Кадзуо Исигуро - КОГДА МЫ БЫЛИ СИРОТАМИ
– Вес уже позади, – сказала Дженнифер, – весь этот страшный год. Я больше никогда не сделаю такой глупости. Я ведь тебе уже обещала. Просто у меня выдался очень плохой период, вот и вес. А кроме того, по-настоящему я никогда и не собиралась этого делать и позаботилась о том, чтобы оставить себе лазейку.
– Ты же еще молодая женщина, Дженни. У тебя впереди вся жизнь. Сама мысль о том, что тебе это могло прийти в голову, угнетает меня.
– Молодая женщина? Тридцать один год, ни детей, ни мужа. Какое-то время, конечно, у меня еще есть в запасе, но, знаешь ли, мне придется собрать всю свою волю, чтобы снова пройти через это. Я так устала, иногда мне кажется, что лучше всего было бы жить тихо и одиноко. Работать в каком-нибудь магазине, ходить в кино раз в неделю и никому не доставлять неприятностей. Что плохого в такой жизни?
– Но это тебе не подходит. Это будет совсем не та Дженнифер, какую я знаю. Она усмехнулась:
– Однако ты ведь не знаешь, каково это – женщине моего возраста пытаться найти любовь в таком месте, как это. Хозяйка и постояльцы начинают шептаться у меня за спиной каждый раз, когда я выхожу из своей комнаты. Что прикажешь делать? Дать объявление? Не то чтобы их перешептывания меня задевали…
– Но ты очень привлекательная женщина, Дженни. Я хочу сказать, что, глядя на тебя, видишь твою душу, твою доброту, твою кротость. Уверен, ты еще найдешь свое счастье.
– Ты думаешь, люди замечают мою душу? Дядя Кристофер, ты так говоришь потому, что сам, глядя на меня, видишь ту маленькую девочку, какую знал когда-то.
Я повернулся к ней и внимательно посмотрел в глаза:
– Но эта девочка никуда не делась. Я действительно вижу ее. Она по-прежнему здесь, она ждет. Жизнь изменила тебя вовсе не так сильно, как ты думаешь, дорогая моя девочка. Она нанесла тебе удар, вот и все. И кстати, в этом мире есть еще несколько порядочных джентльменов, я тебя с ними познакомлю. Просто тебе нужно перестать избегать мужчин.
– Хорошо, дядя Кристофер. Постараюсь, чтобы в следующий раз получилось лучше. Если будет этот следующий раз.
Мы молча постояли еще, глядя на открывающуюся панораму, подставив лица легкому ветерку. Наконец я сказал:
– Я обязан был сделать для тебя больше, Дженни. Прости меня.
– Но что мог сделать ты, если я вбила в свою глупую голову, что…
– Нет, я имею в виду… раньше. Когда ты росла. Мне следовало проводить с тобой больше времени. Но я всегда был занят решением мировых проблем. Я должен был делать для тебя гораздо больше, чем делал. Мне очень жаль. Вот. Давно хотел тебе это сказать.
– Как ты можешь извиняться, дядя Кристофер? Если бы не ты, где бы я сейчас была? Я сирота, у меня никого нет. Никогда не извиняйся. Я обязана тебе всем.
Я протянул руку к влажной паутине, висевшей на изгороди. Она оборвалась и повисла у меня на пальцах.
– Ой, ненавижу это ощущение! – воскликнула Дженнифер. – Терпеть его не могу!
– А мне оно всегда нравилось. Когда был мальчишкой, я, бывало, специально снимал перчатки, чтобы почувствовать на пальцах паутину.
– Ну как ты мог! – Она громко засмеялась, и я вмиг увидел ту, былую Дженнифер. – А как насчет тебя, дядя Кристофер? Как насчет того, чтобы тебе самому жениться? Ты никогда об этом не думал?
– Ну, мне уж определенно поздно.
– Не знаю, не знаю. Ты, конечно, прекрасно научился обходиться без кого бы то ни было, но и тебе надо что-то менять в своей жизни. Ты становишься угрюмым. Подумай об этом. Ты постоянно упоминаешь неких дам – своих приятельниц. Неужели ни одна из них не может поймать тебя?
– Они могут поймать меня лишь на пару часов, когда пригласят на званый обед. Но боюсь, не более того, – отшутился я и, помолчав, добавил: – Однажды была такая. Давным-давно. Но случилось то же, что всегда. – Я засмеялся. – Вмешалось мое великое призвание.
Должно быть, в этот момент я отвернулся от Дженнифер, потому что через какое-то время почувствовал, как она нежно тронула меня за плечо и, когда я повернулся к ней снова, ласково посмотрела мне в глаза.
– Тебе не следует всегда говорить о своей карьере с такой горечью, дядя Кристофер. Я всегда восхищалась тем, что ты пытался сделать.
– Пытался, вот именно. Только из этого мало что вышло. Так или иначе, это все, что у меня осталось. А сейчас главное мое желание в жизни – держать в узде проклятый ревматизм.
Неожиданно Дженнифер улыбнулась и просунула руку мне под локоть.
