Анна Гавальда - Просто вместе

За меня саму?

За тебя…

— Ну и? — Матильда не могла скрыть нетерпения. — Почему ты замолчала? Кто она, эта женщина?

— Джоанна, парикмахерша Полетты…

— А это что?

— Ботинки Джоанны… Чистый рок-н-ролл, согласны? Как девушка, которая проводит весь свой рабочий день на ногах, может носить подобную обувь? Элегантность превыше всего…

Матильда смеялась. Обувка и впрямь выглядела чудовищно…

— А вот этого парня ты часто рисуешь, я права?

— Это Франк, повар, я вам о нем недавно рассказывала…

— Красавчик!

— Вы правда так думаете?

— Да… Похож на молодого Фарнезе с картины Тициана, только лет на десять постарше…

Камилла закатила глаза.

— Полная чушь…

— Вовсе нет! Уверяю тебя, я права!

Она поднялась и сняла с полки книгу.

— Вот. Смотри. Те же темные глаза, те же нервные ноздри, тот же выдающийся вперед и загнутый кверху подбородок, те же слегка оттопыренные уши… И тот же внутренний огонь…

— Чушь, — повторила она, глядя на портрет, — у моего на лице прыщики…

— Боже… Ты все портишь!

— Это все? — огорчилась Матильда.

— Вообще-то, да…

— Хорошо. Очень хорошо. Это… Это великолепно…

— Ну что вы!

— Не спорь со мной, девушка, я не умею рисовать, зато умею видеть… Когда других детей водили в кукольный театр, отец таскал меня за собой по всему свету и сажал к себе на плечи, чтобы мне все было видно, так что не спорь со мной, уж пожалуйста… Оставишь их мне?

— …

— Для Пьера…

— Ладно… Но сохраните их, хорошо? Эти листочки — мой температурный график…

— Я все прекрасно поняла.

— Не подождешь его?

— Нет, мне пора…

— Он будет разочарован…

— Ему не впервой… — ответила Камилла-фаталистка.

— Ты ничего не рассказала мне о матери…

— Неужели?.. — удивилась она. — Хороший знак, не так ли?

— Просто замечательный… — На пороге Матильда расцеловала ее. — Беги и не забудь вернуться… В вашем кресле с откидным верхом проехать несколько набережных — пара пустяков…

— Обещаю.

— И продолжай в том же духе. Будь легкой… Наслаждайся жизнью… Пьер наверняка скажет тебе обратное, но именно его не следует слушать ни в коем случае. Никого не слушай — ни его, ни кого другого… Кстати…

— Да?

— Деньги тебе нужны?

Камилле следовало бы ответить «нет». Двадцать семь лет она отвечала «нет» на этот вопрос. Нет, все в порядке. Нет, я ни в чем не нуждаюсь. Нет, я не хочу быть вам обязана — ничем. Нет, нет, оставьте меня в покое.

— Да.

Да. Да, возможно, я сама в это верю. Да, я больше никогда не стану ходить в подручных у придурков и жуликов. Да, я впервые в жизни хочу просто тихо и мирно работать. Да, я не хочу корчиться всякий раз, когда Франк протягивает мне свои три сотни. Да, я изменилась. Да, вы мне нужны. Да.

— Замечательно. И приоденься немного… Нет, правда… Эту джинсовую куртку ты носишь уже лет десять…

Все так.

Она вернулась пешком, разглядывая витрины антикваров. Мобильник зазвонил именно в тот момент (воистину, хитрость провидения безгранична!), когда она проходила мимо Школы изящных искусств. Высветился номер Пьера, и она не стала отвечать.

Она прибавила шагу. Ее сердце срывалось с тормозов.

Еще один звонок. На сей раз Матильда. Ей она тоже не ответила.

Она вернулась назад и перешла на другую сторону Сены. Эта малышка очень романтична и ко всему относится романтично, хочется ли ей прыгать от радости или прыгнуть с моста. Мост Искусств — лучшее место в Париже… Она облокотилась на парапет и набрала трехзначный номер автоответчика…

У вас три новых сообщения, сегодня, в двадцать три ча… Еще можно прервать — как бы невзначай… Бэмс! О… Какая досада…

«Камилла, перезвони мне немедленно, или я самолично притащу тебя за шкирку! — вопил он. — Немедленно! Ты меня слышишь?»

Сегодня в двадцать три тридцать восемь: «Это Матильда. Не перезванивай ему. Не приходи. Не хочу, чтобы ты это видела. Он рыдает, как бегемот, твой торговец… Честно тебе скажу — хорошего в этом зрелище мало. Нет, он-то сам хорош… Даже очень, но… Спасибо, Камилла, спасибо… Слышишь, что он говорит? Подожди, я передам ему трубку, иначе он оторвет мне ухо…» «Я выставлю тебя в сентябре, Моржонок, и не говори „нет“, потому что приглашения уже ра…» Сообщение прервано.

Она выключила сотовый, скрутила сигаретку и выкурила ее, стоя где-то между Лувром, Французской академией, Собором Парижской Богоматери и площадью Согласия.

