Книжный на левом берегу Сены - Мейер Керри

Мой дорогой м-р Паунд!

Что бы Вы ни думали о моем «Неоконченном труде» — который все равно застопорился по причине свалившихся на меня тягот борьбы вокруг «Улисса», — я надеюсь, Вы найдете способ еще раз посодействовать Стивену и Леопольду. Вы стали им первым защитником и как никто понимаете их. И думаю, сейчас Вы как никто понимаете, в какой угол загнали меня присутствующие в моей жизни женщины. Мисс Уивер со своей прижимистостью и призывами к воздержанию, которые она маскирует заботами о моем здоровье; миссис Джойс со своим стареющим телом, как никогда недомогающим и нуждающимся в уходе, и со своими требованиями насчет наших детей; наша новая квартирная хозяйка фрейлейн Мерк, не желающая даже на день отсрочить внесение платы; и, что самое худшее, мисс Бич, вообразившая, что обладает неким правом собственности на роман, который она не писала, и препятствующая моим будущим заработкам ввиду этого беспочвенного мнения. И только моя милая Лючия страдает не меньше моего.

Думаю, мисс Бич послушается Вас, стоит Вам черкнуть ей строчку-другую. Вы опубликовали произведения и отпустили их на волю — уговорите ее сделать то же, умоляю.

Мы с миссис Джойс уже наглотались сырости в этом ужасном английском городе и так мечтаем об Италии, что вскоре мы, возможно, увидимся.

С глубочайшей признательностью,

Джеймс Джойс

Милая, дорогая Сильвия!

Какие ужасные новости я слышу об «Улиссе», и как желала бы я сказать, что они удивляют. Мы с Джейн всегда считали Джойса гением литературы, но не честности, а его роман, судя по всему, насылает проклятие на каждую женщину, имеющую к нему отношение, включая и его женских персонажей! До сих пор не могу без боли в сердце вспоминать, как в Джефферсон-Маркет-Кортхаус бедняжку Герти втаптывали в грязь те самые тупоголовые судьи, которые даже не сумели заставить себя признать, что издателями того эпизода были женщины. Они-де неспособны понимать подобное произведение, для них оно слишком сложно. Даже когда Джон Куинн (а он уж точно не был замечен в симпатиях к женщинам) указал им, что мы с Джейн действительно относимся к женскому полу, они не удостоили нас и взглядом, хотя мы сидели прямо перед ними.

Создается впечатление, что книга вытаскивает наружу все худшее, что есть в мужчинах, и автора это тоже коснулось. Я очень сожалею, Сильвия, и мне хотелось бы предложить Вам больше, чем свою солидарность с Вами, но уж она обеспечена Вам с лихвой. Пожалуйста, передавайте мои наилучшие пожелания Адриенне.

Да пребудет с Вами вся удача мира,

Маргарет Андерсон

ВЫШЕ НОС СИЛЬВИЯ МИР ПОЛОН УБЛЮДКОВ ВСЕ ЗНАЮТ ВЫ НЕ ИЗ ТАКИХ В БУДУЩЕМ МЕСЯЦЕ ПРИГЛАШАЮ В ЛЁ ДОМ ЭРНЕСТ

Дорогой Джим!

Боюсь, есть все же разница — и притом преогромная — между тем, чтобы печатать короткие произведения в журналах, как это делаю я, и выпускать многие тиражи романа, как это делает Сильвия. И разве не вы просили ее подписать с вами договор? Сам бы я никогда не посоветовал этого, но дело сделано, и вы обязаны уважать контракт, иначе чем вы лучше женщин, которых высмеиваете? Сильвия среди них одна из самых здравомыслящих. Возможно, она предложит какое-нибудь решение.

Эзра

Уважаемая мисс Бич!

Мы сожалеем, что не можем публиковать «Улисса» на нынешних условиях. Надеемся, Вы передумаете.

Искренне Ваш,

Уильям Бейтс

Уважаемый м-р Джойс!

Как ни желает «Рэндом хаус» издать Ваш значительный роман, мы просто лишены такой возможности на выдвинутых «Шекспиром и компанией» условиях. Если Вы располагаете средствами, чтобы выкупить права у мисс Бич по цене, которую она запросила, уверен, мы с Вами придем к согласию относительно гонорара. Учитывая имеющийся у Вас контракт, другого пути я не вижу.

