Александр Петров - Меморандум
И самое главное — получил направление на должность вице-президента «Фонда единой культуры». Питер никому не подчинялся, только прежнему куратору. От него и получил первое задание. Молодому специалисту предлагалось изучить основы религиозных течений на территории России, а также познакомиться с писателями, выражающие религиозные идеи наиболее талантливо. Одним словом, необходимо выявить интеллектуальное ядро, особенно, молодых, растущих, подающих надежды.
Начал Питер с внимательного изучения главных религиозных книг. Тщательное рассмотрение духовных учений показало, что существует только одна религия, которая может принести куратору неприятности. Ему, крещенному в детстве, снявшему крестик, было весьма болезненно признать — это его родное Православие, от которого он так недавно освободился. Следующий этап выполнения задания — чтение книг православных авторов. Довольно быстро Питер отсеял имитацию, подделки, просто бесталанные книги — и вот для более тщательного анализа на его рабочем столе осталась скромная пачка с полсотни книг. На ближайшей встрече с куратором в кабинете клубного ресторана Питер не без опаски доложил результаты проделанной работы. Под десерт куратор разгладил морщины и улыбнулся.
— Тебе удалось подтвердить мои самые выстраданные подозрения. Всё верно. Для нас только Православие может представлять реальную опасность. Во-первых, своим стремительным распространением, во-вторых, глубокими историческими корнями, в-третьих, невероятной притягательностью для народных масс. Но ведь выявленный враг — наполовину уничтожен, не так ли.
— Еще хотелось бы добавить, куратор. Если помните, даже нательный крестик на первых порах доставил мне немало сомнений в правоте нашего учения. И лишь после снятия креста и посвящения мне удалось заставить замолчать голос противления, звучавший у меня в голове. Я лично удостоверился в опасности православного учения и у меня личные счеты с ним.
— Именно поэтому мы и поручили тебе столь серьезное дело. Продолжай в том же духе. Я тобой доволен. Скоро можно будет подумать о дальнейшем росте твоей карьеры. Так что дерзай. Врага нужно или приручить или уничтожить. Как говорят в Париже: «Ю la guerre comme Ю la guerre». Вояки, тоже мне… Милейший, принесите счет. Кстати, почему выбрал седьмую модель бэ-эм-вэ?..
Этим же вечером Питер после бодрящего массажа Альбины, уложил девушку в постель, сварил кофе, устроился у камина и приступил к чтению. Страх, уныние, мрачность, натужное веселье некоторых книг — навевали откровенную скуку и вызывали зевоту. И охота бумагу марать, ворчал он себе под нос. Неужели эта откровенная графомания, неужели столь явное тщеславие и тоскливое хвастовство схоластическими знаниями — неужели эта ерунда может представлять для нас хоть какую-то опасность. Жаль только потраченного времени. Наверное, в православном учении есть нечто, не позволяющее развернуться писателям, жесткие догматические рамки, что ли… Совсем не так обстоят дела у буддистов и католиков — там более тесное сплетение с реальной жизнью, с её маленькими шаловливыми радостями.
Их будто и не тревожит перспектива страшного посмертного суда с геенной огненной и мрачной бездной. Во всяком случае, мне они как-то ближе, чем эта вопиющая православная скучища.
Под утро глаза чесались, в голове неприятно позванивало, когда он выхватил последнюю на сегодня книгу, раскрыл «Посланника» какого-то Юрина, пробежал глазами первую страницу — и его будто громом поразило. Сердце тоскливо сжалось, в висках закипела черная кровь, внизу живота поселилась тяжесть. Ему даже показалось, будто на миг вернулись прежние сомнения — только не это!..
Он отбросил книгу, как ядовитую змею, резко встал с кресла, едва удержался на ногах, доплелся до аква-зоны и встал под обжигающе-холодную струю воды. Ну ладно, Юрин, ты у меня узнаешь, как покушаться на мою свободу воли! Я тебе покажу, как тащить меня обратно в хаос и мракобесие!
Я объявляю тебе войну, слышишь, Юрин! Иду на вы…
Где сходятся пути
Обычное кафе в центре, каких сотни. Необычно здесь лишь напряжение поля статического, перекрестие линий человеческих судеб, непрестанная смена лиц. В таких узловых местах невольно становишься наблюдателем, рассекающим скальпелем один за другим пласты мысли. Обычное кафе, куда приходишь раз за разом, удивляясь очередному повторению сцен уникального сценария нашей жизни. Рядовая точка общественного питания, которая стала для меня линией разлома двух противоборствующих миров: библейского Вавилона и Третьего Рима.
