Алексей Мальцев - Призрачно всё...
— Жанка! Так поздно? Ни хрена себе.
— Так ты не рад? — с этими словами девушка бросилась на шею киборгу и они на минуту затихли. Призраку не надо было объяснять, что это был глубокий французский поцелуй, когда языки проникают в полость рта и при котором возможно заражение СПИДом или гепатитом. Призрак был когда-то доктором, и сейчас, возможно, впервые пожалел об этом.
Перс тем временем вальяжно прошелся по крыльцу, потянулся и настороженно уставился на висевшего под потолком доктора. Решение не успело прийти в голову призрака, а он уже реализовал его, метнувшись к коту. Тот среагировал мгновенно: прыгнул, зацепив когтями колготки Жанет…
— Ах, ты тварь! — кое-как оторвавшись от губ любовника, воскликнула Жанет. — Что это с Гвеном?
— Ума не приложу. — Пробубнил киборг. — Ладно, пошли в дом. Там поговорим.
Если бы кто-то сказал доктору, что его одноклассница Жанка Аленевская может по-свойски сидеть и пить самогон крохотными глотками в компании двадцатилетних кобелей тюремной наружности, он бы, не раздумывая, дал бы в нюх любому. Однако, как противоречив и непредсказуем мир, оказывается! Сейчас он не то, чтобы дать в нюх, он даже замахнуться, даже выругаться по-мужски не в состоянии. А его Жанка, едва различимая в сигаретном дыму, уже допивала вторые полстакана. И даже не морщилась!
Изнутри дом мало чем отличался от жилища Доскиных: скрипучие широкие половицы, обитые фанерой стены, выцветшие обои, давно не беленая, закопченная печь.
— Наш уговор остается в силе? — словно спохватившись, что опьянеет и не успеет поговорить о главном, Жанна достала из висевшей на гвозде куртки восемь сотенных купюр и бросила на усеянный крошками и пеплом стол. Рядом с купюрами откуда-то взялась фотография юного Аркадия. Зачем она ее сюда принесла? К этим ублюдкам!
Увидев деньги, пьяная братва охотно закивала.
— Когда вас ждать на Котлованах? — поинтересовался киборг, пряча купюры в карман. Фотографию он принялся рассматривать, поднеся к самым глазам.
— Шестого, если ничего не случится. Столько времени впереди, — ответила Жанна. — Этот… он будет в черном костюме, в черной шапочке.
— Думаю, узнаем, — заверил девушку киборг, передавая фотографию «сокамерникам». Другого определения для обезьяноподобных личностей, смоливших за столом одну папиросу за другой, призрак подобрать не мог. У него вообще, сложилось впечатление, что беглая молодежь, собравшаяся в этой избе, еще не до конца отмотала свой срок, и самовольно покинула пределы не столь отдаленных мест исключительно чтобы выполнить просьбу одноклассницы Изместьева.
— Не боись, сестра, — прогнусавил опухший до состояния «нитевидных» глаз «обрубок», по губам и подбородку которого свободно стекала слюна на засаленный неопределенного вида свитер. — Укупорим, как полагается. Доставать из ущелья будет нечего.
То, чего больше всего боялся призрак, свершилось! Жанна собиралась его убить. Столкнуть в ущелье чужими руками. Как соучастника преступления, как ненужного свидетеля. Парень в ней, значит, души не чает, а она… Возможно ли такое?
Уничтожив его, Жанна остается единственной обладательницей весьма нешуточного богатства, спрятанного, кстати, на вокзале, в камере хранения. Как все просто! Как в дешевом низкопробном детективе!
Призрак запаниковал. Как предупредить Аркадия? Он носился по заснеженному лесу, тут и там взрывая фонтанчики снега, кое-где даже оставляя следы, как человек — невидимка. Кое-чему он уже научился! Ему один раз почудилось, что он ощущает температуру, что у него начинают мерзнуть руки и ноги… Это у призрака-то!
Он внезапно застыл, слившись воедино с высокой пихтой, слушая, как с ветвей осыпается снег. Он не шевельнулся, пока снежная пыль не улеглась.
А что он, собственно, паникует? Поездки на Котлован не будет по причине клинической смерти. Вернее, она состоится, но без Аркашки. Как он мог забыть о пробке из-под шампанского! Этого госпожа Аленевская не знает! Вернее, она пока не госпожа. Она ей станет в далеком будущем.
Через несколько минут он был у себя в квартире. Вернее, в квартире своего предшественника, которого там не было. Там вообще никого не было. Посреди убранной пустой квартиры красовалась наряженная елка. Каждый предмет, мебель, даже обои ему о чем-то напоминали. Как здорово они, оказывается, жили тогда!
