Патрисия Вастведт - Немецкий мальчик
Она бросилась в подъезд, взбежала по лестнице и гудящим металлическим коридором прошла к двери студии.
Заляпанные чернилами письма Тоби Шрёдера не отличались подробностями, но Элизабет радовало, что он вообще пишет. Шестнадцатилетний, он по-прежнему учился в Танбридж-Уэллс, каникулы проводил в Нью-Йорке с родителями — он звал их Ингрид и Бруно, — а выходные — в Лондоне с тетей, Фрэнки.
Тоби никогда не просил, но время от времени Элизабет навещала его в Лондоне. Они встречались в кафе или в музее или отправлялись на пароме в Кью или Гринвич. Тоби радовался приездам Элизабет: им всегда было о чем поговорить. Он расспрашивал о Джордже и маленькой Кристине, которую Элизабет однажды взяла с собой; об Эдди, Рейчел и Мишке, на котором кататься уже не мог: пони шестнадцатилетнего не выдержит.
В глазах Тоби, почти скрытых челкой, не было ни следа обиды. Да, много лет назад Элизабет сделала что-то нехорошее, но это было давно и неправда. Неприятный эпизод детства, который постепенно растворялся, словно Тоби смотрел на него не в тот конец телескопа.
Тоби написал, что хочет увидеть пепелище Хрустального дворца в Сиднэме, пока его не разобрали на металлолом. Решили, что Тоби доедет с вокзала Виктория до Пенджа поездом, а Элизабет — из Кента на машине и будет ждать его на станции.
Увидев на платформе бывшего подопечного, Элизабет едва сдержалась, чтобы не воскликнуть: «Как ты вырос!» Тоби вымахал выше нее. Она велела себе не разглядывать его лицо, которое узнавала с трудом, — еще не сложившееся, но крупное, лицо почти взрослого мужчины. Длинная светлая челка, синий шелковый шарф, твидовые брюки, оливковая кожаная куртка — куртка и брюки были чересчур велики, да и вообще Элизабет считала, что школьнику нужно быть скромнее. Впрочем, мать и тетя Тоби такой вид наверняка одобряли.
Когда-то давно Элизабет сама так одевалась, но те времена миновали, оставив ее замужней дамой в безликих нарядах и шляпках, которые никто не замечает.
Вместе с Тоби Элизабет прошла через парк, поднялась на вершину Сиднэм-Хилла и из-за барьера смотрела на огромный скелет из покореженного металла. Разрушенная огнем конструкция казалась почти изящной, точно груда почерневшего кружева. Каменный бюст сэра Джозефа Пэкстона задумчиво глядел в пустоту а два сфинкса охраняли лестницу в никуда. На величественных террасах и в галереях уже пробивалась трава, повсюду, насколько хватало глаз, валялись осколки зеленого стекла. Кто-то влез на пьедестал и нахлобучил мраморной нимфе каску.
— Ничего себе! — изумленно пробормотал Тоби. — Тут словно бомба взорвалась! Вот так черт!
Оба захихикали.
— Да, ужасно, — кивнула Элизабет.
— Жаль, я не видел, как все горело, — сокрушенно покачал головой Тоби, и они пошли к кафе на берегу озера. — Думаешь, война будет?
— Разумеется, нет! С какой стати?
— В школе болтают, что испанский конфликт расползется по всей Европе. Брата Пикока взяли водителем «скорой помощи». Если бы мог, я бы тоже воевать пошел.
— Хорошо, что ты не можешь.
Официантка принесла чай, и разговор ненадолго затих.
— Приезжай в Кент на выходные, — предложила Элизабет. — Вы с Джорджем сто лет не виделись.
Она частенько приглашала Тоби, но тот ни разу не приехал.
— Угу, конечно.
— Верховую езду сейчас любишь?
— Не слишком. В Америке изредка катаюсь. Бруно купил лошадь для Бонни Мэй, но сестра ее до смерти боится.
— Наверное, твои сестры теперь взрослые барышни.
— Это они так думают.
Элизабет отставила чашку и промокнула губы.
— Мы с Джорджем хотим удочерить девочку, — объявила она, чуть не срываясь на писк от старания говорить нормальным голосом. Прежде Антье Эву она упоминала лишь при Джордже и невольно удивилась, как просто все звучит: захотим и удочерим.
— Ничего себе. — сказал Тоби, взглянув на нее.
— По-твоему, это правильно?
— Ну да, а что? По-моему, это здорово.
— Как твоя тетя Франческа? — после паузы спросила Элизабет, как спрашивала всегда.
— Не знаю, — пожал плечами Тоби. — Я давно Фрэнки не видел. Она была в Италии, в Греции и где-то еще, вроде бы на Корсике. На следующей неделе они возвращаются.
— Замечательно! Она с подругой путешествует?
