Кайли Фицпатрик - Гобелен
— Скопировала из одного из феминистских обзоров истории искусств. Я подумала, что должна тебе его показать, поскольку очень сомневалась в твоих словах о том, что автором гобелена Байе является королева Эдита.
— Теперь это не просто теория.
Роза приподняла бровь.
— Ты перевела дальше?
Мадлен кивнула.
— Тогда я хочу знать подробности! Кроме того, ты ничего не рассказала мне о том, как провела пасхальные каникулы, потому что пряталась в своей норе с тех пор, как вернулась.
— Хорошо.
— Почему ты улыбаешься? Неужели тебе удалось познакомиться в Государственном архиве с замечательным грустным академиком?
— Нет, не в архиве, — улыбнулась Мадлен, вспомнив о патологической стеснительности архивариуса.
— Но ты с кем-то познакомилась?
Мадлен посмотрела в бокал с сангрией.
— Не пытайся изображать скромницу и ничего от меня не скрывай, Мэдди! Расскажи мне все!
И она рассказала Розе почти все. Про день, проведенный в квартире Николаса, она промолчала. И не только из-за тайны рунического документа — ей не хотелось говорить о таких интимных вещах. Она еще не была готова обсуждать свои отношения с Николасом.
— Он производит впечатление. Вот только живет в Англии. Надеюсь, ты не думаешь о том, чтобы туда переехать?
— Не говори глупости. Я его едва знаю. Интересная встреча, но не более того.
Роза с сомнением посмотрела на нее и заказала еще сангрии — обе знали, что это настоящая «сыворотка правды».
— До тех пор, пока ты с ним не переспала, нельзя говорить, что встреча была интересной! Ну?
Мадлен закатила глаза.
— Нет.
— Жаль. С другой стороны, ты бы сразу в него влюбилась — я ведь знаю твой характер. Короче говоря, делай что хочешь, только не влюбляйся — ладно? Нам обеим известно, что положительные моменты этого чувства сильно преувеличены.
Им принесли еще один графин сангрии, и Роза призывно улыбнулась официанту. Но тот сделал вид, что ничего не заметил.
— Я же говорила, что он голубой, — самодовольно заметила Мадлен, когда официант вновь принялся полировать и без того чистые стаканы, не глядя в их сторону.
Роза пожала плечами и наполнила бокалы.
— Выпей и расскажи про Николаса.
Мадлен поняла, что ей не следовало соглашаться на второй графин сангрии еще до того, как рассталась с Розой, которая позвонила своему юноше готу и договорилась о встрече в клубе.
«Завтра я буду ненавидеть весь мир», — подумала Мадлен, когда шла домой, но пока она чувствовала себя превосходно. Теплый воздух был полон весенними ароматами.
Мадлен решила вести себя как паинька — никаких вечерних переводов. Она сразу ляжет спать, чтобы утром, на свежую голову, отправиться в Байе.
Но, пройдя еще несколько шагов, она поняла, что ее благим намерениям не суждено сбыться. Она знала, что, как только войдет в квартиру, руки сами потянутся к лежащему в тайнике дневнику.
Сначала Мадлен подошла к телефону, чтобы прослушать сообщения на автоответчике, которых было всего два. После первого послышался лишь гудок — звонивший просто повесил трубку. Второе сообщение началось таинственно. Сначала возникла пауза, а потом послышался возбужденный голос. Почти сразу же Мадлен узнана голос Маргарет Бродер:
«Мадлен, это ты? А, так я говорю с автоответчиком. Просто я хотела сказать… мне немного стыдно… Я рассказала нашему покупателю о книге, дорогая. Я не осмелилась признаться Мэри, но ты должна знать. Это было довольно давно… Я точно не помню, когда…»
Послышался щелчок, и наступила тишина.
Мадлен покачала головой. Очевидно, Маргарет выпила перед сном слишком много яблочного бренди.
23 октября 1065 года
Случилось то, чего мы так долго боялись. Пока Тостиг находился в Вестминстере, его враги в Нортумбрии объединились и объявили его вне закона. Саксов и датчан, сохранивших верность своему отсутствующему эрлу, убили, и повстанцы Нортумбрии послали за Моркаром, братом эрла Эдвина из Мерсии. Они потребовали, чтобы он стал их новым эрлом и забрал золото из сокровищницы Нортумбрии, поскольку считали, что это их деньги, собранные при помощи незаконных налогов эрла Тостига.
