Дуглас Кеннеди - Покидая мир
На полпути к дому, на трассе 95, у меня зазвонил мобильник. Раздался голос, который я не могла переносить. Адриенна.
— Привет, партнер! — пронзительно крикнула она в трубку, произнеся эти слова с нарочитым техасским акцентом, подражая персонажам вестернов.
— Здравствуй, Адриенна, — отозвалась я ледяным тоном с едва заметным налетом любезности.
— Эй, перестань говорить таким страдальческим тоном, — велела она и расхохоталась, снова становясь похожей на гиену.
— Может, бойфренд не успел тебе сообщить, но вообще-то я два дня назад похоронила мать.
— Ой, вот я дура, дура, — проверещала она. — Ну просто полная идиотка. Неудивительно, что ты меня терпеть не можешь.
— Зачем ты звонишь, Адриенна?
— Слушай, раз такое дело, я очень сожалею о твоей потере, о’кей?
— О которой потере ты говоришь? О моей матери или о мужчине, с которым мы вроде бы жили вместе?
— Как, разве вы с Тео разошлись? — Адриенна изобразила неподдельное изумление.
— Знаешь, Адриенна, я понимаю, что ты лицемерка, но не до такой же степени. Избавь меня от этого золоченого дерьма, которым пытаешься меня накормить.
— Думай что хочешь, Джейн. Но я звоню тебе, чтобы успокоить и подтвердить, что в течение четырех недель на твой счет поступят сто пятьдесят тысяч долларов от «Фантастик Филмворкс».
— Могу я просить о письменном подтверждении?
— Ты что, совсем мне не доверяешь?
— Ты спишь с моим мужчиной… да, знаешь, я совершенно тебе не доверяю.
— А я-то хотела тебя порадовать хорошими новостями. Надеюсь, ты рада.
— Я порадуюсь, когда увижу деньги… и прошу немедленно прислать мне по электронной почте подтверждение твоего обещания выплатить деньги в течение месяца. А что касается Тео… мне, в принципе, наплевать, увижу я его когда-нибудь или не увижу. Можешь передать ему мои слова. Я считаю, что между нами все кончено.
— Не понимаю, в чем именно ты меня-то винишь.
— В том, что ты возмутительна, вот в чем.
Связь прервалась. Наш разговор был завершен.
Подтверждение от Адриенны так и не пришло. Я ничего не слышала и о Тео на протяжении многих недель после ее звонка, но однажды случайно столкнулась на улице с его коллегой из киноархива. Он явно занервничал, увидев меня, и, когда я как следует надавила, сбивчиво сообщил, что недавно получил по электронной почте сообщение от Тео. Тот писал, что уже пару недель «прохлаждается» в Италии, а точнее, на пляже в Амальфи.
— Он, случайно, не намекнул, где именно в Амальфи и в каком отеле остановился?
— Хм… нет, этим он со мной, типа, не поделился.
Лжец. Но я понимала, что парень ни в чем не виноват и не стоит обрушивать свой гнев на него, так что после пары вежливых слов торопливо с ним распрощалась. Вернувшись домой, я зашла в Интернет и ввела в строку поиска «Пятизвездочные отели Амальфи», сочтя, что Адриенна с ее тягой к роскоши едва ли согласится на что-то скромнее дворца. Таких отелей — самых шикарных — обнаружилось девять. Я стала обзванивать все подряд и напала на след в четвертом, где меня прямиком переключили на «апартаменты синьора Моргана». Угадайте, кто мне ответил…
— Buon giorno, buon giorno, — раздался голос Адриенны, который так и хотелось приглушить на пару-тройку децибел.
— Пойманы с поличным, — сказала я в ответ, довольно спокойным голосом.
— О, приветик, Джейн. — Она попыталась скрыть удивление. — Я просто забежала в комнату к Тео обсудить кое-какие…
— Конечно, понимаю. И это не комната, а апартаменты.
— И это все за счет доходов от фильма.
— Что ж, это обнадеживает. Что обнадеживает меня меньше — (не считая того факта, что вы стали сладкой парочкой, теперь уже точно, не стоит и возражать, — так это то, что я до сих пор так и не получила от тебя письменных гарантий относительно выплаты денег. Мало того, я так и не получила ни гроша в уплату своего инвестиционного взноса, равного, напомню, пятидесяти тысячам долларов.
— Как, разве не получила? Но я еще десять дней назад распорядилась перевести тебе денежки.
— Кто бы сомневался!
— Поверь, я тебя не обманываю.
— Ну разумеется.
— Я прямо сейчас свяжусь с банком и прослежу, чтобы до конца недели на твоем счету появились пятьдесят штук баксов.
— Будь добра, подтверди это в письменном виде.
— Конечно, конечно. Я прямо сию секунду пришлю тебе письмо по электронной почте.
