Эдуард Лимонов - Книга мертвых
Аркан, кажется, боялся тогда покушения. Во всяком случае, после обеда его офицеры поспешно ушли, он говорил очень горько и злобно. Он сделал мне предложение. Он предлагал мне остаться с ним, стать его офицером. «Что ты будешь делать там, в своем Парижу?» Честно говоря, сейчас я жалею, что не остался. В «Парижу» мне делать было вот что — Наташа Медведева там была. Одновременно меня уже засасывала Россия. И та и другая — и Наташа Медведева, и Россия — оказались мне неверны, потому я только потерял несколько лет жизни, продолжая цепляться за них. С Арканом я бы многому научился: и как делать деньги для войны, и как создать Армию, мне надо было провести пару лет с ним. Но мистика женщины и мистика Родины гипнотизировали меня. Теперь только я начал учиться этим вещам. А мог бы быть уже сейчас ученым.
В начале 1993 года в Белграде я подписал бумагу, что отправляюсь добровольцем воевать в Сербскую Республику Книнская Краина. Представительство республики находилось на Князь Михаила — центральной улице Белграда. Там ежедневно отирались люди из аппарата правительства, и туда же пытались проникнуть беженцы. Там царил настоящий балканский хаос, беспорядок высшего порядка. Там постоянно присутствовал министр иностранных дел Краины, ясно, что в осаждённой Каменной республике делать ему было нечего. А кроме матери Сербии, Книнское правительство, кажется, признали только Сербская Республика Босния и Приднестровье. Так что все иностранные дела вершились в Белграде. Мне — интригующий, гуляющий, хитрый австро-венгерско-турецкий Белград был абсолютно понятен. Меня приняли юные социалисты из партии Милошевича, они в то время были в союзе с радикалами Шешеля и совместно управляли страной. Они-то и свели меня с Представительством Республики Книнская Краина. И вот документы подписаны, я живу в отеле «Мажестик» и ладу. Проходит день, проходит два… три…
Лазурная ванна: кафель, облицовка, номер люкс — живу, пью кофе, социалисты приглашают на банкеты, в моем же отеле — внизу. Каждый вечер съезжаются в «Мажестик» сливки балканской столицы: министры, депутаты, бандиты, журналисты, шлюхи. Зал полон цветов, седой пианист играет джазовые мелодии. Эту жизнь в «Мажестик» и рослую сербскую юную кралю, которую я себе там завёл, я описал очень неплохо в рассказе «Девочка-зверь». Там было отлично, какие типы вокруг разгуливали, но мне нужно было на фронт, к Адриатике, в сторону Италии! Однажды вечером за банкетным столом мы собрались в количестве мужиков, наверное, двадцати — депутаты Милошевича и Шешеля, всё блестит, сияет, зажгли свечи, ярко всё, еды навалом, по нескольку лакеев на брата, директор телевидения, девки продажные по залу расхаживают! А я сижу — и у меня ещё на руках запах Милицы. И уезжать надо. Чего сидеть! Один вечер похож на другой, а я всё жду обещанного конвоя через все Балканы, коридором в Книнскую Краину. Вдруг директор отеля подошёл сзади к моему столу и меня за плечо трогает. В жёлтом пиджаке, голова бритая, высокий, живот есть — как комар, напившийся крови, как Фантомас. «Аркан ждет вас наверху. Он просил вас подняться. Идёмте, я вас провожу!» — прошептал он. Я бросил стол и пошёл с директором. Па служебном лифте мы поднялись на самый верх. У лифта стояли вооружённые охранники-«тигры». Один марш вверх, ещё два охранника — и мы проходим одну дверь, вторую, и вот передо мной сидит во главе стола Желко Разнатович — Аркан — коротко остриженный, лицо упитанное, улыбается. Я вошёл, он встал, мы обнялись…
— Ну как, ещё не сделал революцию в России, Лимоноф?
Я лишь сдержанно улыбнулся. Только что потерпела фиаско моя первая попытка самостоятельной политической деятельности. Прекратила свое существование Национал-радикальная партия, 1-й учредительный съезд её прошёл 22 ноября 1992 года на даче толстого Алёши Митрофанова на Николиной горе, а к январю 1993-го она уже умерла. Мне было противно.
Я сел рядом с Арканом, и мы стали разговаривать. Я ему настучал, рассказал о своей проблеме, что вот не могу уже неделю уехать в Бенковац — моим пунктом назначения был гарнизон города Бенковац, казарма. Он сказал, что сейчас сложное положение с «коридором»: узкой — кое-где она сужалась до пяти километров — полоской земли, связывающей между собой Боснийскую Краину, Славонию и Книнскую Краину. Коридор был на самом деле такой дорогой в виде полусерпа, идущей на город Банью Луку, а дальше через горы в Книн, там помещалось правительство. Хорваты и мусульмане совместно, с разных сторон пытаются ликвидировать «коридор», потому он постоянно смещается. По этой единственной артерии, связывающей все взбунтовавшиеся сербские диаспоры, сейчас почти нет движения. Кроме того, в самом Книне опасная ситуация, там к власти рвётся министр внутренних дел Милан Мартич. Мартич лично ненавидит Аркана и приказал расклеить по всей Крайне листовки с портретом Аркана и надписью «Wanted». «Мои «тигры» сидят на перевале, и мы не можем подвезти им провизию. Полицейская сука, «в печка матерну» этого говнюка, — Аркан выругался, — мечтает отстранить Президента Джукича и сам хочет стать президентом. Так что там возможен государственный переворот. Поэтому эти ребята и не хотят, чтобы ты попал во все их истории. Потому и тянут. Но я помогу тебе добраться. Завтра рано утром туда идёт транспорт. Я пришлю тебе человека. Собери вещи и будь готов к немедленной отправке». Он подозвал одного из офицеров и объяснил ему, показывая на меня, задачу.
