Амритрай - Современная индийская новелла

Мое терпение иссякло. Я разузнал адрес Рао и подговорил Натха явиться с визитом к Рао в следующее же воскресенье без всякого приглашения. Мы не сообщили о наших планах двум остальным приятелям, чтобы не было лишних разговоров.

Наступил воскресный день. Я был вне себя от нетерпения. Мы наняли рикшу и дали ему адрес: Чури Базар, 1–27/234.

Я уже представлял себе, как мы входим в небольшую (Рао ведь простой клерк), но идеально чистую квартирку, знакомимся с прелестной женщиной, Рао придется познакомить нас с ней — что ему останется делать?

Мы долго плутали среди узких улочек и переулков и никак не могли найти дом — номера были перепутаны. Постучав в первую попавшуюся дверь, я спросил:

— Не знаете ли вы случайно, где живет мистер Рао?

— Рао, кто он такой?

— Клерк, работает в…

— А, тощий такой. Знаю, знаю… Совсем рядом живет, в соседнем переулке. Третий дом справа.

Мы почувствовали себя у цели. Вот переулок, вот третий дом справа. Мы вошли в дом, нашли квартиру, Рао действительно жил там. Но что мы увидели? Куча грязного белья, в углу — рваные рубашки и носки. Старая плита, на ней грязная посуда с остатками еды. Неподметенная комната, на полу — старые журналы и газеты.

Рао лежал на продранном матраце, голый до пояса, укрытый ветхим одеялом. Он не поздоровался с нами, не предложил сесть. Он даже не смотрел на нас, отвернулся — так ему было стыдно.

Вдруг я заметил на облупленной стене яркую картинку календаря. Молодая, цветущая женщина с ребенком. Ребенок здоровый, веселых!. На женщине — белоснежное сари и вышитая серебром ажурная блузка. В волосах — веточка жасмина.

Я вытолкнул Натха из комнаты. Голова у меня кружилась от спертого воздуха. Перед глазами неслись в странном хороводе женщина в безупречно белом сари, вышитая серебром блузка, веточка жасмина, грязное белье, немытая посуда, рваные журналы и газеты на полу…

Палагумми Падмаразу

Ураган

Наползавшие со всех сторон черные тучи вселяли тоску и тревогу. Поезд прибыл с большим опозданием. Шагая по платформе к вагону второго класса, г-н Рао думал о доме, где все так привычно и мило его сердцу. Он представил свой со вкусом обставленный кабинет — письменный стол черного дерева, свет лампы затенен зеленым абажуром, мягкое вращающееся кресло, повторяющее изгибы его тела. Напротив, занятые своим делом, сидят на диване его жена и дети — два сына и две дочери.

В купе было четверо пассажиров, на всех полках разостланы постели. Г-н Рао сразу понял, что они не очень-то довольны его появлением. Он хотел было перейти в другое купе, но носильщик, закинув его вещи на верхнюю полку, уже ушел. Поезд тронулся. Сидящий возле двери мужчина подвернул плед, освобождая место. Г-н Рао пробормотал слова благодарности и сел.

По всей видимости, пассажиры ехали издалека: мужчины сидели в пижамах, их ботинки вместе с носками были задвинуты под полки, брюки, пиджаки, рубахи висели на крючках. Два боковых места занимали пожилые мужчины. На длинной, во все купе, полке расположилась молодая пара. Воздух был пропитан запахом табака.

Г-н Рао не выносил табачного дыма. Он придерживался твердого мнения, что в поезде курить нельзя. Вообще у г-на Рао были свои твердые убеждения, сложившиеся в течение его пятидесятилетней жизни. С годами они не менялись, напротив, только укреплялись. В жизни у него все складывалось удачно. Адвокатом он стал благодаря ораторскому таланту и красивому голосу. Теперь он передал адвокатскую практику старшему сыну, а сам выступал с лекциями. Вот и сейчас он едет читать лекцию по приглашению Общества верующих.

Яростные порывы ветра ударяют в окно. Сразу стемнело. Сосед, читавший детективный роман, заложил пальцем страницу и закрыл книгу — свет еще не включили, и читать стало трудно.

— Который час? — обратился он к г-ну Рао.

— Около трех, — ответил тот, посмотрев на часы.

— А как темно!

Г-ну Рао не хотелось вступать в беседу, он молча разглядывал мужчину. На вид тому тоже было около пятидесяти. «В таком возрасте получать удовольствие от детективных романов?! Некоторые люди до старости остаются детьми».

В свои пятьдесят лет г-н Рао никогда не жаловался на здоровье. Жена выглядела гораздо старше: ее можно было принять за его старшую сестру или даже мать. Никто не верил, что у него двадцатипятилетний сын. А сын уже получил степень магистра и вел всю адвокатскую практику отца. Немногие в пятьдесят лет оставили бы такую хорошую практику.