— Это письмо было мне обещано почти месяц назад.
— Ты даже не представляешь, как мы тут заняты! В смысле, продажи зашкаливают. Я же тебе четко сказала, когда звонила, что ты не только отобьешь свое, но и получишь — могу уверенно предсказать — полторы сотни тысяч сверх того…
— Когда? После дождичка в четверг?
Пауза — в наступившей тишине я буквально слышала, как она закипает от злости.
— Если ты внимательно перечитаешь наш с тобой договор, то увидишь там черным по белому сказано, что мы можем выплатить тебе проценты еще через девять месяцев. И то, что я делаю шаг навстречу, уже сейчас возвращая тебе твои пятьдесят тысяч…
— Только не надо мне рассказывать, какая ты добрая и великодушная. Если на этой неделе денег на моем счету не будет, я обращусь в суд.
— Видимо, я должна сильно испугаться? Я тебя умоляю…
Не окончив фразу, она захихикала. А мне снова захотелось запустить телефоном в стенку.
— Не думаю, что суд в твоих интересах, Адриенна… особенно если я постараюсь, чтобы все это стало достоянием желтой прессы. Уверена, твоим инвесторам будет неприятно читать, как…
— Это киноиндустрия, золотко. В этом бизнесе все ненадежно, здесь все авантюристы. А если ты думаешь, что заносчивая курица-училка из третьеразрядного колледжа может безнаказанно мне угрожать…
И я швырнула-таки телефон, так что он пролетел через всю комнату. И снова увидела испуг на личике Эмили, когда трубка отскочила от стены и упала.
— Мама опять сердится, — сказала девочка.
Я подскочила к ней, заключила в объятия, и моя ярость мгновенно уступила место чувству вины.
— Не из-за тебя, любовь моя. — Я расцеловала ее. — На тебя я никогда не буду сердиться.
Через час на мой электронный адрес действительно пришло сообщение из «Фантастик Филмворкс». Но это оказалось не гарантийное письмо, обещанное Адриенной. Вместо него я получила три скупые строки от Тео:
Упакуй, пожалуйста, все мои вещи, какие есть в твоей квартире.
Трейси зайдет завтра и все заберет.
Я больше не желаю иметь с тобой ничего общего.
Подписи не было.
Я тут же отправила ответ:
А я больше не желаю иметь ничего общего с тобой.
Подписи я тоже не поставила.
Этими любовными посланиями мы обменялись утром в субботу. Днем мне предстояло предстать перед студентами и каким-то образом умудриться сохранить спокойствие, и это в минуты, когда мне казалось, что весь мой мир рушится. Но я не позволила себе раскисать и предаваться отчаянию, а направила свою ярость на другое. Два часа я носилась по всему дому, кое-как распихивая по чемоданам одежду Тео, освободила его книжные полки, его письменный стол, собрала его коллекцию дисков и упаковала компьютер.
Эмили озабоченно наблюдала за мной.
— Папа уезжает?
— Да, папа уезжает.
— Навсегда? — У нее вытянулось лицо.
Я снова подхватила ее на руки.
Бедная дочурка, она уже ранена своими родителями, неспособными поставить интересы ребенка выше своих. Неужели мы так и не научимся поступать так, как надо?
— Ты тут ни при чем. Просто папочка сейчас очень занят, ему надо пожить в другом месте. Но ты будешь с ним часто встречаться.
— Правда? — тихо спросила она, как будто видела меня насквозь.
— Да, правда, я тебе обещаю. И обещаю, что больше не буду огорчаться.
После окончательного разрыва с Тео я действительно перестала постоянно нервничать и расстраиваться. Видимо, растратила всю злость к этому времени. А может быть, до такой степени уверилась, что все между нами кончено, что, когда этот момент наконец настал, он не вызвал у меня ни шока, ни потрясения. Я просто приняла неизбежное. Невозможно больше делать вид, что отношения можно склеить, если очевидно, что все происходившее между нами было фатальной ошибкой.
Впрочем, бросив взгляд на свою дочь, я понимала, что это не совсем верно, так как благодаря «ошибке» я получила самый потрясающий подарок, какой только можно себе представить. Возможно, я и выдерживала до сих пор все свалившееся на меня merde[90] по той единственной причине, что Эмили была такой нереально замечательной.
Шли недели, потом месяцы. От Тео не было ни слова. С одной стороны, подобное бездушие казалось мне поразительным. Неужели ему совершенно плевать на дочь, не тянет даже повидаться с ней, хотя бы черкнуть пару слов по электронной почте, чтобы узнать, как у нее дела? Но с другой стороны, меня радовало такое самоустранение его, желание бесследно исчезнуть из нашей жизни. Тем проще было списать его со счетов.