— Оружие у тебя есть? — спросил он.
— Пистолет.
— Но этого мало, — заявил он. — И во что ты одет, — раздраженно заметил он. — Надо выдать ему форму «тигров», — отдал он распоряжение офицерам.
— Мы пьем томатный сок, — сказал он. — тебе заказать спиртного? Что будешь?
— Виски.
Остаток вечера мы провели в воспоминаниях об общих друзьях, которые встречались ему и мне на военных дорогах. К себе я вернулся рано. Для того чтобы попасть всего несколькими этажами ниже, мне пришлось спуститься на служебном лифте, а потом сесть в нормальный лифт для простых смертных. Теперь понятно, почему на нём нельзя было подняться на самые верхние этажи — кнопки были отключены: там жил Аркан. Он всегда жил в «Мажестике», когда появлялся в Белграде. По слухам, часть акций отеля принадлежала ему: то есть он был совладельцем. В номере я собрал вещи, прибрал кровать, вздыбленную присутствием девочки-зверя, и лёг поверх одеяла одетый, пистолет в кобуре на ремне. Я стал размышлять о ситуации. Конечно, хитрые ребята из Представительства не хотели, чтоб я попал носом в их междоусобные войны. Зачем им свидетели? Аркан… он, конечно же, передал лишь своё видение ситуации. Пообщавшись с книнскими сепаратистами, я имел и другое видение той же ситуации. Будучи человеком Милошевича, Аркан если и не разделяет все его идеи и планы, то вынужден в них участвовать. Одна из них, реализовавшаяся через два года в 1995 году — сдать Хорватии Книнскую Краину в обмен на отмену эмбарго против собственно Сербской Республики, против мамы Сербии. Дело в том, что большинство избирателей Милошевича — зажиточные крестьяне из глубинных районов Сербии — страдают от эмбарго; контрабандный бензин не спасал положения. А Книнскую Краину всё равно не удержать, — считал Милошевич. Слишком далеко от мамы Сербии и изолированно среди Хорватии находится этот сербский «анклав». Книнский националист Мартич был против политики Милошевича. Ясно, что Президент Сербии не говорил, что он хочет пожертвовать Краиной, дабы его избиратели могли совершать свои полевые работы и возить пшеницу и сливы. Но эти темы обсуждались населением, всего их было, кажется, 350 тысяч книнских сербов. Что до президента Джукича, то бородатый, лысый, сырой, высокий бывший дантист в камуфляже с «Коброй-Магнумом», как у Аркана, на бедре, слыл человеком мягким и бесхарактерным. Все эти силы вокруг него вертели им, как щепкой в водовороте.
В четыре утра здоровенный человечище в малиновом берете, в камуфляже, по кличке «Подобранец», что значит «парашютист», постучал ко мне в номер. Я взял сумку, надел бушлат и спустился с ним в морозный Белград. В сотне метров от входа в гостиницу стоял заиндевевший старый автобус. Я протиснулся внутрь и уселся среди заспанных и храпящих каких-то типов, по виду крестьян. «Подобранец» сел рядом с шофёром.
Мы ещё некоторое время колесили по холодному городу, отыскивая адреса, подбирая повсюду заспанных мужчин с громоздкими сумками. Наконец выехали из города и бодро поперли в очевидно нужном нам направлении в ночь. Это в предрассветных сумерках, из крошечного шипящего радио «Подобранец» выловил и тотчас огласил её — новость, заставившую проснуться всех обитателей автобуса. В Книне — государственный переворот. Мартич сверг правительство, четыре министра, в том числе и министр иностранных дел, который подписывал мой мандат (мандат лежал у меня в кармане), объявлены в розыск. Их приказано арестовать. Посыпались вопросы: на чьей стороне Джукич? Остался ли он президентом? «Нодобранец» не знал. Радио ничего об этом не сообщило. Был и у меня вопрос. Но я задал его не «Подобрапцу», но парню, сидящему рядом со мной, мы уже обменялись несколькими фразами. «На границе мне показывать мандат, подписанный министром, объявленным в розыск?» — «Ни в коем случае, а то тебя арестуют, — посоветовал парень. — Лучше выкинь его или сожги». — «Это единственный мой сербский документ, как я перееду границу?» — возразил я. — «С нами тебя проверять не станут, — сказал парень. — Не волнуйся».