Закрыли окно. Ветер бился о стекло и яростно ревел, начал сеять мелкий дождь. Вода просачивалась сквозь щели в окне, и через некоторое время от намокших вещей потянуло сыростью. Молодой человек придвинулся ближе к женщине, она, бросив взгляд на пассажиров, отстранилась от него.

— Ну и ураган! — проговорил молодой человек.

Сосед г-на Рао поднял глаза, будто собираясь что-то ответить, но ничего не сказал и снова уткнулся в книгу.

Молодой человек закурил сигарету, женщина поморщилась и отодвинулась еще дальше. Юноша улыбнулся и сделал глубокую затяжку. Г-н Рао посмотрел на женщину. У нее были гладко зачесанные волосы, на лоб спадали две кокетливые прядки. Он подумал, что такая прическа пойдет его дочерям. Обычно он сам решал, что им носить, чем заниматься, что читать, с кем водить знакомство.

Пассажир напротив достал из портпледа фланелевую рубашку и натянул ее. Теперь в полосатых пижамных брюках и фланелевой рубахе он был похож на клоуна. Сняв крышку с термоса, он стал, звучно прихлебывая, пить из нее горячий кофе. Г-н Рао вспомнил, что у него в термосе есть овалтин[90]. Он очень любил овалтин, но никогда не пил его больше двух раз в день, а если пил, то только одну чашку.

Дождь лил сплошной стеной. В реве ветра тонул гудок паровоза.

— Вот это ураган! — сказал юноша, обращаясь к своей спутнице. Она поежилась и плотнее закуталась в шарф.

Г-на Рао стало охватывать беспокойство, как всегда во время грозы.

Поезд остановился на какой-то маленькой станции. Хлопнула, отворившись, дверь, ветер и дождь ринулись внутрь, и вместе с порывом ветра в купе ворвалась вымокшая до нитки нищенка. Пассажиры в один голос закричали, что мест нет, но она, не обращая на них внимания, закрыла дверь и стала в углу. С ее одежды стекала вода, и там, где она стояла, образовалась грязная лужа.

— Разве ты не видишь, что это плацкартный вагон? — спросил мужчина, сидящий напротив.

— Знаю, папаша, знаю. Но разве вас убудет, если приютите несчастную женщину? Люди добрые, подайте кто сколько может. Со вчерашнего дня крошки во рту не было… Не дайте умереть с голоду.

Г-н Рао внимательно посмотрел на женщину. Глаза насмешливые и хитрые. Ей было лет тридцать, может, чуть больше. Непохоже, чтобы она умирала с голоду, хотя и упитанной назвать нельзя. Во взгляде ее не было той мольбы и униженности, которая слышалась в голосе. Убогие и нищие никогда не вызывали у г-на Рао жалости. Он был твердо убежден, что нищенство — дурная привычка, и когда женщина приблизилась к нему, он резко сказал:

— Отвяжись!

Она молча повернулась и, быстро склонившись, припала к ногам пассажира напротив. Он нервно засмеялся, поджал под себя ноги и сказал:

— Иди, иди!

— Голубчик, дорогой, не дай помереть! Ты ведь не такой бессердечный, как вон тот господин. Разве у него есть жалость к таким несчастным… Я говорю: «Не дай помереть с голоду», а он: «Отвяжись!»

«Какая наглая, еще передразнивает», — подумал г-н Рао, изучающе оглядывая ее.

Мужчина явно не знал, как поступить. Дать денег, чтоб не приставала? Но как к этому отнесутся другие пассажиры? А если не дать, она, пожалуй, не отстанет. Он так и не пришел ни к какому решению, а нищенка присела на корточки посреди купе и запричитала:

— О господь мой Нараяна! Зачем ты надоумил меня сесть в этот вагон? «Там господа богатые, не дадут бедной женщине умереть с голоду», — вразумлял ты меня. Как ты надул меня, господи! Да, у бедняков и то жалости больше, чем у этих господ. Деньги в кармане, а сердце как камень! Зачем я пришла сюда, о господи? Теперь и не выйдешь отсюда, поезд уже тронулся… Что же будет, что будет?

Пассажиры смотрели на нищенку. Сосед г-на Рао оторвался от книги и спросил:

— Ты откуда? Где твой дом?

— И-и, господин хороший! Дома да дворцы у таких господ, как вы, а у ворот сторожа да псы — нас несчастных гонять…

— Замолола языком, — заметил по-английски сосед г-на Рао.

— Зачем обижаешь бедную женщину, господин? Англиски ругаешь.

За окном стало совсем темно. Ветер ревел все сильнее. Поезд полз как гусеница. Подъезжали к станции, на которой г-ну Рао надо было выходить. Он надеялся, что кто-нибудь из Общества верующих встретит его. В такой ливень и носильщика не найдешь — все попрятались… Было слышно, как под ударами ветра ломались и падали деревья.