Прошу Вас держать меня в курсе этого дела.

С надеждами Ваш,

Беннет Серф

— А от самого Джойса что-нибудь слышно? — спросил Ларбо. Сильвия сидела на деревянном стуле в его квартире на улице Кардинала Лемуана, где Джойс с семейством жили летом 1921 года и где он лихорадочно и почти вслепую дописывал «Улисса». Сейчас ее французский друг лежал в шезлонге в нескольких футах от нее, укутанный в свитера и одеяла, хотя за окном стоял теплый осенний день. Но бедный Ларбо, казалось, никак не мог согреться.

— Ни слова.

Джойс уже несколько месяцев как жил в Лондоне и наконец-то официально зарегистрировал свой брак с Норой в Кенсингтонском отделении записи актов гражданского состояния, чтобы убедиться, что его дети не столкнутся с проблемами из-за порядка наследования.

— Надеюсь, его молчание означает, что он консультируется со знающими специалистами.

— Вроде Леон-Поля? Юджина Джоласа?

Оба были у Джойса на побегушках и буквально смотрели ему в рот.

— Верно подмечено, — сочувственно отозвался Ларбо.

— В последний раз, когда мы с ним общались, он заверил, что написал своему агенту в Лондоне с просьбой навести справки, возможен ли какой-то выход из положения. Сказал, я заслужила, чтобы права у меня выкупили.

— Интересно, насколько Депрессия сказывается на Джойсе и американских издателях?

Сильвия насмешливо хмыкнула.

— Это на Джойсе-то при бездонном кошельке Гарриет? На американских-то издателях, когда у них есть такие громады, как «Прощай, оружие!», новинка Дос Пассоса, очередные романы Агаты Кристи, а сейчас еще и детские книжки про Нэнси Дрю?[137] Я вас умоляю. — Произнеся эти слова, Сильвия еще больше укрепилась в своей решимости не уступать.

— Конечно, книг сейчас стали покупать меньше.

— Да, и я ощущаю всю тяжесть спада на «Шекспире и компании», потому что лавка ориентирована на экспатриантов из богемы, — мы же не крупный книжный магазин в Нью-Йорке, обслуживающий публику, у которой деньги, кажется, не заканчиваются никогда. Но если посмотреть глубже, это означает, что какое-то время издатели предпочтут вообще не рисковать. И сделают ставку только на то, чему наверняка обеспечен спрос, на «Улисса» например. На нем-то они очень прилично заработают. И если совсем по правде, я не о собственных доходах пекусь. Я чувствую себя… нечистой, обсуждая «Улисс» в денежном плане. Я люблю этот роман. — Она приложила руку к сердцу. — Люблю, и всё тут. Но и свою лавку люблю ничуть не меньше и должна защищать ее.

— А знаете, — продолжила Сильвия, откашлявшись, — наш старина Сэмюэл Рот выпустил очередной десятитысячный тираж. Десять тысяч экземпляров. Эрнест написал мне, что видел их в книжном «Готэм бук март»[138].

— Как я понимаю, оттого Джойс еще больше спешит и суетится. И знаю, что вы не хотите из-за этого жертвовать своей дружбой с ним.

Она кивнула. Что да, то да. За всеми дрязгами крылась ужасная правда, что ей неминуемо придется выбирать между своими отношениями с книгой и отношениями с ее автором. Но как это возможно, если для нее они были едины — одинаково любимы и окружены заботами — на протяжении целого десятилетия. Мысль о подобном выборе разрывала Сильвии душу.

Между тем, судя по виду Ларбо, он уже устал. Подойдя к нему, она опустила прохладную ладонь на его пылающий влажный лоб, и он закрыл глаза.

— Я должна идти, — тихо сказала она. — Но скоро снова загляну к вам.

Он только кивнул.

Как же ей хотелось оказаться дома и забраться в нежные объятия Адриенны, что было решительно невозможно, учитывая чувства Адриенны к Джойсу и американским издателям, и от этого тяга Сильвии только усилилась. Ларбо тяжело уронил голову на подушки, и Сильвия поняла, что пора уходить.

Глава 25