Юрий Ампилов - Четвертая экспедиция (сборник)
Однако удалось все же зацепиться за колесный диск. Но мои резиновые «заброды» оказались коротковаты, и правый сапог заполнился холодной водой, да и левый немного зачерпнул. Но я все же выкарабкался в исходное положение. Трубка продолжала настойчиво трещать. Я, наконец, ухватил ее мокрыми пальцами и ответил:
– Бочкарь слушает.
В ответ услышал голос нашей плановички Галины Петровны:
– Вячеслав Федорович, тут финансовое начальство интересуется нашими новыми сметами. Могу я им дать проект без Вашей визы? И еще у меня есть целый ряд вопросов для согласования с Вами.
– Галина Петровна, мне сейчас не очень удобно разговаривать, – ответил я. – Перезвоните через пару часов.
– Хорошо, я подожду.
Действительно, разговаривать мне, мягко говоря, было совсем неудобно. Теперь мокрые ноги руки и нижняя часть одежды почти до пояса совсем сковывала движения, да и попросту холодновато стало. Хоть и лето, да почти в Заполярье.
Провозились мы с Алексеем еще часа полтора, но, в конце концов, идея была воплощена в реальность. Включив передачу, мы увидели тучу брызг, вырвавшуюся из-под колес, но наш ТРЭКОЛ послушно поплыл вперед. После небольших маневров мы выбрались из этого злосчастного болота. Недаром гласит народная мудрость: «Тише едешь – дальше будешь».
* * *В начале 90-х годов обустраивали мы Ардалинское месторождение. Своего оборудования уже выпускалось мало, и пользовались различными импортными поставками. При монтаже различных служебных помещений и лабораторий широко применялись сборные модули размером три на шесть метров и два с небольшим метра высотой. При этом удавалось довольно быстро сооружать самые основные производственные помещения, которые росли буквально на глазах. Были уже собраны блок управления, котельная и даже рабочая столовая, соединявшиеся между собой стандартными сборными коридорами, где поверху под фальш-потолком прокладывались кабели электропитания. Уже потом во второй половине девяностых на Лаявожском месторождении мы пользовались нашими сборными конструкциями, которые компания «Шкода» стала выпускать в Вологде. А на Ардалинском собирали импортные.
При сборке присутствовал инженер-американец, по имени Майкл, присланный от фирмы-поставщика, который руководил этим процессом. А саму работу выполняли наши бывалые мужики, видевшие на своем веку много всяких железок: и своих, и заморских.
График работ был довольно жестким, и с моего участка попросили в помощь несколько человек для завершения сборки модуля КИП (контрольно-измерительных приборов). Я отправил на два дня пару лучших электрослесарей: Михаила и Василия. Понятно, что при монтаже такого модуля количество электрических кабелей довольно велико, и они должны крепиться строго определенным образом, иначе потом во всей этой путанице проводов не разобраться. Крепежная фурнитура поставлялась в отдельных ящиках. И так получилось, что несколько основных крепежных клипсов не хватило. Мужики, обнаружив это, сели перекурить, чтобы обдумать ситуацию.
Тут же прибежал Майкл, который был крайне заинтересован в своевременном завершении работ и скорейшем возвращении домой. В этом случае он сам тоже получал дополнительный бонус, а по-нашему просто премию. Он чуть-чуть научился говорить по-русски простые фразы, но акцент был чудовищный. С пониманием русской речи у него пока были проблемы.
– Вы почему не работаете? До перерыва еще далеко, – спросил он озабоченно.
– Майкл, мы не можем работать. У нас недокомплект материалов.
Такая сложная фраза была за пределами словарного запаса американца, поэтому пришлось пальцами показать на клипсу, кабель и пустой ящик с фурнитурой.
Американец изменился в лице. Сказать, что он расстроился – это ничего не сказать.
– О, майн гот, придется звонить в Хьюстон и заказывать эти клипсы, – произнес он в отчаянии. – Все сроки сорваны.
Майкл, видно, в голове прокрутил весь сценарий, по которому выходило, что он останется без бонуса, да еще проторчит несколько недель в этой богом забытой дыре. В растерянности, почесав затылок, он, видимо, пошел звонить в Хьюстон. Майкл, дитя цивилизованного запада, привычный к налаженному сервису во всем, и подумать не мог о том, что возможно как-то по-другому решить эту проблему.