Теперь совершенно точно Изместьев не будет иметь с Аленевской ничего общего. С убийцей! Впрочем, для того, чтобы «иметь», надо умудриться вернуться назад. А это как раз сделать совершенно невозможно.
Аркадия-младшего удалось найти не сразу. В хирургическом кабинете поликлиники ему наложили пару швов на травмированный палец, превратив выпускника практически в инвалида. Авторучку держать Изместьев теперь точно не мог. Слава богу, все контрольные были позади, и в последний учебный день второй четверти парень мог просто присутствовать, отвечать на вопросы, участвуя в дискуссии.
Призрак висел в классе на уровне доски, смотрел на парочку «Жанна + Аркаша» и не знал, что делать. Предчувствие редко обманывало его: что-то должно было случиться. Нужно быть готовым к любым сюрпризам. Но к каким?
Он всматривался в лицо Аленевской и пытался найти хоть небольшую зацепку, намек на злой умысел, какую-то наигранность… Но — все тщетно. Или она была гениальной актрисой, в чем Изместьев сильно сомневался, или она вообще не та, за кого себя выдает. Она — не Жанна Аленевская! Третьего быть не может.
Откуда у нее могут быть актерские данные? В драмкружке школьном она никогда не участвовала, даже намека не подавала. После школы уверенно занялась финансами, не свернула с выбранной колеи ни разу… Кто ты, Жанет? Кто в тебя вселился?
Взгляд призрака переметнулся на Ворзонина. Вот кто всегда сидел серым кардиналом, оставался в тени, наблюдая за остальными. Постоянно что-то рисовал-чертил в тетрадке. Или рассматривал строение мозга в атласе по анатомии.
В тетрадке Ворзонина на этот раз красовалась сложная схема, где человек разделялся на материальную и духовную составляющие, первая из которых была постоянной, а вторая — переменной величиной. Ось координат соответствовала прежним показателям: прошлому, будущему, пространству и времени.
Но сколько призрак ни пытался, так и не мог понять, что все нарисованное означает. Какое имеет отношение к реально происходящему. Хотя интуитивно доктор теперь понимал, что к его метаморфозам Павел может быть как-то причастен.
А что, если он кукловод и есть? Стратег и тактик в одном лице?
Это загадка номер один. Загадка номер два — покруче будет. Как такое возможно? Допустим, убийство Аркадия в зимние каникулы сорвалось, допустим… Но почему Жанна в дальнейшем не предпринимала попыток? Она крутила роман с Изместьевым до самого выпускного бала, и, если бы не его идиотская выходка ночью, за которую он расплатился сполна, еще не известно, чем бы все закончилось. Почему его не убили после? Что помешало? Почему он ничего не помнит, черт возьми!!!
Глобальный облом
Разве мог доктор предполагать, что будет присутствовать в ту самую новогоднюю ночь, когда случится … эпохальный выстрел шампанского?! Разве мог??? Если только в мечтах.
Тем более, присутствовать не человеком, а бесплотным духом! Что еще романтичнее. Он кое-что может, если очень захотеть, взволноваться… Кое-что, но далеко не все. У него было мало времени, чтобы тренироваться.
Теперь он понимает, почему полтергейст — достаточно редкое явление в мирской жизни. На собственном опыте испытал. Призракам необычайно сложно научиться двигать предметы, и достигают подобных вершин лишь избранные. Статистикой в данном вопросе из мирян никто, естественно, не владеет. А там, наверху, вероятно, не сочли нужным проинформировать…
Вот оно, тридцать первое! Непередаваемый колорит суеты и праздника, ожидание чего-то нового, доселе не встречавшегося. Ранние декабрьские сумерки, «Голубой огонек», эмоции, анекдоты… Во Владивостоке уже встретили.
Пельмени, селедка «под шубой», зимний салат «оливье», соленые огурчики-помидорчики с собственной фазенды — традиционное и такое милое сердцу новогоднее меню, что, будь у призрака сердце, — непременно его бы защемило. Ему, висящему вместе с елочными украшениями, кажется, что он ощущает аромат апельсинов, запахи фарша, сдобренного луком и чесноком. Суета перед новогодней елкой, хлопушки — сюрпризы его совершенно не трогают. В трезвого дедушку Мороза он давно не верит.
Дом полон народу. Шампанское с водочкой, как и полагается, ждут своей очереди в холодильнике, выложенные на фанерных листах пельмени «мерзнут» на балконе.
Призрак всматривался в лица своих родителей и поражался, какими красивыми, оказывается, они были. Как редко, к сожалению, мы обращаем на это внимание в молодости, как непростительно редко говорим им об этом! И лишь спустя годы замечаем необратимые изменения. Увы, увы, увы…