Рышард Клысь - «Какаду»
— Дай сигарету, Рен, — попросил согнувшийся за рулем Вятр. — Ужасно хочется курить…
— Ладно, сейчас дам.
— Я бы и водки выпил.
Рен испытующе взглянул на Вятра.
— Ты тоже?
— Да, — спокойно откликнулся Вятр. — Но не по той причине, что Сфинкс. Просто очень устал. Такая езда чертовски выматывает. В любой момент можно угодить в кювет. Сам видишь, какая здесь дорога…
— Дам, но только один глоток, — сказал Рен. — Не больше.
— Хватит, — ответил Вятр. — Одного глотка хватит.
Рен вытащил из-под сиденья флягу, налил в кружку изрядную порцию самогона и подал Вятру.
— Держи, браток. Выпей. За удачу.
— Ладно. Все это ужасно. Но я все равно пью за удачу.
Он откинул назад свою рыжеволосую голову, одним духом опустошил кружку и, отдавая ее Рену, широко осклабился.
— О боже! — простонал он с дурашливой серьезностью. — Как хорошо глотнуть иногда… А сейчас сигаретку… Чертовски приятно…
Рен протянул сигарету и сам тоже закурил. Потом бросил внимательный взгляд на Вятра.
— Как настроение?
Вятр слегка поморщился.
— Если по правде говорить, то временами меня страх разбирает, — неохотно признался он. — Но только когда об этом думаешь… Так что лучше не задумываться.
— Ты прав, Вятр.
— Но все равно эта погоня — безумие. Чистое безумие…
— Ты же сам знаешь: у нас нет другого выхода…
— Да, — согласился Вятр. — Но все равно это безумие. Другое дело, если бы с нами были люди Посвиста, Крука и Чайки. Но втроем мы вряд ли справимся.
— Нас только двое, — мягко поправил его Рен. — Ты и я…
— Тем более! — бросил из-за руля Вятр. — На Сфинкса ты уже не рассчитываешь?
— Не рассчитываю, — подтвердил Рен. — Сфинкс совсем расклеился. Помочь он нам не поможет. Скорее наоборот — может помешать. Когда настигнем Грозного, придется его остерегаться. Черт его знает, что ему в последний момент стукнет в голову. С некоторых пор мне не по себе уже оттого, что Сфинкс сидит у меня за спиной…
Вятр тревожно оглянулся, но, увидев, что Сфинкс дремлет, успокоился. Он задумался, нахмурил брови. Профиль его лица, всегда такого спокойного и добродушного, окаменел, стал угловатым. «Что это с ним? — недоумевал он. — Неужто Рен всерьез считает, что Сфинкс может выстрелить ему в спину?» Ему самому такая мысль ни на секунду не приходила в голову. Но, черт возьми, все может случиться! Особенно сейчас, когда все словно чокнулись. Но если уж Рен такое подумал про Сфинкса, то, видно, неспроста. «О боже милостивый, что же это с нами со всеми происходит?»
— Все в порядке, Рен, — сказал он, насупившись. — Будь спокоен. Я с него глаз не спущу.
— Я спокоен, — нервно рассмеялся Рен. — Даже очень спокоен.
— Знаю.
— Ты едешь все время по следу?
— Да, — сказал Вятр. — После дождя земля размякла, и все видно как на ладони. Скоро мы их догоним. Этот их старый драндулет ползет гораздо медленнее, чем наш…
Рен взглянул на часы. Было около шести.
— А как ты думаешь, на Посвиста и Чайку уже совсем нельзя рассчитывать? — спросил он.
— Нет, нельзя, — уныло откликнулся Вятр. — На них нечего рассчитывать. Видать, они здорово увязли со своим дерьмовым грузовиком и если даже выберутся из Чертова Яра, то все равно слишком поздно…
Рен вдруг уловил в его голосе едва заметную нотку растерянности.
— Это еще неизвестно… — заметил он. — Может, все-таки успеют…
— Нет, Рен, — откликнулся Вятр. — К тому времени все уже будет кончено. Ты понимаешь, что я имею в виду?.. Или мы, или Грозный… Кому-то из нас наверняка придется сегодня грызть землю…
— Не думай об этом, Вятр!
— Ладно. Больше не буду. Во всяком случае, попробую…
Рен нервно затянулся сигаретой. Чересчур много сегодня болтали. А это всегда расслабляет человека. В таких ситуациях лучше всего молчание. И только молчание. Именно оно в трудные минуты придает силу. Дым разъедал ему горло, и курить расхотелось. Он откашлялся и со злостью сплюнул через приоткрытые стекла кабины. Сидел и прислушивался к равномерному гулу мотора и стуку рессор на ухабах. Сигаретный дым лениво обволакивал его пальцы и, рассеявшись, ускользал, извиваясь, в благоухающий после дождя лес. Его все сильнее охватывала усталость и сонливость. Он крепился изо всех сил, зная, что в любой момент должен быть готов к самому неожиданному. То и дело протирал пальцами сонные веки, а время от времени, чтобы прийти в себя и стряхнуть наваливавшуюся на него тяжелую волну усталости, тер их до боли. «Меня так просто не возьмешь, — мысленно твердил он себе, — я должен, я обязан выдержать. Я всегда старался не размякать. И правильно. Так лучше. Так надо».