Они пошли маршем на юг, собирая войска в Ноттингемшире, Дербишире и Линкольншире. В Нортгемптоне их встретили Эдвин и Моркар. Теперь братья Алдиты стоят во главе многотысячного войска, в которое входят солдаты из Мерсии, Нортумбрии и Уэльса. Они потребовали аудиенции у короля. Но Эдуард слишком болен, чтобы путешествовать, и его место занял Гарольд. Ночью Гарольд Годвинсон покинул дворец и поехал на север. Дурное предзнаменование для королевы Эдиты. Без Тостига и его союзника короля Малкольма из Шотландии или братьев Алдиты золотые крылья и огненное дыхание дракона саксов уже не будут украшать боевые знамена Этелинга.
1 ноября 1065 года
Гарольд вернулся из Нортгемптона и в течение двух дней не выходил из покоев Эдуарда, где они находились вместе с Эдитой и монахом Одерикусом. Одерикус снова говорит со мной — он убедился, что я способна хранить его тайну. Возможно, он понял, что его земная страсть не изменила моего отношения к нему. Он для меня как брат, и не мне его судить.
Монах рассказал, что они спорили о ссылке Тостига, а больной Эдуард лежал в постели.
Гарольд сказал брату, что если он осмелится вернуться в свои земли, то его ждет неминуемая смерть. Войска Нортумбрии и Мерсии грозили набегами, если Тостиг не будет изгнан, Моркара объявили эрлом Нортумбрии, и Гарольд дал понять, что может начаться большая война между севером и югом, если он ответит отказом.
Одерикус сказал, что Эдуард слишком серьезно болен, чтобы понимать происходящее. Он постоянно просит, чтобы к нему прислали его любимца Тостига. Эдита требовала, чтобы их брата вернули, и твердила, что его отсутствие отрицательно сказывается на здоровье короля, но Гарольд не желает ее слушать.
Тостиг находится во Фландрии вместе с семьей своей жены Джудит. Без него интерес Эдуарда к делам королевства угасает, как заходящее солнце. Эдита не отходит от короля ни днем ни ночью. Теперь она редко его покидает, даже когда королю удается заснуть. Но все же поздно ночью она встречается с монахом в лесу между Вестминстером и Лондоном. В таких случаях я остаюсь в башне и до поздней ночи занимаюсь шитьем — ведь если королева понадобится Эдуарду и ее не окажется в собственных покоях, ее будут искать именно здесь. Тогда я скажу посланцу, что королева больна, отдыхает вместе с леди Изабель и ее не следует тревожить. Потом я поскачу в лес, чтобы предупредить их. Я молюсь о том, чтобы до этого не дошло.
11 ноября 1065 года
С бескровных губ короля Эдуарда так и не сорвалось слов о наследнике, и у нас почти не остается надежды, что он назовет его имя перед смертью. При дворе стало известно, что в Норвегии собирается армия и что там ждут смерти Эдуарда, чтобы выйти в море. Северные армии поведет Харальд Хардраад, самый опасный из всех королей викингов. На южном континенте за происходящим внимательно наблюдает Вильгельм Нормандский. Ходят слухи, что при нашем дворе находятся норманнские шпионы, которые отправляют Вильгельму донесения. У Вильгельма имеются серьезные основания для подозрений и опасений, поскольку все христианские короли давно с интересом поглядывают на земли нашего плодородного острова.
После того как Гарольд сделал Моркара эрлом Нортумбрии, он и его брат из Мерсии охотнее прислушиваются к мнению Гарольда, чем к королеве Эдите. Поддержка Этелинга слабеет.
Эдгар вырос высоким и молчаливым, ему, как и всем нам, тяжело дается ожидание. Королева любит его, как мать, и всегда готова дать ему мудрый совет. Именно от нее он слышал легенды о королях Эссекса — Седрике и Альфреде, а также о своем великом деде Этельреде, который выплатил огромные суммы датским захватчикам, чтобы они оставили страну в покое. Но те возвращались за золотом вновь и вновь. Хотя Гарольд и очень близок к трону, но, если король сам не сделает соответствующего заявления, Эдгар Этелинг станет первым претендентом на трон.
Приближается Рождество, соберутся члены Витана[48] — пять эрлов королевства, аристократы, епископы и аббаты. Именно их поддержкой постараются заручиться королева Эдита и Гарольд, ведь Витан имеет право назначить наследника, если король умрет, не выразив своей воли.
Теперь уже всем известно, что Гарольд ищет союзников для себя, а Эдита — для Эдгара.
Приближающееся Рождество ни у кого не вызывает праздничного настроения. Джон постоянно сопровождает Гарольда. Возвращаясь домой, он иногда рассказывает мне о местах, где они побывали, и о настроениях в народе, но чаще настолько устает от верховой езды, что у него остаются силы только на еду и сон.