– Я знаю, что мы сделаем, – сказала она. – У меня есть план. Я все решила. Найду доброго порядочного человека, выйду за него замуж, рожу троих, нет, четверых детей. И мы будем жить где-нибудь здесь, поблизости, чтобы всегда можно было приходить сюда и смотреть на долину. А ты оставишь свою тесную маленькую квартирку в Лондоне и переберешься к нам. Раз твои приятельницы не хотят ловить тебя, можешь занять должность дядюшки при моих будущих детях.
Я улыбнулся в ответ:
– Прекрасный план. Хотя не уверен, что твоему будущему мужу так уж понравится мое постоянное присутствие в доме.
– Ой, ну тогда мы быстренько оборудуем для тебя старый сарай или что-нибудь в этом роде.
– Весьма заманчиво. Если ты не откажешься от своих слов, я подумаю.
– Будем считать это обещанием, только сам не передумай. Я же со своей стороны сделаю все, чтобы это сбылось. И тогда тебе придется приехать и поселиться в своем сарае.
В течение последнего месяца, бродя серыми лондонскими днями по Кенсингтон-Гарденз в толпе туристов и служащих, спешащих на обед, встречая время от времени старого знакомого и порой заходя вместе с ним пообедать или выпить чашку чаю, я частенько мысленно возвращался к тому разговору с Дженнифер. Не буду отрицать, он взбодрил меня. Есть все основания верить, что она благополучно миновала темный туннель своей жизни и вышла из него на свет. Что ждет ее там, на другом конце, будет видно, но она не из тех, кто легко признает поражение. И более чем вероятно, что Дженнифер осуществит план, который нарисовала мне – пусть полушутливо – в то утро, когда мы с ней любовались долиной. А если через несколько лет все пойдет именно так, как она предначертала, не исключено, что я приму ее предложение и перееду жить в Глостер. Разумеется, меня не очень привлекает сарай, но я всегда смогу снять коттедж неподалеку. Я благодарен Дженнифер. Мы интуитивно понимаем печали друг друга, и именно такие беседы, как та, что состоялась месяц назад в морозное утро, уже много лет служат мне источником утешения.
Но с другой стороны, жизнь вдали от Лондона может мне наскучить, я очень привязался в последнее время к этому городу. Кроме того, время от времени ко мне еще обращаются люди, которые помнят меня с довоенных времен и нуждаются в моих профессиональных советах. А на прошлой неделе, когда я ужинал у Осборнов, меня представили даме, которая тут же схватила меня за руку и воскликнула:
– Вы хотите сказать, что вы тот самый Кристофер Бэнкс? Сыщик?
Оказалось, что большую часть жизни она провела в Сингапуре и была «ближайшей подругой» Сары.
– Она постоянно вас вспоминала, – сообщила дама, – мне даже кажется, я давно с вами знакома.
Гостей у Осборнов было много, но за столом я оказался рядом с этой дамой, и разговор опять вернулся к Саре.
– Вы ведь действительно были ее другом? – спросила она в какой-то момент. – Сара всегда говорила о вас с обожанием.
– Конечно, мы были добрыми друзьями. Правда, когда она уехала на Восток, мы потеряли друг друга из виду.
– Но у неё было столько рассказов о знаменитом детективе, и она всегда развлекала нас ими, когда мы уставали от бриджа! Она очень высоко вас ценила.
– Я тронут тем, что она меня помнила. Как уже сказал, мы потеряли друг друга из виду, хотя однажды я получил от нее письмо, года через два после войны. До тех пор я не знал, как она пережила войну. О лагере для интернированных лиц она писала легко, но я уверен, там ей пришлось нелегко.
– О, не сомневаюсь в этом! Мы с мужем вполне могли попасть туда же. Но мы успели вовремя уехать в Австралию. А вот Сара и месье де Вильфор… они всегда слишком полагались на судьбу. Они напоминали пару, которая вышла вечером из дома без определенных планов и радостно ожидает, кого им Бог пошлет навстречу. Прелестное отношение к жизни, но только не тогда, когда у тебя на пороге японцы. С ним вы тоже были знакомы?
– Нет, я не имел удовольствия встречаться с графом. Насколько мне известно, после смерти Сары он вернулся в Европу, но наши пути никогда не пересекались.
– Вот как? А я по рассказам Сары поняла, что вы были их общим другом.
– Нет. Видите ли, я и Сару знал только в годы ее молодости. Простите, но как вам кажется: они производили впечатление счастливой пары – Сара и этот француз?
– Счастливой пары? – Моя собеседница задумалась. – Разумеется, этого никогда нельзя знать наверняка, но, если честно, трудно было думать иначе. Денег у них было не много, поэтому они не могли позволить себе жить на широкую ногу, но граф всегда казался таким… таким романтичным. Вы будете смеяться, мистер Бэнкс, но это именно то слово. Ее смерть сломила его. Вы знаете, это все из-за лагеря для интернированных. Как и многие другие, Сара так и не смогла восстановить здоровье… Я скучаю по ней! Она была такая интересная собеседница.
