Сара Дессен - Замок и ключ
— Да, ты права, — согласилась я.
— К тому же он знает, что ничего серьезного между нами не будет, — продолжила Оливия.
— А ты уверена, что он знает?
Оливия остановилась и прищурила глаза.
— Что? Ты считаешь, что я не умею доходчиво объяснять?
Я покачала головой.
— Не считаю.
— И правильно. — Она снова зашагала вперед. — Нам обоим известны границы наших взаимоотношений. И пока нас обоих это устраивает, все в порядке, никто не страдает. Элементарно.
Элементарно, подумала я, как правила дифференцирования.
К слову о математическом анализе: я сама немного удивилась тому, что не только честно выполняла наш с Джеми уговор, но и испытала некую уверенность, рассылая в конце января заявления о приеме в колледж. Я по-прежнему тревожилась из-за своего не слишком высокого среднего балла и потому приложила немало сил, чтобы улучшить все остальное: от эссе до рекомендаций. В конце концов я подала заявления в три учебных заведения: университет штата, альма-матер Коры, который находился в соседнем городке; небольшой, слегка богемный колледж «Слейтер-Кирнз»; и туда, где у меня почти не было шансов, — университет имени Дефриза в округе Колумбия. Миссис Пуреза, мой консультант по профориентации, говорила, что все три славятся внимательным подходом к «необычным» студентам вроде меня. В общем, я вполне могла поступить, и от одной мысли об этом меня бросало в дрожь. Почти всю свою жизнь я жила мечтами о будущем, а теперь, когда до него было рукой подать, я сомневалась, что готова к нему.
Впрочем, времени до конца года оставалось достаточно, чему я искренне радовалась всякий раз, когда просматривала материалы, собранные для проекта по английскому. Однажды в припадке организованности — который, как я надеялась, должен был перерасти во вдохновение, — я разложила их на столе в моей комнате: листочки с записями, книги с закладками, наклеила на стенку стикеры с цитатами. Вечером, после ужина или в свободные от работы дни я садилась за стол, читала все подряд и ждала озарения.
Увы, оно не приходило. На самом деле я чувствовала нечто похожее, только глядя на снимок семьи Джеми, который принесла из кухни и прикрепила над столом на уровне глаз. Часами напролет — во всяком случае, так мне казалось — я разглядывала лица, словно кто-то из этих людей мог подсказать ответ. Что такое семья? Тогда для меня это были один, бросивший меня, человек, и двое других, от которых я сама должна была вскоре уехать. Вот и ответ, правда, не совсем верный. Во всяком случае, я так считала.
Вдруг я услышала, как Харриет окликнула меня, и вернулась в настоящее и в торговый центр. Харриет махала мне рукой, подзывая к магазинчику.
— Моя помощница, Руби Купер, — представила она меня журналистке. — В тот день, когда я приняла ее на работу, на ней было ожерелье, которое меня и вдохновило.
Фотограф с журналисткой немедленно уставились на мой ключ, а я, с трудом подавив желание прикрыть его ладонью, засунула руки в карманы.
— Как интересно! — сказала репортерша, записывая что-то в блокнот. — А что вдохновило тебя, Руби? Что побудило надеть ключ на шею?
Только ее расспросов мне не хватало!
— Э-э-э… даже не знаю, — замялась я. — Наверное, мне просто надоело его терять.
Журналистка записала и это, потом посмотрела на фотографа, который все снимал ключи-кулоны.
— Думаю, достаточно, — сказала она Харриет. — Спасибо, что уделили нам время.
— Вам спасибо, — пробормотала Харриет. Когда посетители ушли, она повернулась ко мне. — О господи! Как же я нервничала! Думаешь, все прошло нормально?
— Ты была великолепна! — похвалила я.
— Даже более того, — добавил Реджи. — Держалась молодцом!
Харриет села на табурет и вытерла лицо.
— Они говорят, что, возможно, статья выйдет в воскресенье. Вот здорово! Представляете, сколько народу к нам повалит? Я уже и так не успеваю с заказами!
В этом была вся Харриет. Даже в чем-то хорошем она находила лишний повод для волнений.
— Справишься, — сказал Реджи. — У тебя замечательная помощница.
— Знаю, — улыбнулась мне Харриет. — Все так неожиданно! Думаю, придется обратиться в бюро «Будьте спокойны». Тем более Блейк постоянно предлагает свои услуги. Ну, знаете: отправка заказов, сайт в Интернете…
— Харриет, просто лови момент и наслаждайся жизнью, — посоветовал Реджи. — Это ведь хорошо!