Меж тем Василий с Михаилом, докурив по сигарете, продолжили работу. Оглядевшись вокруг, они сразу определили, что старая жестяная баночка из под кофе, которую они использовали для окурков, будет в самый раз. Аккуратно вытряхнув окурки в свернутый из газеты кулек, они нарезали из банки слесарными ножницами несколько жестяных кусочков. Затем сделали из них небольшие чопики, взяли шурупы из коробки и аккуратно привернули их к стене, вставив предварительно обычные дюбели в отверстия, предназначенные для крепления фиксирующих клипсов. Через несколько минут работа была закончена, и они решили выкурить еще по сигарете. Минут через двадцать Майкл вернулся и с удивлением увидел, что все кабели аккуратно закреплены на своих местах.
– Вы нашли клипсы? – с удивлением спросил он.
– Да где ж их взять, Майкл? Мы же в Хьюстон не летали.
Майкл подошел к стене и придирчиво осмотрел их работу. Претензий не было.
– Надо же, какой вы сообразительный народ, – удивился он. – Почему же Вы тогда так плохо живете?
– А с чего ты взял, Майкл, что мы плохо живем? Мы считаем, что хорошо живем. Нам нравится. Вот если бы ты нам еще премию за рацпредложение выдал, было бы еще лучше.
– Конечно, конечно, – согласился Майкл и выписал моим слесарям аж по 20 долларов. Не такие плохие деньги для начала 90-х. Сам он, конечно, получил положенный бонус в несколько тысяч долларов, и довольный улетел в свой далекий Хьюстон.
* * *В багаже у Славки бесчисленное множество таких историй, и мы вряд ли сможем пересказать даже половину. Однако мы и не ставили такую цель. Просто очень жаль, что смекалистый и талантливый русский народ теряет то, чем он когда-то был силен. Где теперь взять таких инженеров, если наши вузы выпускают малограмотных недоучек? Но это еще полбеды. Раньше изъяны образования можно было компенсировать на производстве, где выпускник включался в налаженный процесс и мог перенять опыт у таких корифеев, как Славка. Но в девяностые годы при остановившихся предприятиях лучшие специалисты покинули производство и ушли кто в банки, кто в различные консалтинговые фирмы и конторы, кто организовал свой мелкий бизнес, начав с челночных рейсов за турецким тряпьем. До сих пор среди успешных московских риэлторов встречаются даже специалисты по ракетным двигателям. А на реальном производстве, сократившемся теперь в разы, на краткосрочных курсах новоиспеченные инженеры учатся нажимать кнопки на импортном оборудовании под руководством иностранных спецов. В 90-е годы престижным считалось не инженерное, а экономическое и юридическое образование, которое сводилось и до сих пор сводится преимущественно к сдаче экзаменов и покупке дипломов за взятки. И даже самые престижные российские вузы этого направления не дают реальных знаний. В результате эти дипломированные неучи не смогут поднять страну из того незавидного состояния, в котором она находится, все больше скатываясь к роли сырьевого придатка цивилизованного мира.
Поэтому нам надо предпринять недюжинные усилия, чтобы исправить эту ситуацию. Когда же до этого дойдут руки у тех топ-менеджеров, которые сидят в верхних эшелонах власти и фактически взялись за управление страной? Ведь эти люди, неспособные воспринять серьезные и конкретные знания, любят повторять, что наука об управлении универсальна и можно управлять чем угодно по одним и тем же правилам. Так пусть покажут, на что способны. Или они тоже купили свои дипломы докторов и кандидатов наук?
Хождение во власть
Эта почти детективная история приключилась со мной не так давно, спустя три года после того, как президент Ельцин добровольно оставил свой пост. Прежде всего, несколько слов для непосвященных.
Еще в начале 20-х годов прошлого века была создана ГКЗ – Государственная комиссия по запасам полезных ископаемых. Это почти священный орган для геологов во все времена, потому что «квинтэссенция» их труда – это разведанные и подготовленные для промышленного освоения запасы полезных ископаемых. Постановка на государственный баланс этих запасов происходит по результатам их экспертизы в ГКЗ. Эта комиссия пережила всех правителей: от тиранов до так называемых «демократов» 90-х годов. В 70-80-е годы XX века ее роль достигла апогея: ГКЗ напрямую подчинялась правительству, т.е. по своему статусу председатель ГКЗ был министром без портфеля. И мне пришлось занимать этот пост в течение восьми месяцев. Что ни говори, вершина карьеры.
К тому времени после полной неразберихи начала 90-х годов ГКЗ оказалась в ведении МПР (Министерство природных ресурсов). Однако комиссия продолжала свою профильную деятельность, несмотря ни на чго.
