Скарлетт Томас - Операция «Выход»
Судя по лицу Вэя, его это забавляет.
– Наутро, да?
– Что тут смешного?
– То есть ты выжила.
– О да. Я выжила. – Джули улыбается.
– Если выживание – худшее, что с тобой может случиться, не думаю, что у тебя есть из-за чего беспокоиться. Я считаю, тебе нужно продумать, что ты будешь делать в таких критических ситуациях, а не зацикливаться на мысли, что ты запаникуешь. Прими как данность, что после того, как ты вдоволь напаникуешься, тебе придется что-нибудь предпринять, и прорабатывай мысленный сценарий, пока не увидишь, выживешь ты или нет. В большинстве случаев ты выживешь. Кому какое дело, что тебе слегка поплохело или слегка сорвало башню… Главное, ты выжила! Не то чтобы я рекомендовал тебе есть покупные сэндвичи – они и вправду ужасны. – Он смеется. – Но если захочется, ешь смело. В любом случае, крайне маловероятно, что тебе достанется сэндвич, в который кто-то специально положил ЛСД…
– Однако это возможно.
– Но очень сомнительно. Думаю, вероятность близка к нулю.
– Не уверена. О господи. Я, э-э… У меня проблема с идеей вероятности, – говорит Джули, зная, что сейчас, скорее всего, сильно рассердит Вэя, но не в силах остановиться. – В квантовой физике есть целая теория, в которой допускается существование бесконечного числа возможностей и бесконечного числа вселенных, так что вероятность любого события получается равной единице. В каком-то смысле вероятность съесть сэндвич с кислотой равна вероятности его не съесть, и при моей невезучести я обязательно окажусь в сценарии, где это случится. Я просто уверена, что если бы существовало бесконечное число вселенных, я бы непременно жила в той, где все идет наперекосяк.
– Ты математик?
Джули краснеет.
– Вроде того. Это мое хобби.
– Объясни мне идею бесконечного числа возможностей. – В устах Вэя это звучит как приказ.
– О'кей, – нервно говорит Джули. – По сути, идея в том, что любой мыслимый исход любого события не просто возможен, но на самом деле где-то осуществляется – в параллельном мире или другой вселенной. Таким образом, вероятность любого события попросту равна единице, потому что если принять существование бесконечного числа вселенных и бесконечного числа исходов, то все возможное на самом деле происходит. В этом смысле существует все: миллионы вариантов этого разговора, миллионы результатов броска двух игральных костей, квадратура круга, зомби, бог и дьявол… Они все где-то существуют. Где-то, в какой-то вселенной, когда вы пригласили меня зайти в эту комнату, я мгновенно превратилась в лимон. В другой вселенной я запнулась и упала, в третьей ушла с Люком и не вернулась. Возможно, вы уже с этими идеями сталкивались. Все это связано с волновой функцией… Лучше я не буду в это углубляться, это довольно сложно.
– О'кей, о'кей, – улыбается Вэй. Вздыхает. – Стало быть, ты с той же вероятностью можешь съесть сэндвич с «кислотой», с какой можешь превратиться в лимон. Я слышал об этом раньше, пусть и не в такой формулировке, но я понимаю, как это работает. Это связано с той несчастной кошкой, не так ли?
– Кошкой Шрёдингера?[58]
– Да, с ней.
Джули улыбается.
– Да, связано.
– Насколько я помню, кошка была в ящике?
Почему-то Джули вспоминает о мышах, которых на прошлой неделе видела в зоомагазине.
– Да. Это мысленный эксперимент – так что, конечно, речь не идет о реальном ящике и реальной кошке. В этом мысленном эксперименте кошка заперта в ящике с куском радиоактивного вещества и куском цианида. С вероятностью пятьдесят процентов в радиоактивном веществе может начаться цепная реакция, которая испарит цианид. Вопрос: жива или мертва кошка, если ящик заперт? Вы не можете наблюдать кошку, поэтому не можете этого знать. Следовательно, кошка пребывает в «суперпозиции» живого и мертвого состояний, пока ящик закрыт, и становится живой либо мертвой лишь тогда, когда вы открываете ящик, чтобы произвести наблюдение. Пока вы на нее не посмотрите, кошка одновременно жива и мертва, или жива на пятьдесят процентов – а ни то, ни другое невозможно. Никто не может быть жив и в то же время мертв, как не существует состояния между жизнью и смертью. Шредингер придумал этот парадокс, чтобы проиллюстрировать проблемы, связанные с тем, как квантовая теория трактует наблюдение за атомами. Кошка должна быть живой либо мертвой. Она не может быть живой и мертвой одновременно, или живой на пятьдесят процентов, на что, собственно, и намекает эксперимент.
