Наталья Шумак - Маша для медведя
-Уа! А!!!
-Индейский клич? Одобряю. А вот соседям он вряд ли по душе.
-Дед?
Спаситель смотрел невинно, аки ангел, далекий от человеческих переживаний. Причины внучкиного потрясения не понимал категорически. Бросил кроткий взгляд поверх глянцевых страниц свежего штатовского журнала: военного, разумеется. Вздохнул, взмахнул невидимыми белоснежными крыльями, поправил скособочившийся нимб и вновь делом занялся.
-Дед?
Никакой реакции. Сидит себе, карандашиком интересные места подчеркивает, ничего объяснять не спешит.
-Дед??
Продолжая прикидываться небесным созданием, которое понапрасну тревожат, от важных занятий отвлекают, дед удивленно приподнял бровь.
-Что такое?
-Дед! Ты... Ты... Дед!
Маша с визгом бросилась на шею к предку. Расцеловала в обе щеки. Грудью легла на стол, перемяла драгоценный (с курьером доставляли!) номер журнала. Илья Ильич знаки щенячьего восторга и телячьи нежности принял снисходительно.
-Понятия не имею о чем речь.
-Дед.
-Впал в маразм, ничего не помню.
-Дед, ну дед?!
Принялась канючить Маша. Зря. Мартышкин труд. Разжалобить Илью Ильича было невозможно в принципе.
Пункт третий.
Тайна осталась нераскрытой. Артурчику на первый год его жизни, Илья Ильич подарил серебряную ложечку и пластмассовые кубики с буквами русского алфавита.
Леночка носилась вокруг дорогих гостей. Маша чувствовала себя неловко, мама явно перебирала с восторгами и благодарностями. Но понемножку волна сошла на нет. Леночка притомилась. Присела рядышком. Пошли обычные разговоры. Про зубки Артурчика, про то, что он - вот способный малыш - на горшок просится. Пытается самостоятельно передвигаться уже не на четвереньках, а как положено двуногому прямоходящему существу - на задних конечностях. Но пока смешно получается, всего два-три шажка вдоль дивана. Скоро, в сентябре, собирается Леночка вернуться на работу. Сынулю в ясельную группу в своем же садике пристроит. Место ей заведующая обещала. Так что, жизнь налаживается. Все идет своим чередом. Пацанчик слушал взрослых, лез на руки к Маше и много смеялся. А под конец вечера - учудил. Напрудил на колени дорогого гостя. Намочил благодетеля, не постеснялся. Ох! Ах! Леночка опять начала метаться, кудахтать, извиняться. Илья Ильич попросил сердечно.
-Успокойтесь, дорогая. Джинсы они и есть джинсы. Ничего им не сделается. Дома застираю.
Маша, переодевая оконфузившегося братишку, хохотала.
-Так тебе и надо, дед. А то мы все по сто раз описанные, а ты в стороне. Нехорошо, честное слово. Правда, Артурчик? Правда, родной? Ты ведь нарочно? Молодец!
Леночка шутливого тона дочери не приняла, расстроилась всерьез, еле-еле ее успокоили. С помощью тети Дуси. Соседка, тоже приглашенная на маленький семейный праздник, обняла Леночку, увела на кухню, начала утешать. У нее это быстро получилось. Через пять минут все вместе ели торт и щебетали о разных разностях.
Маша, впервые за последние полтора года, была абсолютно счастлива!
* * *Через неделю после дня рождения сынули, Леночка внезапно решила крестить мальчишку.
-Дед, она с ума съехала. Сама до последнего времени в нехристях прожила, меня в стороне от веры воспитала, в церковь не ходили ни разу, сколько помню! Вдруг - финт, разворот на сто восемьдесят градусов.
-Золотце, не говори в таком тоне о маме. Не хорошо.
-Ладно. Пусть она не спятила. Просто, с чего это? Как думаешь?
Илья Ильич плечами пожимать не стал. Объяснил неторопливо.
-Ей грустно. Она чувствует себя брошенной. Пойми. Начала с этой тетей Дусей вместе ходить в храм. Ради Бога. Пусть. Вера дает утешение. Тебе и мне это кажется диким?
-Да.
Маша даже подскочила, отвечая. Но коварный дед всегда имел про запас аргумент.
-Угу. А кто чуть что, в этой самой квартире, вопит: "Ах, Боже мой!" Ну?
Маша поковыряла тапочкой линолеум, огрызнулась.
-Просто присказка такая.
-В самом деле?
Что ему ответить? Ушла в комнату, влезла на диван. Взяла на руки серого мишку, прижала к груди. Задумалась. Перед глазами встала холодная апрельская ночь. Темнота. Голос отчима невдалеке. Она сама - в разорванной рубашке, выбегающая на дорогу. Что делать, что? Паника, отчаяние и, перебивающая все это, непонятная, безумная надежда, на помощь свыше. И просьба, обращенная непонятно к кому? О, Господи, пожалуйста. Помоги!!!
Вот так.
Разумеется, медведи ни коим образом не напоминали божьих посланцев...