Лично я понимала Харриет. Когда происходит что-нибудь глобальное, ты всегда ждешь, что вселенная сама все уравновесит. Хорошее порождает плохое, если потеряешь одно, то обязательно найдется другое, и так далее. Я знала, что это так, но все равно очень удивилась, когда вечером пришла домой и обнаружила Кору и Джеми на кухне, на столе между ними лежал телефон. Они оба повернулись, и сразу же стало ясно: что-то случилось.
— Руби, — сказала Кора. Ее голос был тихим и печальным. — Нужно поговорить о маме.
* * *Мама не уехала во Флориду. Она не плавала на яхте с Уорнером, не загорала на солнце и не работала официанткой в прибрежном-кафе-блинной. Мама находилась в реабилитационной клинике, куда попала парой недель раньше, после того как ее в бессознательном состоянии обнаружила горничная в номере отеля в штате Теннесси.
Сперва я подумала, что она умерла. Была абсолютно уверена, и когда Кора начала рассказывать, мое сердце как будто замерло и начало биться снова только после того, как до меня дошли слова «отель», «без сознания», «реабилитационная клиника», «Теннесси». Кора закончила, и я с трудом выдавила:
— Как она?
Кора посмотрела на Джеми, потом перевела взгляд на меня.
— Ее сейчас лечат. Предстоит долгий путь, но пока у нее все в порядке.
Наверное, мне должно было стать лучше, когда я узнала, где мама и что она в безопасности. В то же время от одной мысли о том, что она в больнице, под замком, внутри все перевернулось, и я с трудом втянула воздух.
— Она была одна? — спросила я.
— Что?
— Когда ее нашли, она была одна?
Кора кивнула.
— Э-э-э… с ней должен был быть еще кто-нибудь?
«Да, — мелькнуло в моем мозгу. — Я». К горлу неожиданно подкатил комок.
— Нет, — ответила я. — То есть она уехала с приятелем.
Кора и Джеми вновь обменялись взглядами, а я вдруг вспомнила, как в тот раз они сидели вместе и ждали меня. Тогда я бросила взгляд в зеркало и увидела свою мать, ну, по крайней мере, какую-то часть ее личности — грязную, полупьяную и растрепанную. Но меня ждали дома. Никто не подобрал маму на обочине дороги и не привез домой. Только по чистому совпадению — график работы горничной, номер в отеле, день — ее нашли вовремя.
Тем не менее она отыскалась. Словно давно потерянная сумка появилась среди ночи на моем крыльце, собранная для поездки, о которой я уже забыла. Я привыкла думать, что мама нигде и везде, и потому странно было узнать, где она на самом деле, ее точное местонахождение. Как будто бы она вернулась из воображаемого мира — где я создала для нее миллион жизней — к обычному существованию.
— Что теперь… — начала я и сглотнула. — Что теперь с ней будет?
— Ну, начальный курс лечения — девяносто дней, — сообщила Кора. — А потом маме придется решать самой. В идеале ей нужно жить в поддерживающем окружении, но это уж как она захочет.
— Ты с ней разговаривала?
Сестра покачала головой.
— Нет.
— А откуда тебе известно?
— От ее последних квартирных хозяев. В больнице не знали, как связаться с ее родственниками, стали искать по документам и вышли на них. А они уже позвонили нам. — Она повернулась к Джеми. — Как их зовут? Хантингтоны?
— Хоникатты, — сказала я, сразу же вспомнив Элис, похожую на гнома, и добродушного Ронни в рабочей рубахе.
«Не доверяйте незнакомцам!» — сказала Элис в самый первый день, но, как ни странно, именно благодаря Хоникаттам я попала к Коре, а теперь они помогли найти маму.
Под наплывом эмоций мое лицо словно обдало жаром. Я огляделась, собираясь с мыслями, но видела только этот чистый ухоженный холл уютного дома в престижном районе, все, что появилось в отсутствие мамы, заняло пространство, возникшее после ее ухода.
— Руби, все в порядке, слышишь? — сказал Джеми. — Ничего не изменится. Кора вообще не хотела тебе говорить, но…
Я посмотрела на сестру, которая сидела с телефоном в руках.
— Но мы сказали, — произнесла она, глядя мне в глаза. — Тем не менее ты ей ничего не должна. Запомни это. Какими будут ваши отношения с мамой — если вообще будут, — решать только тебе.
Оказалось, что это не совсем так. Мы вскоре выяснили, что реабилитационная клиника, где мама проходила курс лечения — оплаченный, как я узнала гораздо позже, Корой и Джеми, — придерживается очень строгих правил относительно терапии, ориентированной на пациента. Проще говоря, больным запрещалось вступать в контакты с семьей или друзьями, во всяком случае, на ранних этапах. Никаких телефонных звонков или электронных сообщений. Если бы мы послали письмо, его бы отдали маме гораздо позже, в назначенный врачом день.
