике «Эль-Теньенте», который считается одной из крупнейших в мире подземных выработок. Рудник располагал спасательной командой в составе шестидесяти двух человек, которая представляла собой нечто вроде добровольной пожарной дружины. В обычное время они трудились шахтерами – Гонсалес, например, был экспертом-взрывотехником и начальником смены, – а в случае аварийной ситуации вступали в дело как спасатели. По роду занятий ему несколько раз приходилось откапывать тела погибших под завалами шахтеров. Некоторые спасатели с рудника «Эль-Теньенте» умели лучше его лазать и пользоваться подъемными приспособлениями, но их задействовали несколько недель назад в первой и неудачной попытке добраться до пропавших без вести горняков по вентиляционным выработкам. А вот для путешествия на «Фениксе» требовалось не умение лазать, а скорее общая физическая подготовка и ярко выраженные навыки лидера. Имея за плечами пятнадцатилетний опыт спасательных операций на руднике и резюме, в котором отражена его работа начальником смены и профессиональным игроком в футбол, Гонсалес подходил по всем статьям. В 1984 году в составе команды «О’Хиггинс»[62] Гонсалес даже сыграл против Франклина Лобоса и его «Кобресали»[63], забив единственный гол в своей недолгой карьере. И вот теперь Гонсалес стал одним из полудюжины спасателей с рудника «Эль-Теньенте», которым предстояла поездка в Копьяпо.
