Хербьёрг Вассму - Седьмая встреча
— Да, а ты?
— Я останусь еще на денек, на воскресенье. Хочется увидеть и другие выставки, раз уж я оказался в городе.
— Это замечательно!
— Оставайся и ты!
— Вряд ли я смогу, — неуверенно ответила она.
В стеклах большого окна, выходящего на улицу, отражался свет фонарей. Ее охватило чувство безнадежности, и она рассердилась.
— Ладно! Я тоже останусь еще на один день! — к удивлению для самой себя заявила она.
— Вот и хорошо. Мы уйдем с прощального ланча и двинем в Союз художников. Ты видела музей Мунка? А Национальную галерею?
Ничего этого она не видела. Биргер был полон энтузиазма, и она позволила себе увлечься вместе с ним.
На улице они нашли телефон-автомат. У Руфи с Уве не было дома телефона, поэтому она позвонила соседям и попросила их передать Уве, что она не вернется в воскресенье с вечерним самолетом. Это было трусостью, но Руфь испытала облегчение и больше не думала об этом.
В воздухе стоял тяжелый дух осени и города. Свобода. Когда последняя галерея закрылась, на улицы уже спустились синие сумерки, но небо было еще светлое. Биргер взял ее под руку и сказал, что надо попытаться получить столик в Театральном кафе. Она позволила ему решать все за нее. Он знал город, она же была здесь чужая. Она сказала, что ему повезло: подумать только, провести молодость в Осло!
— Молодость есть молодость, она хороша сама по себе!
— Я уже не помню, — засмеялась Руфь.
— Глупости! Тебе нет и тридцати. — Он сжал ее руку. И позже, в Театральном кафе, он через стол дотянулся до ее руки и заказал вина.
Она смотрела на лампы под потолком, пыталась узнать людей, изображенных на портретах, разглядывала приходящих и уходящих гостей. Уве сказал бы, что все это «сказочно». А может, ему бы и не понравилось. Может, он просто ушел бы, потому что у него была назначена встреча с товарищем.
— Как думаешь, кто-нибудь уже использовал мотив с музыкантом?
Точно Биргер не знал, но думал, что, безусловно, использовал.
— Впрочем, ты могла бы написать это по-своему, — сказал он.
Да, но ведь она все время ищет чего-то нового. Мотива, которого никто никогда не писал. Он понял и сжал ее руку. Да, конечно, он все понимает.
Глядя в тарелку, она отняла у него свою руку.
Официант подвел к соседнему столику двух мужчин. Один заслонял другого своим могучим торсом в дорогом костюме. Он с трудом дышал и пытался протиснуть свои телеса и портфель между столиками, чтобы сесть на диван, одновременно горячо убеждая своего спутника, что намерен получить большую партию товара из Японии.
— Я вообще не желаю принимать участия в этих глупостях с «Самтексом» и «Барнтексом».
— Нужно брать лучшее у всех, — произнес знакомый голос.
В следующее мгновение Руфь уже смотрела в широко открытые глаза Горма Гранде.
Они и в самом деле зеленые! Я ничего не придумала, обрадовалась она.
— Я сделал что-то не так? — Биргер был где-то за тридевять земель.
— Нет! — наугад ответила она и перевела взгляд на ближайшую колонну. Наверху висел венок из головок ниссе или что-то в этом роде. У них были огромные усы.
Руфь опустила глаза по колонне вниз и, скользнув взглядом по полу, посмотрела на Биргера, думая, что избежать встречи с Гормом уже не удастся. Она сидела и ждала, когда у нее застучит сердце, но она словно окаменела. Кровообращение остановилось.
Как в тумане, она различала светлые волосы над темными плечами. Сверкающую белизной рубашку. Горм открыл рот и что-то сказал. Правый уголок рта быстро дернулся, и с обеих сторон губ обозначились глубокие ямочки. Губы закруглились вокруг какого-то не долетевшего до нее слова. Потом он отвернулся, и она могла спокойно наблюдать за ним.
Неожиданно его зеленые глаза впились в нее, а сам он встал и протянул ей руку.
Этого я уже не вынесу, подумала она, но все-таки встала с дивана. Его рука. Она держала ее в своей. Ощущала его кожу.
— Здравствуй, Руфь.
— Здравствуй, — с трудом выдавила она.
— Я не стану мешать, хотел только поздороваться с тобой. Вот уж не думал, что встречу тебя здесь, но, может быть, ты часто бываешь в Осло?
Он говорил тихо и все еще держал ее руку.
— Нет, — проговорила она, не зная, что ему сказать. Он смотрел на их руки, потом отпустил ее, и они одновременно сели. Руфь сосредоточила свое внимание на бороде Биргера. Она слегка вилась по бокам и в свете ресторана казалась почти розовой.
