Кристофер Бакли - Флоренс Аравийская
– Ну что, – сказал он, – может, выпьем?
Вынув припрятанную Селин в укромном местечке бутылку виски сорокалетней выдержки, Делам-Нуар налил по стаканчику своим молчаливым гостям, а когда самолет взмыл в небо и полетел над сверкающим голубым Заливом, готовясь к развороту на запад, поднял свой стакан и сказал:
– За Новый Матар!
Через два дня в газете «Фигаро» появился некролог:
Доминик Лоран Делам-Нуар, семидесяти четырех лет, армейский ветеран, награжденный военным Крестом и орденом Почетного легиона, вдовец, заместитель заведующего отделом по ближневосточным вопросам Министерства иностранных дел, умер от эмболии, выгуливая собаку рядом со своим домом в Брив-ла-Гайарде. Панихида и погребение проводятся в частном порядке.
Глава тридцать шестая
Флоренс была довольна, что это произойдет не в торговом центре.
Всю вторую половину дня ее мучила мысль о том, что ей отрубят голову именно там и тогда последним, что она увидит в этом мире, станет кафе «Старбакс». В самой смерти не было ничего позорного, однако она не хотела умирать в эпицентре распродажи женских туфель с 30-процентной скидкой.
Машина остановилась. Флоренс выглянула в окно и увидела, что ее привезли на какую-то площадь. Судя по всему, это была площадь Рэндольф, ныне площадь Ясгур. Флоренс раньше ходила сюда за покупками. Здесь была палатка, в которой продавали чудесные персики.
Вокруг эшафота стояла толпа из нескольких сотен человек, в основном женщин. Все они тихонько стонали и подвывали, как подобает арабским женщинам, которых согнали смотреть на очередное отвратительное действо. Тут же крутился какой-то мулла с мегафоном. Он увещевал собравшихся и просвещал их на тему злодейской сущности Флоренс, ее безбожия и вероломства в попытке убить великого имама, да благословит Аллах его искалеченное тело.
Флоренс нервно огляделась в поисках Лейлы, а затем спросила сопровождавшего ее офицера – здесь ли будут наказывать шейху. Он ответил, что экзекуция Лейлы должна состояться в торговом центре, и Флоренс нахмурилась. Впрочем, в таком случае Лейла не увидит ее казни. Да и Флоренс не придется смотреть, как ее подругу забивают насмерть перед входом в «Старбакс». Воистину милосерден Господь.
В этот момент по толпе пробежал ропот. Через волнующееся море женских фигур, укутанных в свои одеяния, к Флоренс двигался высокий матарский мужчина из племени кали-сад, известного тем, что из него родом были все матарские палачи. Следом за ним шли мулла и капитан департамента общественного здоровья с пистолетом в руке.
Поскольку казни в этих краях случаются весьма часто, проходят они без особой помпы. В других регионах планеты любят создать особую атмосферу на эшафоте – последнее слово, благословение священника, повязка на глазах, сигарета (которую теперь, впрочем, больше не предлагают, заботясь о здоровье), барабанная дробь. Местные казни проходят быстро и по-деловому, а торжественность атмосферы во время таких церемоний вы ощутите не больше, чем на курином базаре, где курам головы рубят, не вынимая сигареты изо рта. Разница состоит лишь в том, что на эшафоте непременно воздадут хвалу Всевышнему. Флоренс это устраивало. Ей не хотелось, чтобы мероприятие затянулось. Чем быстрее с ней покончат, тем меньше останется шансов, что она вдруг потеряет над собой контроль и закатит какую-нибудь непристойную сцену. Флоренс очень хотела умереть красиво. И все же она чувствовала, как страх клубится в ее сердце.
Палач крепко взял ее за руку и повел к эшафоту. Его помощник уже стоял там с мечом в руках. Флоренс взмолилась, чтобы клинок оказался острым. Ее вдруг напугала новая мысль: а что, если палач окажется неумелым и начнет рубить ее, как пьяный мясник? Такое бывало. Как-то раз на площади Секир-Башка такой вот палач нанес целых восемь или девять неловких ударов, после чего стоявший рядом охранник не выдержал и, с отвращением оттолкнув его в сторону, прикончил жертву из своего пистолета. Флоренс пожалела, что у нее нет с собой ничего ценного для палача.
Мулла все еще продолжал вещать в свой мегафон. Толпа женщин стонала. Палач вывел Флоренс на середину помоста и поставил ее на колени. Его помощник приблизился, чтобы надеть на нее мешок, но она замотала головой. Ей до чертиков уже надоели все эти вонючие тряпки. Она не хотела уходить из этого мира с закрытым лицом.