Машина снова стала немилосердно подпрыгивать на каменистых ухабах, и Рену временами казалось, что она вот-вот вытряхнет из него все внутренности. Склонившийся над баранкой Вятр не обращал на него никакого внимания. Рен обернулся, глянул на Сфинкса и удивился. Несмотря на чудовищную тряску, Сфинкс все в той же позе полулежал, развалившись на заднем сиденье. Полулежал, беспомощно раскинув руки и низко склонив на грудь голову, подпрыгивающую на ухабах, словно мяч.
Они медленно выехали на позолоченное лучами восходящего солнца плоскогорье, со всех сторон, насколько хватал глаз, окруженное карликовыми соснами. Вдали, с левой стороны, выступала волнистая линия горной гряды. Но вот машина взобралась на отлогий склон, проехала среди деревьев и углубилась в ущелье, замкнутое с обеих сторон обломками скал. Теперь они ехали по краю ущелья в тени деревьев. Вятр вел машину медленно и осторожно, а Рен пристально всматривался в окрестности и в ощетинившуюся скалами противоположную стену ущелья. «Еще одно отличное место для ловушки», — пронеслась у него в голове мысль, и он схватил Вятра за руку.
— Останови машину! — крикнул он.
Вятр взглянул на него с недоумением.
— Ты что-то заметил?..
— Не нравится мне это место.
— Думаешь, он где-то здесь?..
— А почему бы и нет?
Рен взял полевой бинокль и, когда Вятр остановил машину, стал тщательно разглядывать окружающую местность, но ничего подозрительного не заметил. Как раз там, где дорога, сузившись, вливалась в узкую горловину, а потом петляла вдоль отвесно нагроможденных скал, именно там, где удобнее всего было бы атаковать любую колонну, он заметил стаю ворон, спокойно сидящих на земле. А дальше ущелье снова вытягивалось и виднелась лишь толща густо сплетенного кустарника и серые скалы, резко выделявшиеся на фоне пожухлой и сгоревшей на солнце травы. Чуть повыше росли сосны, и земля под ними тоже была рыжей и коричневой, но уже от опавшей хвои, а меж стволами сосен, очень низко, намного ниже крон, в мертвой тишине клубились сероватые клочья тумана. Рен опустил бинокль и с недоумением взглянул на Вятра.
— Ничего не понимаю, — буркнул он. — Почему Грозный не пытается нас задержать? Неужто надеется, что мы струхнули и ему все сошло с рук?..
Но Вятр промолчал. Он был захвачен суровой и дикой красотой раскинувшегося перед ними ущелья.
— О боже! — прошептал он. — Боже мой, как тут красиво…
И тут неожиданно этот горный покой и тишину прорезало оглушительное эхо ружейного выстрела. Вятр вздрогнул, будто его бичом хлестнули. Рен заметил, как тут же лихорадочно вцепились в баранку его волосатые, осыпанные мелкими веснушками руки. Снова раздался выстрел. Один. Другой. Третий. Эхо помчалось по горам и над верхушками деревьев, ринулось куда-то в сторону и, все больше удаляясь, постепенно затихло.
— Проклятье! — выругался Вятр. — Ведь они близко. Где-то совсем рядом…
Сзади беспокойно заерзал Сфинкс. Так, что даже заскрипели старые пружины.
— Рен, — еле выговорил он охрипшим от волнения голосом. — Рен! Грозный где-то тут, совсем близко…
Рен молча прислушивался. Через минуту снова раздался одиночный выстрел.
— Черт побери! — снова выругался Вятр. — Наверно, они влипли в какую-то историю…
— Тем лучше для нас, — сказал Рен. — Едем! Нельзя терять ни минуты…
Вятр включил мотор. Машина дрогнула и рванула вперед, как норовистая лошадь.
— Рен! — захрипел испуганно на заднем сиденье Сфинкс. — Рен!..
Но Рен не отозвался, будто даже не слышал этого панического зова. Он чувствовал только, как на него неудержимой волной накатывается приступ ненависти к Сфинксу, Грозному, ко всему свету.
— Быстрее, Вятр! — крикнул он. — Жми на всю катушку!..
Развив максимальную скорость, на какую только его хватало, автомобиль помчался через ущелье. Вятр повел машину серединой дороги. Горы по обеим сторонам ущелья тоже неслись галопом, словно табун испуганных диковинных лошадей. Ошеломленный этой гонкой, Сфинкс вцепился изо всех сил в спинку переднего сиденья. Рен схватился за ручку дверки и проверил, легко ли она открывается, потом, наклонившись вперед, с непрестанно возрастающим напряжением впился взглядом в лежащее перед ним пространство белой каменистой дороги, зигзагами вьющейся среди низких трав и песчаных холмов. Сквозь неумолчный гул мотора до них снова долетел отзвук выстрела.