Занавес эффектно опускается…

Она укоротила ремешок сумочки и понеслась со всех ног, чтобы не опоздать к десерту.

В кухне припахивало горелым, но посуда была вымыта.

Полная тишина, все лампы потушены, под дверьми их комнат света тоже нет… Пфф… А она-то в кои веки раз готова была слопать еду вместе со сковородкой…

Она постучалась к Франку.

Он слушал музыку.

Она подошла к его кровати и подбоченилась:

— Ну и?! — В ее голосе прозвучало неподдельное возмущение.

— Мы тебе оставили несколько штук… Завтра я их подогрею…

— Ну и?! — повторила она. — Ты будешь меня трахать или как?

— Ха-ха! Очень смешно…

Она начала раздеваться:

— Ну уж нет, папашка… Не вывернешься! Мне был обещан оргазм!

Он привстал, чтобы зажечь лампу, пока она швыряла куда попало свои вещи.

— Что, черт побери, ты вытворяешь? Эй, что за цирк ты тут устраиваешь?

— Ну… Вообще-то, я оголяюсь!

— Только не это…

— В чем дело?

— Не надо так… Подожди… Я слишком долго мечтал об этом моменте…

— Погаси свет.

— Зачем?

— Боюсь, ты расхочешь, если увидишь меня…

— Черт возьми, Камилла! Прекрати! Остановись! — заорал он.

Разочарованная гримаска.

— Ты передумал?

— …

— Погаси свет.

— Нет!

— Да!

— Не хочу, чтобы это так между нами происходило…

— Что значит «так»? Ты что, собираешься кататься со мной на лодке в Лесу?[59]

— Не понял…

— Будем кружить по глади озера, ты станешь читать мне стихи, а я опущу ладонь в воду…

— Сядь рядом со мной…

— Погаси свет.

— Ладно…

— Выключи музыку.

— И все?

— Все.

— Это ты? — застенчиво спросил он.

— Да.

— Ты здесь?

— Нет…

— Вот, возьми одну из моих подушек… Как прошла встреча?

— Очень хорошо.

— Расскажешь?

— О чем?

— Обо всем. Сегодня вечером я хочу знать все подробности… Все. Все. Все.

— Знаешь, если уж я заведусь… Тебе тоже потом придется подставлять мне свою жилетку…

— Так… Тебя что, насиловали?

— Ни в коем случае.

— А то знаешь… Это я могу тебе устроить…

— Вот спасибо… Как это мило… Э-э-э… Так с чего же мне начать?

Франк произнес голосом Жака Мартена из «Школы Фанов»:

— Где ты родилась, деточка?

— В Медоне…

— В Медоне? — воскликнул он. — Но это же замечательно! А где твоя мамочка?

— Жрет лекарства.

— Вот как? Ну а где твой папочка?

— Он умер.

— …

— Ага! Я ведь тебя предупреждала, дружок! У тебя хоть презервативы-то имеются?

— Не наседай на меня так, Камилла, ты ведь знаешь, я слегка придурковат… Значит, твой отец умер?

— Да.

— Как?

— Упал в пустоту.

— …

— Так, повторяю еще раз по порядку… Придвинься поближе, не хочу, чтобы другие слышали…

Он натянул одеяло им на головы:

— Поехали. Никто нас тут не увидит…

Камилла скрестила ноги, пристроила руки на животе и пустилась в долгое плавание.

— Я была самой обычной и очень послушной маленькой девочкой… — начала она детским голоском, — ела мало, но прилежно училась в школе и все время рисовала. У меня нет ни братьев, ни сестер. Моего папу звали Жан-Луи, маму — Катрин. Думаю, поначалу они любили друг друга. Впрочем, не знаю, я никогда не решалась спросить… Но когда я рисовала лошадей или прекрасного героя Джонни Деппа из сериала «Джамп Стрит, 21», любовь уже прошла. В этом я совершенно уверена, потому что папа больше с нами не жил. Он возвращался только на субботу и воскресенье, чтобы увидеться со мной. Он правильно сделал, что ушел, на его месте я бы сделала то же самое. Кстати, каждое воскресенье, вечером, я мечтала уйти с ним вместе, но никогда бы на это не осмелилась, ведь тогда мама снова бы себя убила. Когда я была маленькой, моя мама убивала себя чертову прорву раз… К счастью, чаще всего в мое отсутствие, а потом… Я подросла, и она перестала сдерживаться, вот… Помню, однажды меня пригласили на день рождения к подружке. Вечером мама за мной не пришла, и чья-то другая мама отвезла меня домой, а когда я вошла в гостиную, она лежала мертвая на ковре. Приехала скорая помощь, и я десять дней жила у соседки. Потом папа сказал ей, что, если она еще хоть раз убьет себя, он отберет у нее опеку надо мной, и она прекратила. Но таблетки глотать не перестала. Папа говорил мне, что вынужден уезжать из-за работы, но мама запрещала мне в это верить. Каждый день она талдычила, что он лжец и негодяй, что у него есть другая жена и другая маленькая дочка, с которой он каждый вечер играет…