Руфь чуть передвинулась, чтобы не встречаться с Гормом глазами. Но теперь ей стало трудно смотреть в глаза Биргеру. Она попыталась откинуться на спинку дивана, чтобы Горм не мог видеть ее, но он сидел лицом к ней всего в метре от неё.
Она раскрыла сумочку, проверила, на месте ли записная книжка, ключи и носовой платок. Все было на месте.
Биргер заговорил об Эгоне Шиле, о котором Руфь рассказывала ему, пока они ехали сюда из музея Мунка. Ему хотелось посмотреть картины Шиле, пусть даже это будут репродукции на почтовых открытках.
Руфь кивнула и хотела сказать, что могла бы в следующий раз захватить с собой альбом Шиле, но это мгновенно вылетело у нее из головы.
Рука Горма лежала на подлокотнике. Гладкое обручальное кольцо делило безымянный палец на две части. Толстый спутник Горма заказал два виски и больше ничего — они поели в другом месте. Горм поднял руку и поправил: одно пиво и одно виски.
— Я забыл, что ты любитель пива, — загрохотал толстый.
— Это сильное преувеличение, но после такого долгого совещания мне хочется пить.
— Я уже говорил, что терпеть не могу эти сети магазинов. Мы должны производить товар за границей. Вот в чем будущее. Тебе нужно отказаться от этой норвежской мелочи, Горм. Настоящего дохода ты от этого не получишь.
Биргер пытался завладеть вниманием Руфи. Спросил ее о чем-то, но она тут же забыла его вопрос.
— Прости, что ты сказал?
— Ты его хорошо знаешь? — тихо спросил Биргер и наклонился к ней.
— Кого?
Он незаметно кивнул на соседний столик.
— Нет, не очень, — пробормотала она.
— А мне показалось…
Им принесли заказ. Лосось с горчичным соусом и картофельным пюре. Теперь он будет смотреть, как я ем, подумала Руфь, не зная, как себя вести. Официант принес на соседний столик пиво и виски, налил ей с Биргером белого вина и ушел.
— Просто невероятно, что я сижу здесь и беседую с человеком, который меня понимает, — тихо сказал Биргер, снова наклонившись к ней через столик.
— Спасибо, я тоже подумала об этом, — ответила Руфь, она ела, не поднимая глаз.
— Все-таки у Мунка самое лучшее «Ревность», — сказал он.
— «Ревность»?
В ту же минуту толстяк на соседнем диване произнес имя Турид.
— Это все живопись! Она вдруг открывает человеку его худшие стороны. — Биргер пристально смотрел на Руфь.
— Да. — Руфь пыталась заставить себя смотреть на Биргера.
— А что произвело на тебя самое сильное впечатление? Она постаралась вспомнить. Горм держал в руке стакан с пивом. Пена перелилась через край и текла у него между пальцами, но он как будто не замечал этого. Низ живота у Руфи налился тяжестью. Наконец Горм поднял стакан и, опустив глаза, стал пить. Что-то в его ноздрях и веках казалось беззащитным.
— По — моему… Кажется, эта картина называется «Модель в халате». Мне бы хотелось… — пробормотала она.
Толстяк болтал без умолку, Руфь услыхала слова: «твоя жена Турид». Горм кивнул ему, с чем-то соглашаясь. Руфь рассматривала медную женскую головку на подлокотнике дивана.
— Спасибо, передам, — сказал Горм.
Она быстро взглянула на него. Почему у него такая принужденная улыбка и голос?
— Эта картина напомнила мне о Шиле, она такая же откровенная, — сказала Руфь и под столом сложила салфетку треугольником. Она вспомнила тот день, когда увидела в газете свадебную фотографию Турид и Горма. Леденящее, раздирающее душу сообщение об их свадьбе больно задело ее.
— Почему ты не привез ее в мою усадьбу в Сёрланне? Она бы понравилась моей жене, — сказал толстяк и высунул голову из ниши, в которой стоял диван.
Горм что-то ответил, Руфь не разобрала. Ее охватила темная безнадежность.
— Извини, я на минутку, — сказала она Биргеру, взяла свою сумочку и встала.
Проходя мимо Горма, она почувствовала его глаза на своём теле. Проход был узкий. Он встал и с легким поклоном отодвинул свой стул.
— Спасибо, — быстро сказала она и только у самого выхода заметила, что не дышит.
* * *Когда Руфь поднялась по лестнице из туалета, он стоял у вертящейся входной двери и ждал ее.
— Ты здесь с мужем?
— Нет, с коллегой. Мы были на конференции.
— И ты по делу. Сколько еще ты пробудешь в Осло?
— Завтра улетаю домой.
— Можно с тобой встретиться? Попозже.
У нее закружилась голова, она как будто не слышала его вопроса.