Верно?
Как странно они вошли в ее жизнь, как странно исчезли, один за другим.
Матвей... Маша, удивляясь себе - вот дурочка - простила его. Он был прекрасным врачом, умницей и красавцем, но не стоил той боли, которую принес ей и Максу. Слабак. Даже объясниться не решился. Заглянуть ей в глаза и выдавить из себя несколько слов. Сказать, как и почему браслет оказался у Макса! Нет. Для такого поступка характер нужен.
Макс... Сможет ли она когда-нибудь простить саму себя? Минутная трусость пополам с растерянностью. Дальше обрыв. Серый рыцарь со стальными глазами - Макс ворвался в историю Машиной жизни, прочертил огненную дугу - в цвет своей иномарки. И разбился на ней же. На любимой яркой игрушке. Макс. Макс. Столько силы, таланта, ума - все исчезло.
Мишка... Мишка? Этот был самым настоящим. Никаких поз. Никаких масок. Спокойная уверенность в себе. Хорошие мозги. Невероятное, от Бога данное, умение дружить. И вот он-то никогда не простит ей Макса. Это точно. Маша рассказала ему, все. Все, как было. Вернее, как она могла себе представить происшедшее, несколько дней спустя после похорон.
Буров зашел поздравить апрельскую девочку. Еще пошутил невесело, что момент, само собой не подходящий, но жизнь никто не отменял, а Маша постарела на год. Вдруг именинница выдернула свою ладонь из Мишкиной пятерни. Отошла к окну. Торопливо, захлебываясь, рассказала, что и как. Ждала поддержки и утешения. Уверений в том, что не слишком виновата. Просто судьба. А натолкнулась на стену. Мишка, зажмурившись, выслушал. Не сказал ни словечка в ответ. Решил, что девушка лжет? Выгораживает себя? Отставил в сторону пустую чашку. Поднялся. Подхватил с вешалки пальто. Скомкал в руке. Даже одеваться в квартире не стал. Затошнило его от Маши. Худо ему стало в ее обществе. Вышел за дверь? Нет, вырвался прочь из Машиной жизни.
* * *Почти два месяца прошло с той "беседы" прежде чем Полежаева решилась на звонок. В девять вечера, в воскресенье, набрала Мишкин номер. Приготовилась отчаянно протарабанить начало речи. Нечто вроде просьбы не бросаться трубкой, а выслушать ее - глупую девочку, причину стольких несчастий... Она хотела оправдаться в глазах Бурова. Вдохнула полную грудь воздуха. Ну, пора? И услышала знакомый Светкин голос.
-Алло? Говорите же, вас не слышно.
-...
Маша оцепенела. Не может быть. Нет. Студентка помирилась с Мишкой? Пришла к нему в гости? Или?
-Алло? Алло?
Выдавить из себя несколько слов стоило огромных усилий.
-Добрый вечер. Пригласите, пожалуйста, Михаила.
-Ага. Позвонила все-таки. Это ведь ты, Машка. Да?
Отпираться было бесполезно. Пришлось подтвердить.
-Да.
Голос у Светика был почти праздничным. Точно она предвкушала немаленькое удовольствие.
-Я говорила Мишке, что ты обязательно всплывешь. Начнешь блеять про свою невинность. Нет, Машка, номер не пройдет.
-Я не с тобой собиралась поговорить. Я звоню не тебе.
-А это уже все равно, барашек наш золотой. Мы с Мишкой два дня назад расписались. Так что ты звонишь в наше семейное гнездо. Придется тебе забыть этот номер. Поняла?
-Света...
Бывшая подружка перебила не дослушав.
-Больше никогда не смей беспокоить ни меня, ни моего мужа. НИКОГДА!
В ухо забились гудки - острые и колючие, точно гвоздики. Маша осторожно положила трубку на рычаг. Аут!
Что такое происходит в ее жизни? Она заколдована? Проклята?
При мысли о том, что именно и под каким соусом могла Светлана изложить Бурову, Машу передернуло.
Мишка. Мишка. Медведь. Как он мог поверить?
Легко.
Вздрюченный гибелью друга, уже рассерженный на Машу - с какой стати он был должен играть роль ее адвоката? В ухо Мишке влили не один стакан яда, капля за каплей. Огорченного и несчастного мужчину, гладили по шерстке, утешали. С ним, надо называть вещи своими именами - занимались сексом. Уж в постельных талантах Светика можно было не сомневаться. Вот и результат.
Мишка... Ты же самый рассудительный и спокойный из всех медведей. Как ты мог проглотить и переварить столько лжи?
Как?
Маша обняла себя за плечи, съежилась. Вопрос имел ответ. Светик фанатично верила в свои слова. Она свидетельствовала и обвиняла с жаром очевидца. Она говорила правду! Что с того, что свою собственную?
Мишка...
Мишка.
Кто теперь для него золотоволосая девочка?
Беспринципная и жестокая потаскуха? Дура? Врунья?
Все вместе.
Оптом в розницу.
