Мил Миллингтон - Моя подруга всегда против
– Вряд ли тебя можно спрятать на чердаке. У нас нет долбаной крыши. Кроме того…
– Смотри!
– Что?
– Вон там. Фургон.
Я посмотрел в указанном направлении и увидел, как в переулок поворачивает фургон, принадлежащий людям, ремонтировавшим стоки в нашем доме. Урсула вперила в фургон недобрый взгляд.
– Могу поспорить, что наша метла у них в фургоне, – прошипела она, вывернула руль, и машина устремилась вслед за фургоном.
– Ты куда? – Я пытался уберечь пакет с едой от воздействия центробежных сил.
– Я намерена вернуть нашу метлу. – Приближаясь к фургону, Урсула опустила стекло. – Или ты спустишь им воровство? – Она воткнула палец в клаксон и высунулась наружу: – Отдайте нашу метлу!
– Пожалуйста, не надо. Я тебе новую куплю.
– Я не хочу новую. Я хочу, чтобы они вернули ту, что украли. – Урсула опять надавила на клаксон. – Верните нашу метлу-у-у!
Кошмар! Я вскрыл пакет и сунул в него голову, чтобы не видеть происходящее. Урсула распаляла свой гнев, громко рассуждая о метлах и нечистых на руку работниках. Вскоре машина дернулась и остановилась, я вынул голову из пакета. Мы стояли на перекрестке прямо за фургоном. Урсула отстегивала ремень безопасности, жала на клаксон и открывала дверь – все одновременно. Из окна фургона высунулась голова. На лице мужика было написано ленивое «кто там еще?», при виде Урсулы это выражение немедленно сменилось на «караул, спасайся кто может!». Голова исчезла внутри. Секунду спустя фургон с визгом сорвался с места и вылетел на перекресток на красный свет. Урсула уже одной ногой стояла на мостовой. На миг она застыла в изумлении, потом крикнула вслед фургону: «Вернитесь и отдайте нашу метлу, гады!» – плюхнулась на сиденье и резко включила передачу.
– Давай не будем горячиться… – успел сказать я, прежде чем мой затылок вдавило в подголовник ускорением.
Пролетая через перекресток, я заметил машину, направлявшуюся прямо нам в бок Ее водитель крутанул руль, машину занесло, мои уши поймали отлетающий вдаль рев клаксона. Урсула ничего не заметила, она не отрывала глаз от фургона, несущегося впереди и отчаянно пытающегося оторваться от преследователей.
– Ах так? LaBt mal sehen wie gerne ihr diesen Besen wirklich wollt,[21] – произнесла Урсула с улыбкой террористки, входящей в правительственное здание с поясом смертницы под одеждой.
Двигатель визжал на высоких оборотах, как циркулярная пила, расстояние до фургона быстро сокращалось.
– Урсула, – попытался я изобразить суровость, – останови… Я серьезно… Немедленно останови машину… Я больше не буду повторять… Ладно, уговорила, я тебе отдам деньги за метлу. Я согласен купить ковролин, который ты хотела, завтра же едем в магазин. Все; что пожелаешь. Только… а-а-а-а!
Урсула вылетела на тротуар. Фургон свернул налево, и Урсула, заметив, что может срезать угол, не задумываясь, рванула через тротуар и небольшой газончик, отделявший его от дороги. Газон имел небольшой уклон, и мы взлетели как на трамплине. Полет был короток, не более двух секунд. Мне же показалось, что он длится сотни миль и несколько часов – дольше, чем в самой замедленной съемке. Все это время в голове у меня звучало одно протяжное «бля-а-а-а». Машина приземлилась так, что я клацнул зубами, Урсуле же пришлось бороться с вышедшим из подчинения рулем. Фургон, едва не перевернувшись, свернул в переулок. Урсула не отставала. Дорога в переулке представляла собой утрамбованную колею с травкой, растущей посредине. По бокам машину хлестали кусты.
– Еда остывает.
– Разогреем в микроволновке.
– Она в алюминиевых контейнерах. Алюминий нельзя ставить в микроволновку.
– Переложим в тарелку. Какие проблемы.
– Тогда больше посуды придется мыть. Какой смысл покупать еду на вынос, если потом надо мыть посуду?
– Боже! Я сама помою. Перестань хныкать.
– Умирать уж очень не хочется.
– Цыц. Кто тут собрался умирать?
Машина заложила вираж, от которого похолодело внутри. Колея закончилась, мы выскочили на какое-то игровое поле. Местный совет, очевидно, получил землю, с которой не знал что делать, – старую засыпанную шахту или участок, где стояла фабрика, выпускавшая крысиный яд. Воткнули пару столбов, имитируя ворота, и наказали полю быть общественным стадионом. Поле было заметно неровным, напоминало поверхность Луны и в придачу пропиталось водой. Фургон сантехников двинул налево, поперек поля. Урсула устремилась было за ними, но вывернула руль слишком резко – машину закружило на жидкой грязи. Разбрасывая мутные брызги, она оставляла на поле шрамы, словно великан, выписывающий пируэты на гигантских коньках.