— Нет, замуж вышла. За Майкла Росса. Да ты его знаешь. Он жил в Кенте неподалеку от вас с Джорджем, а сейчас перебрался к Фрэнки в Блумсбери.
Телеграмма фрау Ландау сильно удивила: только уехала и снова бронирует номер с детской кроваткой на три ночи, с видом на море, и смежный люкс для миссис Мэндер на две ночи.
Стаббард внес заказ в журнал регистрации. Очень в духе фрау: уверена, что для нее свободные номера всегда найдутся, как поздно ни предупреди. Свободные номера нашлись, хотя Стаббарда так и подмывало проучить строптивую особу и поселить ее в номере без вида на море. Он, впрочем, сдержался, решив, что игра не стоит свеч.
О доброте своей Стаббард не пожалел. Дочь фрау Ландау оказалась маленькой феей, глянешь — и слезы умиления на глаза наворачиваются. Девочка очаровала всех. Старик Пирс поклонился и пожал лапу ее плюшевому медведю, а Истукан Сидни понимал ее с полуслова, хотя девочка разговорчивостью не отличалась. Сидни тоже слыл молчуном — наверное, потому они друг другу и приглянулись.
Фрау Ландау тоже сильно удивила: высокомерная богачка превратилась в нежную любящую мать, спокойную, но явно гордую тем, что ее дочь привлекает столько внимания. Из-за малышки «Метрополь» гудел словно улей: все наперебой старались угодить Антье Ландау. Миссис Кабси отвела ее в гости к горничным, повар сварил ей ириски, а Эдит и другие девушки впали в меланхолию и не могли нормально работать.
Впрочем, Стаббарда радовало, что персонал отеля перестал сплетничать и роптать по поводу и без, а фрау Ландау стала вежливой и обходительной. Она глаз с дочки не сводила, словно боялась, что Антье исчезнет, и никак не могла наглядеться.
— Дети так быстро растут! — вздыхала миссис Кабси. — Оглянуться не успеешь, а они уже вылетают из гнезда. Прекрасно понимаю миссис Ландау!
Вскоре приехала миссис Мэндер, и следующие два дня гостьи провели втроем. Нарядившись в сарафаны, они с утра уходили на море, а возвращались загорелые и посвежевшие. Каждый день мать заваливала малышку Антье подарками — то бумажных вертушек купит, то воздушного змея, то ведерко, то шарик. На этот раз и друг с другом женщины держались куда приветливее. Неудивительно, кто же будет ссориться и спорить при такой очаровательной крошке! «А правильно ли я поступил?» — впервые в жизни подумал Стаббард.
В последний вечер фрау Ландау подошла к столу Стаббарда одна. Заплатила за оба номера, заказала такси на четыре утра. На четыре утра! От завтрака отказалась и предупредила: она заранее выставит багаж за дверь, чтобы коридорный не стучал. Фрау вручила Стаббарду конверт, который утром следовало передать миссис Мэндер.
Больше фрау Ландау Стаббард не видел, она уехала до начала его смены.
Ровно в девять миссис Мэндер спустилась в фойе. Малышка семенила следом, держась за ее юбку. Темные глаза девочки казались огромными. Антье озиралась, но не капризничала, а вела себя тихо и спокойно.
Пирс поклонился мишке, а зардевшийся Сидни пробормотал что-то такое, от чего Антье едва не улыбнулась. Миссис Мэндер взяла ее за руку и вывела на крыльцо. Обе черными бумажными фигурками застыли на фоне яркого солнца и сияющего моря, совсем как миссис Мэндер, когда приезжала два месяца назад.
Через минуту у обочины притормозил старый желтый «даймлер».
Проснувшись, Элизабет сразу увидела Антье. Значит, Карен принесла ее из своего номера и уложила на кровать. Элизабет приподнялась на локте и всмотрелась в личико спящей девочки. Дочь Майкла, такая невинная и безмятежная! Сейчас голубоватая дымка рассеется и начнется первый день ее новой жизни. За ним второй, третий, четвертый, и со временем немецкая девочка исчезнет. В четыре года потерять всех и все, даже родной язык, — испытание не из легких.
За шторами светило солнце. Майкл сейчас наверняка просыпается рядом с Франческой Брайон.
Элизабет встала и оделась. Когда она застегивала серьги, в зеркале появилось отражение Антье. Босая, в ночной рубашке, девочка оглядывалась по сторонам.
— Mutti! — позвала она.
Элизабет проворно закутала Антье в кардиган, поднесла к окну и показала на волны, женщину с собакой, лодку и голубя.
— Море. Леди. Лодка. Птичка.
Антье внимательно смотрела на ее губы, точно стараясь понять, как произносятся незнакомые слова.
— Mo-ре. Лей-ди. Лот-ка. Птиш-ка.
Попрощаться с Антье спустился чуть ли не весь персонал отеля. Мистер Стаббард вручил Элизабет плотный конверт, в котором лежали документы и письмо.