Она стояла на коленях с прямой спиной, смотрела на толпу и улыбалась. Женщины, уже не сдерживаясь, начали завывать. Флоренс опустила голову, посмотрела на доски эшафота и увидела четкую тень палача, поднимавшего над ее головой меч. Она закрыла глаза и постаралась расслабить шею.
В следующее мгновение Флоренс услышала выстрелы и открыла глаза. Палач рухнул навзничь, как подкошенный, а его меч со звоном вонзился в эшафот буквально в нескольких сантиметрах от ее лодыжки. Флоренс резко перевела взгляд на толпу и увидела, как в разных ее концах десятки «женщин», откинув свои одеяния, ведут из автоматов огонь по охране и полицейским. Затем кто-то подхватил ее под руки, стащил с эшафота и забросил в автофургон. Дверь за ее спиной гулко захлопнулась, и машина рванула с места.
Некоторое время Флоренс лежала на полу, прислушиваясь к своему бешено колотившемуся сердцу, а потом приподняла голову и посмотрела туда, где сидел водитель.
– Может, прижмешь пока голову, Фло? Ты ведь ее чуть не потеряла.
Когда они остановились, было уже темно. Он открыл заднюю дверь, и Флоренс бросилась в его объятия.
– Ну ладно, – наконец произнес Бобби. – Скоро контрольное время. Смотри под ноги. У них вся страна кишит змеями.
Она направилась к воде. Босиком идти по песку было очень приятно. На секунду Флоренс задумалась: успели уже бюрократы Малика переименовать пляж Бленхайм или нет?
Потом они с Бобби стояли по щиколотки в прибойной волне, и он к чему-то прислушивался, сжимая в руках свой автомат.
Прошло десять минут. На дороге засветились фары приближающегося автомобиля.
– Бобби! – окликнула его Флоренс.
Он несколько раз посигналил небольшим фонариком. Фары в ответ дважды зажглись и погасли, а затем чуть погодя мигнули опять. Бобби побежал по песку к машине. Через минуту он вернулся, поддерживая одной рукой женщину, согнувшуюся явно от сильной боли.
Флоренс обняла Лейлу.
– Не так сильно, моя дорогая, – поморщившись, проговорила Лейла. – Эти ублюдки успели врезать мне десять раз, прежде чем началась пальба. Я бы сейчас с удовольствием чего-нибудь выпила.
Теперь они стояли у кромки воды втроем. Наконец со стороны моря послышался шум мотора, и они увидели лодку, в которой сидели вооруженные люди с черными от ваксы лицами.
До этого Флоренс никогда не была на подводной лодке. Она ожидала услышать вой сирен и крики: «Убрать перископ! По местам!» Но их всего лишь встретил симпатичный спокойный офицер в хаки, который улыбнулся и сказал:
– Мэм! Ваше Королевское Высочество! Добро пожаловать на борт.
После этого Флоренс услышала голос в динамиках:
– Приготовиться к погружению.
А еще секунду спустя раздался другой звук – весьма приятный для уха. Кто-то открыл шампанское. И хотя официально на судах военно-морского флота США алкогольные напитки не подают, но учитывая обстоятельства…
Эпилог
После восстания арабских женщин Матар опять погрузился в хаос, но, впрочем, ненадолго. Изолировав себя от своих бывших хозяев из Васабии и Франции, Малик оказался в полном одиночестве. А поскольку политика, как и природа, не терпит пустоты, полковник Небкир из Особого отдела – при поддержке людей, которых предоставил ему Бобби, – решительно начал ее заполнять. Уже через неделю Малику пришлось спасаться бегством. И даже в самом его отъезде странным образом проявила себя его карма: изрыгающего проклятия бывшего автогонщика увозили в ссылку в кузове небольшого грузовичка. Нынешнее его местонахождение никому не известно. Некоторые говорят, что он нашел убежище в Йемене, другие утверждают, что в Могадишу. Впрочем, это не самая популярная тема для разговоров.
После реставрации Лейла со своим сыном Хамдулом, который – согласно воле Всевышнего – взойдет однажды на трон, вернулась в Амо-Амас. Пока страной управляет полковник Небкир, и большинство матарцев этим явно довольны. Хотя, надо признать, обещанные им выборы постоянно откладываются по той или иной причине.
ТВМатар под руководством Лейлы снова процветает, стремясь донести идеалы гуманизма до самых темных уголков арабского мира. Огромные, как и прежде, доходы от рекламы идут на счета Фонда арабских женщин, которым в Вашингтоне руководит некая женщина, имеющая определенное сходство с Флоренс Фарфалетти. И если прав был тот выдающийся антрополог из Чикагского университета, который утверждал, что многие арабские женщины не хотят быть «освобожденными», пусть так оно и будет. Но зато теперь, по крайней мере, у некоторых из них в этом вопросе появилась возможность выбора.