Сегодня воскресенье, зашел сюда после литургии по приглашению Сергея. Пока он «подтягивался», как всегда опаздывая, мне ничего не оставалось как попивать эспрессо и делать пометки в блокноте, благо окружающие посетители не уставали снабжать мой слух большим разнообразием разговорных тем.
— Не дам я тебе денег, — прогудел толстяк за соседним столиком. — Sory!
— Не сорить! — взревела пьяненькая уборщица, тащившая мимо швабру.
Девочки лет пятнадцати, нимало не смущаясь, звонко обсуждали «своё девичье»:
— Когда были последние эти самые дни?
— Ой, давно… Кажется, месяца два, три…
— Поня-а-атно, залетела. Но ты не парься, есть у меня врач хороший. За сто баксов почистит в лучшем виде!
— Ты чего сидишь в потолок смотришь, не ешь, не пьешь?
— У меня грёзы…
— Что-о-о-о? Опять? И с какого бодуна я с тобой связался!
— А я и не просила. Вы ко мне липните, а у меня грёзы. И никто не нужен.
— Я чист перед боссом.
— А кто приставал к его секретарше?
— Я приставал?!!
— Нет, я.
— Ты? О, ужас, как тебе не стыдно!
— Так чем зрителя удивлять будем?
— Как обычно — истериками…
— Ты что сегодня курила? Какая-то веселая!
— Да не принимаю я наркотиков. Я же тебе говорила.
— Гонишь! Сейчас все принимают. Каждый своё, на что зелени хватит.
— Мне и так хорошо.
— Ладно, как-нибудь я тебя все равно поймаю.
— Лови…
— Как думаешь, брат Александр, неверы вообще любить способны?
Это уже наши, православные.
— Те, кто отвергают Бога Любви, братуха Димыч, — иметь любовь в душе?.. Нет, это вряд ли…
— Да не вздумай платить ему деньги.
— Ты что, я так не могу. У нас договор.
— Тогда убей. Уж он-то тебя не пожалеет, замочит, не моргнув гляделкой.
— Алексей, какими судьбами? — прозвучало у меня над ухом нечто басовитое.
Обернувшись, не без труда узнал в высоком тощем парне крестника, с которым виделся в последний раз лет эдак пять назад. Тогда он только приехал из провинции, удивлял наивностью и чистотой.
— Какими судьбами, говоришь… Теми же что и ты, кулинарно-встречными.
Как-то его мать обратилась ко мне насчет крещения мальчика. А чуть позже моя добрая знакомая Людмила из православного института помогла троечнику хорошо подготовиться и поступить. На первых порах юноша каждое воскресенье стоял в храме, ежемесячно причащался. Недавно мать его сообщила:
— С тех пор, как поступил в православный институт, веру потерял и в храм ни ногой, что у вас там творится?
— Я тебя предупреждал: в институтах учат не вере, а пичкают знаниями. А на греческом «знание» звучит как «демон». А еще Исаак Сирин учил: знания убивают веру. Еще я заметил, как услышишь от сына слово «структурировано» — так и вере конец. Впрочем, если вернется в село, может еще всё восстановится, а если в столице останется, то ему, как христианину — конец. Не выдержит соблазнов, коих тут тьма тьмущая.
Как это часто бывает, все общение с молодыми ребятами у меня происходило по интернету. Он держал под руку круглолицую девушку в обтягивающих джинсах и длинной домотканой рубашке с сумой переметной через плечо.
— Что, дон Карлеоне, не узнаешь? — усмехнулся юноша. — Это та самая Оля, которая тебе сделала благословение владыки. Она его крестница.
— Ах, О-о-оленька! — воскликнул я, вставая. — Я же с тобой только по интернету общался. Кстати, большое тебе спасибо за помощь. А тебе этот охламон книги с автографом передал?
— Конечно, — улыбнулась девушка. — Попробовал бы не передать…
— Ой-ё-ёй, — запричитал крестник, — набросились на маленького.
— Ладно, садитесь, — предложил я. — Я тут знакомого друга жду, но его пока нет. Давайте поговорим.
— Нет уж, у нас тут своя тусовка, — отомстил мальчик.
— Хорошо, ступайте. Только, Оля, я тут еще две книги готовлю к изданию. Можно к тебе обратиться насчет благословения?
— Давайте так, Алексей, — энергично отрезала суровая девушка, — вы мне пришлете тексты, а я как вернусь с фестиваля, так пробегусь по страничкам и пойду к владыке. Думаю, он меня не прогонит, прежняя-то ваша книга ему понравилась.