– Ничего-ничего, я уже справилась… – выкрикнула Урсула, выводя машину из акробатического юза.
– Меня сейчас стошнит, – пролепетал я.
– Мы прямо едем, уже не крутимся.
– Я образно выражаюсь.
Фургон продвигался увереннее, но тоже испытывал трудности. На скользкой земле его зад бросало из стороны в сторону, водителю то и дело приходилось крутить руль, чтобы не сбиться с курса. Он явно направлялся к выходу – проему в высоких зарослях, обрамлявших поле. Фургон гнала вперед паника, вязкая, как в кошмарном сне. Сантехникам повезло, что мы в основном двигались боком. Урсула опять надавила на клаксон.
– Фарами еще помигай. Удивительно, как они до сих пор нас не заметили.
Мои скрюченные, потные пальцы пробуравили дырки в коричневом пакете с китайской едой. Я ухватился за пакет покрепче – другой опоры у меня просто не было.
Стадион напоминал поле боя Первой мировой войны. Он скорее годился для соревнований по выращиванию корнеплодов, чем по футболу. Подтверждение моей догадки последовало незамедлительно – фургон, почти достигнув выхода, опять вильнул задом и задел штангу футбольных ворот. Штанга обломилась у самого основания и рухнула, увлекая за собой ворота. Однако удар выровнял фургон, и он пулей выскочил в проем между кустами на скрытый за ними проселок.
Урсула зарычала, как львица, обнаружившая, что добыча ускользает прямо из-под носа. Она крутанула руль и переключилась на пониженную передачу. Опасаясь потерять фургон из виду, Урсула ломанулась напрямик через поле, но машина виляла, и мы явно не попадали в просвет между кустами.
– Мы не вписываемся в проем, – заметил я.
– Новый сделаю, – огрызнулась она.
Я знал, что так оно и будет, но удивительно, как долго человек способен цепляться за призрак надежды.
Я приготовился к мощному удару, но машина проскочила сквозь кусты без видимого сопротивления. Урсулу это тоже озадачило. Иначе мне трудно объяснить, почему она не попыталась выехать на дорогу, идущую вдоль кустов, но, проскочив ее, врезалась в орнаментальную арку, увитую розами и украшавшую чей-то сад. Арку выдернуло из земли и швырнуло на капот машины, розы засыпали половину ветрового стекла. Пока Урсула сдавала назад и выезжала на дорогу, попутно разрушая еще один двор, арка болталась на капоте, как киногерой, вцепившийся в машину удирающего злодея. Наконец хлипкая деревянная конструкция не выдержала, и резкий разворот машины сбросил ее на дорогу. Кувыркаясь и корчась, она замерла на обочине. Урсула бросила лишь беглый взгляд в зеркальце заднего вида.
– Я такую же хочу, – прокомментировала она. – Симпатичная штучка.
Хорошего настроения Урсулы хватило ненадолго, ибо фургон как сквозь землю провалился. Мы быстро приближались к развилке. Фургон мог уйти в любом из трех направлений. Урсула, высунувшись из окна, обозревала окрестности по обе стороны дороги.
– ScheiBdreck![22] – прошипела она и саданула ладонью по рулевому колесу.
– Неслабо прокатились, а?
Подруга угрюмо включила передачу и тронула с места.
– Для тебя это лишь повод позубоскалить?
– А вот и неправда. Сначала казалось, что будет смешно, но потом шутка незаметно превратилась в жуткую пляску в обнимку со смертью, и рассудка я не лишился только потому, что сосредоточенно пытался не обделаться.
– Завтра придется вернуться, объясниться и заплатить за розы, – мрачно констатировала Урсула.
– Я сам заплачу, если разрешишь посмотреть, как ты будешь объясняться.
Мы ехали домой, можно сказать, мирно беседуя, и лично я был доволен уже тем, что мы не разбили машину вдребезги и не убились насмерть. Мы такие разные. Мне исход представлялся хорошим, но Урсуле явно не хватало эффектной концовки. По этой ли, по другой ли причине Урсула из кожи вон лезла, чтобы не растерять пыл, и преуспела, доведя скорость до пятидесяти миль в час в густонаселенном районе.
– Короче, без твоего разрешения мне и работу поменять нельзя? – вернулась Урсула к прежней теме, сжимая руль будто горло врага.
– Я ничего такого не говорил. Я лишь заметил, что ты могла бы предупредить меня заранее о том, что увольняешься с работы.
– Я тебя много раз предупреждала.
