Наталия Матвеева - Минус всей моей жизни (СИ)
Сергей хохотал, облокотившись на стойку, чувствуя, что ему давно не было так по-детски весело, и он давно не был таким расслабленным. Ну, чертова Женька! Вот, значит, каким она видит его! Прав был папаша – нелюбовь у них взаимная и очень даже ответная, что, может быть, даже хуже, чем безответная любовь…
Вытащив ручку, Сергей размашисто расписался под рисунком и, все еще улыбаясь, пребывая в отличном настроении, зачем-то сунул этот клочок бумажки себе в карман, после чего погасил свет и стремительной походкой зашагал на улицу.
Мороз под вечер, как это логично происходит, только покрепчал, и Сергей, накинув капюшон, отделанный мехом, на голову и вдыхая ледяной, бодрящий и дух, и тело (особенно тело!) воздух, двинулся между рядами из высоченных, бывших когда-то автомобилями, снежных вершин к своему «Ниссану», уже предвкушая неприятную процедуру откапывания.
Вдруг, как-то неожиданно до его ушей донесся раздраженный женский голос, восклицающий:
- А-а, да чтоб тебя в ледяное королевство унесло, пузотер ты желтый!!! Дурацкий снег!!!
Усмехнувшись, Сергей оглянулся и в нескольких машинах от себя заметил развеселую картину с участием наполовину откопанного маленького, желтого «Опелька», вышагивающей туда-сюда в черном пуховике и красной шапке, из-под которой выбивались все те же кудри, и порядком уже замерзшей Жени Зябликовой и огромной, во весь ее немаленький рост, лопаты, которой девушка на каблуках с трудом орудовала, оскальзываясь на снежных барханах вокруг ее машины.
Сергей устало и раздраженно выдохнул: ну когда, когда, когда эта девчонка перестанет маячить у него на горизонте ярким, огненным знаменем близящихся неприятностей?? Она словно преследует его, куда бы он ни пошел, даже вон, в элитном клубе его достала, черт бы ее побрал!!
Но, как ни крути, после сегодняшнего дня, удачно проведенного собрания акционеров и рисунка, подарившего ему с полминуты безудержного веселья, он все по-прежнему не испытывал к ней раздражения, даже вглядываясь в ее кудряшки и красный от мороза веснушчатый нос, а потому, повинуясь какому-то странному, то ли благородному, то ли садомазохистскому инстинкту, Сергей, тоже оскальзываясь на свежем, только выпавшем снегу, зачем-то двинулся к ней.
*** «Плюс»
Все еще пребывая в невероятной эйфории от всего случившегося сегодня, Женя, которая до сих пор не могла понять, что случилось с ее шефом, который вдруг с таким зверством расправился со своими любовницами, разругавшись с ними из-за нее, той самой Жени Зябликовой, которая ему поперек горла была уже пару с лишним месяцев, и, ощущая какой-то невероятный подъем в душе, переворот, изменение ее жизни к лучшему, а главное – улучшение отношений со своим начальником Сергеем Викторовичем, который, оказалось, совсем не такой уж и законченный кретин, как она думала, а может даже быть справедливым и благородным, Женя выходила из здания завода на улицу, а на лице ее сияла довольная улыбка…
Сергей. Сергей. Он защитил ее… Он, тот самый, отвратительный и грубый, наглый и презрительный по отношению к ней, он, кажется, больше не презирает ее! Он запретил Вике с Леной мучать ее… Он не собирается ее увольнять! И… Женя боялась так думать, но все же… И он больше не демонстрировал бешеное раздражение и чувство брезгливости, когда смотрел на нее… Да, мой Бог, это так! Он просто смотрел и все, как на всех остальных своих коллег…
Неужели, неужели у нее получилось? Получилось доказать ему, что не цвет волос и не какое-то досадное недоразумение определяет человека, а его душа, его принципы, его отношение к окружающим и к делу, которое приходится выполнять…
Так, что это с ней?? Уже целых пять минут думает о Минаеве, когда он остается, между прочим, все таким же самодовольным, наглым, эгоистичным кретином, который привык делать только то, что нравится ему! Женька усмехнулась. Вот ведь странные существа мы, женщины! Один раз нам кто-то тростинку в болото протянет, снисходительно позволяя выбраться, так мы уже готовы из любого придурка рыцаря на белом коне раздуть, как будто это что-то меняет!
Благодушное и веселое расположение духа у Жени, однако, несмотря на свой собственный запрет перестать думать о Сергее, никуда не девалось, вплоть до того момента, когда девушка добрела до своей машины, закинутой снегом по самую макушку.