Джули вдруг задумывается о Люке и о том, как долго он был заперт в своем собственном ящике. До того как он покинул свою комнату, был ли он жив, мертв или жив на пятьдесят процентов? Или он был своего рода парадоксом, трюком или фикцией, как число, которое выдумываешь, потому что оно отвечает на твой невозможный вопрос? Если чего-то не существует, ты это изобретаешь. Если у тебя нет ответа, ты его выдумываешь. Люк – плод воображения? Разве может его жизнь – полная идеальных сюжетов и совершенного вымысла – быть лишь плодом воображения?
Вэй поглаживает подбородок.
– Это воображаемая кошка, не так ли?
Джули кивает:
– Да. Я же говорю, это мысленный эксперимент.
– Так что она не может быть ни живой, ни мертвой, – улыбается Вэй. – Или даже живой на пятьдесят процентов. И воображаемый цианид никого не может убить. А ты думаешь, что похожа на эту кошку. Ты постоянно думаешь, что тебя убьет воображаемый цианид. – Он качает головой. – Так, значит, ты веришь во всю эту квантовую теорию?
Джули примерзает к стулу. Она – кошка Шрёдингера? Нет. Кошка – Люк. Разве нет?
– Джули?
– Что? О, верю ли я в квантовую теорию? Ну, вообще-то нет. Я допускаю, что она может быть верна, только на самом деле она ничего не значит, за исключением того факта, что «вероятность» – дурацкая концепция. От нее никакого проку: букмекеры порой ошибаются, но не так уж часто, и можно снять колоду пятьдесят раз подряд и каждый раз вытянуть ту же карту, особенно если мухлюешь. Вероятность обретает смысл только в контексте бесконечности, потому что как только речь заходит о вероятности, приходится принять идею бесконечного числа исходов, а она все запутывает. Я только это и хотела сказать. Бесконечность всегда создает парадоксы. Фактически, если бы существовало бесконечное число возможностей и бесконечное число вселенных, одна из возможностей заключалась бы в том, что бесконечного числа возможностей не существует. Эта возможность отменила бы все остальные.
Она вздыхает.
– В общем, суть в том, что я верю: случаются самые странные вещи, – и никто не убедит меня в обратном с помощью теории вероятности, потому что едва речь заходит о вероятности, приходится согласиться, что с равным успехом может произойти что угодно, в том числе вещи, которые куда страннее того, из-за чего беспокоишься.
Вэй снова встает и с минуту меряет шагами комнату.
– Несмотря на весь свой ум, ты все же не самый мудрый человек в мире, а? – в конце концов произносит он. – Ты права, но ты не используешь знание, которым обладаешь. Тебе нужно перестать сознательно проделывать все эти вычисления. Пусть о них позаботится твой дух – лучшие решения обычно принимаются за долю секунды, например, когда ты машинально сворачиваешь, если кто-то выскакивает на дорогу перед твоей машиной. Когда ты это делаешь, твой мозг производит тысячи операций, вычисляет расстояние, время, скорость и так далее, и ты этих вычислений даже не осознаешь. Если бы тебе была знакома радость спорта, ты бы знала, что твой разум способен вычислить, как сила тяжести воздействует на мяч. Когда ты влюбляешься – это дело твоего внутреннего мира. Твое подсознание – или твой дух – производит удивительные вычисления. Не надо постоянно его подавлять.
Вэй поворачивается, смотрит на Джули и снова садится на стул.
– Впрочем, возвращаясь к нашей дискуссии: что бы с тобой ни случилось, есть только два возможных исхода, если исключить тот, в котором ты превращаешься в игральную кость, бросаешь себя миллиард раз подряд и каждый раз выкидываешь шестерку. – Он смеется. – Ты должна осознать, что в твоей ситуации – когда в тебе слишком много страха – все бесконечное число возможностей сводится к двум основным. В сущности, ты либо выживаешь, либо нет. Это демонстрирует даже эксперимент Шрёдингера. Невозможно быть живым на пятьдесят процентов. Ты принимаешь это?
Столь изящное математическое рассуждение Джули вынуждена принять.
– Да.
Вэй смотрит на нее.
– Если ты выживаешь, то все о'кей. Но что, если ты умрешь?
Джули пронизывает холод.
– Этого я стараюсь избежать.
Вэй нахмуривается.
– Но чем тебя так страшит смерть?
– Тем, что я перестану существовать. Небытием.
Тут его голос смягчается.
– А ты уверена, что смерть ведет к небытию?
– Что? Разумеется.
– А как же все остальные – так и хочется сказать, бесконечные – возможности? Существует множество идей о жизни после смерти, существует понятие реинкарнации, наконец, есть теория, в которую верю я: твой дух продолжает жить во всем живом в природе. Многим культурам свойственна вера в жизнь после смерти. Фактически в нее верят миллионы людей во всем мире. Существует великое множество разных версий загробной жизни. – Вэй смеется. – Вот чего после смерти точно не может быть – это небытия.
