Сергей Чилая - Донор
БД заглянул в глаза-блюдца с зеленой неспокойной водой и клочьями голубого тумана на поверхности и опять подумал об удивительном мастерстве Создателя, который легко и просто сотворил прекрасный скелет девочки-пришелицы, обтянул его нежной кожей, подложив немного подкожной клетчатки, чтобы скрыть ненужные анатомические детали, и убрал жир там, где эти детали следовало выставить напоказ...
- Помните, что сказал Кузьма Константиныч, - Этери поглаживала твердый живот БД, легко касаясь жестких волос на лобке - barbed wire, - когда мы ужинали в пригородном ресторане, где останавливался Пушкин?
- Да, да, чтобы с-сделать пи-пи... В честь этого с-события грузины возвели огромный б-бетонный с-сортир на два д-десятка персон, без удобств и п-перегородок, настолько удушающе вонючий, что с-смешанный запах к-кала, мочи и слабого раствора хлорной извести б-беспрепятственно п-проникал во все п-помещения ресторана...
- Почему вы вдруг заговорили об этом? В вас поселился антигрузин?... спросила Этери.
- ... к-который уживается с антилатышом, - сказал БД. - М-мне действительно п-перестали нравиться грузины, но еще не стали нравиться латыши... Удивительная сопричастность...
- Но тогда вам нравилось там... Я говорю о ресторанчике... А грузины, БД, они - дети... Добрые, щедрые, всегда веселые и великодушные...
- Они инфантильны, Этери.... Даже эта г-грузинская п-песня про Т-тбилиси... Песня, ставшая п-почти национальным грузинским гимном... Ее написал Бах...
- Не может быть! Вы никогда этого раньше не говорили...
- П-потому что любил... и п-почти все п-прощал... Вернешься к Компасу в Москву п-поставь Баха... К-концерт фа минор... восьмая часть - "П-пастораль" в с-соль миноре... и услышишь: Тбиии-ли-сооо... бда-да бда-да бдум бда-бда бдум-да бдум-да-даа...
- П-почти в каждом грузинском интеллигенте отсутствует г-глубина, как, впрочем, и в н-нынешних латышах, - продолжал БД. - Глубина в к-культуре т-та, что остается в человеке, к-когда все выученное забыто... И поэтому в изменившихся обстоятельствах рафинированные г-грузинские интеллигенты ведут себя, к-как к-крестьяне из к-кахетинской деревни. А Б-б-бах... Он так г-глубок, что даже с-сегодня неизвестно, где у него дно.
- А Кузьма Константиныч сказал тогда... в пригородном ресторанчике с большим многоместным сортиром: "Ты, Рыжий, как всякий настоящий интеллигент, по своему... - Этери улыбнулась... - мудак!"
- Н-не может быть, чтобы я с-стерпел такую хамскую выходку!
- Он умер. Давайте послушаем его... "Но ты к тому же еще и гад! сказал тогда Кузьма Константиныч. - Ты здоров. Тебя любят красивые бабы... Ты хорошо оперируешь... и мог бы своими руками вылечить тысячи больных, но ты предпочел копаться в экспериментальном говне обезьян и ослов, поскольку здесь тебе легче взобраться на самую высокую вершину и воссиять... над всеми..."
- Н-нет! Это н-несправедливо... Honey! Кузяша... - сам м-мудак.. Ох... П-прости, К-кузеван... Я оставил к-клинику не из-за альпинистской т-тяги к вершинам с-славы... Я знал, что исчерпал с-себя там... А если честно, мне п-просто не п-позволяли реализовать с-себя.... Н-несмотря на чувство к-комфорта, какой-то п-победной и радостной, как н-наркотик, уверенности, ощущения с-собственного м-могущества в операционной ... что-то гнало меня дальше... в б-большую хирургию, в сердечную т-трансплангтологию, и этот п-призыв был настолько с-силен, что я не стал п-противиться... Защитив д-докторскую д-диссертацию, я с ужасом п-понял, что все мои усилия оказались н-напрасны: к-клинические п-пересадки сердца все еще были под з-запретом... Это был очень с-сильный и к-коварный удар, п-потому что был ударом изнутри, к-как всегда н-нанесенным любимой с-страной... Удар, принесший п-постоянную изнуряющую б-боль, о к-которой никому не расскажешь, п-потому что к-крови не видно... М-может, я слишком п-привередлив?
- Тогда Кузьма Константиныч вам сказал: "ЗаткниебалоРыжий! У тебя прекрасная Лаборатория. Тебя знают и охотно публикуют... Ты вхож в узкий круг... Это и есть твоя жизнь... Чего тебе еще? Какие нахуйпредназначенья? Твои постоянныевыебыванияпро смысл жизни до добра не доведут!"
- Что я ответил?
- Вы сказали: "Разве ты, Кузя, сам никогда не задумывался над этими вопросами?"
- Конечно, задумывался...
- Ты получил ответы?
- А кто мне их должен давать, как, кстати, и тебе? Кто? А задавал я нормальные человеческие вопросы, определяющие мою жизнь и влияющие на нее...
- М-может быть, мое п-предназначение в том, чтобы з-задавать эти вопросы о смысле жизни? Н-нет... Это б-бы б-было слишком п-просто, - сказал БД, глядя, как тело Этери вдруг начало перемещаться от его ног к голове...
- Или, может быть, проделав сложный и долгий путь от джаза к эксперименту, вы еще не нашли своего предназначенья и оно поджидает вас где-то, постукивая от нетерпения ногой об пол? - закончила за него Этери. Он увидел у своего лица подвздошные впадины ее живота с чуть трепещущей кожей и узкой полоской волос на лобке...
- Honey! М-мое с-стратегическое м-место не может н-надежно функционировать, если заперта дверь г-гормональной к-кладовой... Я уже говорил: кто-то унес к-ключи...
Этери перетекла на край постели и прижала подбородок к согнутым коленям.
- Эти слова недостойны джентльмена... Прежде вы могли функционировать и с неработающей кладовой... Вам надо, чтобы вместо нескольких минут, отведенных для любви, я стала выкладывать то, чего сама не знаю... Чего не знает никто.
- Д-даже Г-господь? Зачем мы тогда п-путешествовали в т-те миры, где, мне казалось, есть телефон, чтоб д-дозвониться к Богу?
Там не отвечают на вопросы, там показывают...
Что?! Что?
То, что вы хотите увидеть или узнать, даже если сами этого не осознаете... Может быть, вы правы и эти вопросы следует задавать Господу... или самому себе...
Поезд мягко стучал. БД прислушался: колеса тихонько выстукивали "Air on the G string" Баха в аранжировке Жака Лусье...
- Вы теперь не Казанова, БД, - сказала она.
- Я никогда и не б-был им, Honey. Я могу х-хорошо з-заниматься любовью только с любимой женщиной или если меня разбирает л-любопытство...
- Любопытство?
- Если мне вдруг до с-смерти надо знать, как эта женщина п-поведет себя...
- И часто вас разбирало любопытство?
- Раза т-три... или четыре?
- Но вы до сих пор помните об этом...
Он глубоко втянул ноздрями запах юной кожи и, чтобы сильнее и острее почувствовать его, приподнял стройные бедра, и погрузил лицо прямо в благоухающий сад, влажный после дождя... Он пребывал в овраге яблоневого сада, склоны которого были выстланы светлой нездешней травой, влажной и душистой, с преобладающим запахом неспелых яблок...
Он пил эти запахи и вкус, и не мог напиться, все больше увязая в светлых травах оврага... И почувствовал, как не выдержав напора, рухнула дверь эндокринной кладовой, сорванная с петель, и гормоны хлынули мощно в кровеносные сосуды, вызывая нарастающий гул окрест, заставляя сердце выскакивать из груди, наливая пенис забытой силой и напрягая его до звона, такого сильного, что в ответ загудело, завибрировало тело девушки. Она привычно опустила веки и уткнула лицо в плечо, чтобы спрятать гримасу сексуального наслаждения...
- Еще! - сказала она через несколько минут после того, как сперма стекла на живот БД, сразу став холодной... - Еще, БД! Еще! Ближе к старости вы стали делать это лучше..
- Мне к-казалось... т-тебе не по д-душе эти монотонные с-сексуальные движения... Что до меня... - они п-просто утомляют...
- А я думала всегда, что вы чрезмерно дорожите собственной спермой и не любите расставаться с ней, считая, что она такая же ценность, как вы сами...
БД внимательно посмотрел на девушку:
- П-по части ф-формулировок, Honey, ты стала с-совсем взрослой.
- Я ушла из Лаборатории и как-то незаметно стала взрослеть... Менялись мужчины-грузины вокруг меня, любвеобильные и щедрые, менялась моя физиология, психология поведения. Но словарный запас остался вашим... Нельзя оставаться независимой от человека, если думаешь, действуешь и живешь его словарем...
Два серых озера-глаза внимательно вглядывались в БД, все глубже проникая в него... Тонкие позванивающие руки-ручьи ласкали его тело все настойчией и требовательней, а бесконечно длинные ноги-реки вдруг переплелись вокруг его шеи, и он опять очутился в омытом дождями яблоневом саду с глубоким оврагом, и терпким запахом молодых яблок...
Желание было таким сильным, что, казалось, гормоны стекают прямо на пол... Еще мгновение и сперма брызнет из уретры, как у Гиви, и пролетев несколько метров шумно шлепнется в вагонное окно... Он с трудом подавил эякуляцию... и остался с Этери в саду.
Они бродили среди деревьев, взявшись за руки, как много лет назад -- по склонам гор летнего Бакуриани, забыв о друзьях, прождавших их целый день в ресторанчике на горной дороге... Они так сильно обгорели под высокогорным солнцем, что лица и тела покрылись ожогами, а на распуших губах выступил, похожий на цветную капусту болезненный герпес, мешавший целоваться...