И вот, уже пятнадцать мучительных минут кружась с лопатой (которую, кстати, заботливо сунул ей в багажник папа на всякий случай, а она еще и сопротивлялась, хихикая!) вокруг своей «пташки», Женька пыталась выскоблить ее из снежного плена и, наконец, попасть в теплый плен ее салона, а также в медленный и ужасно взвинчивающий нервы плен автомобильного затора на дороге, чтобы двигаться в сторону уютного и такого желанного плена родного дома, при этом при всем оскальзываясь на высоченных каблуках и ругаясь, на чем свет стоит, уже не стесняясь выражать свои мысли вслух.
А дальше, не ведая о том, что судьба вдруг тюкнула Сергея топориком по голове, направив на помощь уже уставшей бороться с высоченной кучей снега и тяжелющей, заставляющей трещать ее кости, лопатой, девушка в очередной раз оправдала почетное звание «Мисс Катастрофа – 2016», и именно в тот великий момент высшего и невиданного доселе благородства, снизошедшего на Сергея, шмыгающего красным, уже замерзшим носом и с трудом продирающегося к ней через сугробы, в этот самый удивительный момент, когда Женя вдруг услышала позади себя:
- Зябликова, тебе, может, помо…
В этот самый чудесный миг Женька-то и размахнулась, изо всех сил направляя лезвие лопаты в особо злостный сугроб, а дальше, с огромным ужасом она почувствовала, что черенок с другой стороны, позади нее, глухо и резко во что-то врезался, подтвердив факт точного попадания болезненным:
- Уй!! Твою ж!..
Расширив глаза от внезапной чарующей мысли о том, что она, кажется, только что кого-то убила, Женька суетливо развернулась, зачем-то одновременно подняв лезвие лопаты вверх, и, в последний момент перед тем, как услышать отборные ругательства, она увидела согнувшегося пополам Минаева, а уж потом, ровно через секунду, за которую ее мозг отобразил и узнал в неожиданно подкравшемся сзади человеке ее обожаемого шефа, заснеженный и широкий металлический ковш «поцеловался» с его капюшоном, а значит – и черепушечкой соответственно, что повлекло за собой грузное падение всей кожаной куртки и ее содержимого в ближайший сугроб.
- Твою мать, Зябликова, ты чего?!? Ф-ф-ф… - схватился за голову лежащий на снегу, повергнутый, так сказать, ниц Сергей, фыркая, пытаясь подняться и с каждой секундой становясь все более остервенелым, а от его былого благодушия не осталось и следа. – Ты всех, что ли, лопатой лупишь, кто к тебе помочь подходит? Ду-у-ура… - прошипел он, а Женька, замершая в ужасе, наконец, сообразила, что только что врезала своему начальнику, с которым пятнадцать минут назад почти вошла в нейтральную зону отношений, ЛОПАТОЙ В ЖИВОТ И ПО ГОЛОВЕ!!! Ну что за жизнь-то такая?!? Ладно бы один раз, так еще и контрольным его в сугроб отправила…
Чувствуя, что сейчас захохочет, как маленькая лошадка, Женька поспешила вытаращить глаза и в неимоверной панике заверещать:
- О…о, Сергей Викторович!!! Вы… вы в порядке??? О, Боже мой, о, Боже мой, это я вас… лопатой… Простите, простите пожалуйста, больно??? Где болит??? Давайте помогу!!!
Женька налетела на Сергея сверху, воркуя, как курочка-наседка над злым цепным псом, и, схватив его за рукава куртки, попыталась помочь ему подняться, уперевшись ногами в сугроб и со всей силы потянув на себя, на что Сергей, будучи чертовски гордым и чертовски обозленным на свою идиотку секретаршу, очень предсказуемо запротестовал, морщась от боли:
- Да отстань ты, дурочка, сам встану! Идиотка, лопатой-то зачем машешь?? Так же и убить можно!!! Не лезь, глупая!! – и он попытался снять руки Женьки со своего пуховика, вполне даже резво поднимаясь самостоятельно, но, кажется, он не учел того, что Женя, предполагая, что будет поднимать восьмидесятикилограммового мужчину своими силами, использовала каблуки своих сапожек как рычаг, повиснув всем телом совершенно в другую сторону…
И когда Сергей гневно сорвал ее руки с себя, Женька вдруг услышала и даже немножко почувствовала какой-то треск в правом сапоге и, смешно махнув руками, словно птичка, забывшая, как летать, с криком «Ай!» шлепнулась на пятую точку, мягко приземлившись черным с рыжим отблеском грузом ровно под свою машину, вызвав вокруг себя снежный мини-буран.
Секунда ушла на то, чтобы сообразить, что она сейчас сидит на холодном снегу в задравшемся пуховике, тонком трикотажном платье и капроновых колготках, а от ее воздушного приземления снежный вихрь с земли поднялся в воздух и залетел, конечно, не куда-нибудь, а ровно ей за шиворот, после чего Женька, подняв глаза на Минаева, увидела вдруг, как в них мелькнула тревога, тут же сменившаяся раздражением (которого девушка мечтала больше не замечать в его взгляде на себе) и усталым вздохом:
