ГУМИЛЕВ Николаевич - СТРУНА ИСТОРИИ
Власть перехватил генерал Ламберт — сторонник этих железнобоких и их вождь, которого низверг генерал Монк, командовавший корпусом в Шотландии. Монк хотел удержаться и применил самый простой способ. Он пригласил вернуться наследника престола — Карла II Стюарта. Король вернулся, народ усыпал ему дорогу цветами, все сказали: «Слава Богу, кончилось!»
Но куда же девалась английская пассионарность! Если она оставалась, то она бы должна была продолжать сотрясать страну. Если она исчезла, то почему, собственно говоря? Ведь она не исчезла во время Столетней войны, она не исчезла во время войны Белой и Алой розы, не могла она исчезнуть и во время революционных войн (хотя потери были с обеих сторон страшные). Но ведь они, как мы знаем, восполняются.
Новый порядок Стюартов, который, после того как их выгнали, использовался и Ганноверской династией, был направлен на установление в Англии того тихого порядка, при котором люди слишком мятежные, слишком индивидуальные были в обществе не нужны. Поэтому им было предложено уезжать, куда они хотят. А Америка была рядом.
В начале XVII в., еще до революции, туда переправилась группа пуритан, гонимых в Англии, и основала колонию Новая Англия. После этого все неудачники стали переезжать в Америку и основывать там колонии.
Католики основали Мэриленд, названный в честь Марии Кровавой;
— сторонники Елизаветы основали Вирджинию («вирго» это значит «девственница», «девственная земля»);
— сторонники Стюартов основали Каролину;
— сторонники Ганноверской династии основали Джорджию (короля звали Георг);
— баптисты — Массачусетс;
— квакеры — Пенсильванию.
Все группы населения, которые оказывались гонимы в Англии и запрещались, уезжали туда.
И казалось, если в Англии они воевали и боролись друг с другом ради лозунгов, то они должны были продолжить борьбу и в Америке. Ничего подобного! Как рукой сняло! Они начали воевать с индейцами, французами и испанцами, но никак не между собой. Уже во втором поколении они не интересовались, кто квакер, кто католик, кто роялист, кто республиканец. Это потеряло всякое значение, а вот война с индейцами интересовала всех колоссально. И лучше всего проявили себя тихие баптисты-массачусетцы, которые предложили плату за отстрел индейцев. За принесенный скальп, как за волчий хвост, они платили премию. Гуманно, гуманно… Правда, кончилось для них это дело плохо, потому что когда колонии начали отделяться от Англии, то англичане мобилизовали индейцев. А индейцы почти всех массачусетских баптистов расстреляли с удовольствием. Но тем не менее практика эта была введена и употреблялась вплоть до XIX в.
Таким образом, произошел колоссальный отлив в Америку самой пассионарной части английского этноса, недовольной всем (которые назывались тогда по-английски «диссиденты». Но не путать с нашими, потому что диссиденты — это, знаете ли, — «еретики»). И они там организовали сначала тринадцать колоний, из которых позже, вследствие восстания образовались Соединенные Штаты Америки.
Кстати сказать, чтобы закончить с Англией и американской проблемой, в частности, — ведь они не хотели отделяться от Англии, которая их выталкивала, которая их преследовала, которая привязывала их к позорному столбу; их сажали на галеры или на каторгу ссылали. Нет, они абсолютно не хотели отделяться от Англии. Конфликт, из-за которого Америка отделилась от Англии, был только в том, что они требовали себе равных прав с англичанами, то есть представительства в Парламенте, и соглашались платить все те налоги, которые платят англичане. А чего им было не платить? Денег у них было много.
Но англичане, в силу своего традиционализма, сказали: «Нет, у нас есть определенное количество графств, которые присылают определенное количество депутатов в Парламент и вовсе менять это незачем. Раз вы уехали, так там и живите!»
«Да! — говорят колонисты, — но, согласно вашим английским законам, платить англичанин может только те налоги, за которые проголосовал его представитель. А у нас нет представителя, значит, вы не можете брать с нас никакие налоги».
Англичане говорят: «Да, но мы же вас защищаем от французов, от испанцев, от индейцев!»
Те говорят: «Ну и что! Вы обязаны нас защищать — мы ваша страна! А платить мы можем только то, за что проголосуют наши депутаты. Дайте место в Парламенте!
Англичане думали-думали и сказали: «Ладно, черт с вами, — не платите. Мы только введем маленький налог на содержание флота, — один пенс пошлины на фунт чая». (Англичане чай очень любят.)
И чай, который должен был стоить два пенса за фунт, стал стоить три. Это было лозунгом восстания: «Чай стоит три пенса за фунт!» Это значило: «Бей англичан!»
Вот таким образом, ради сохранения своего этнического стереотипа поведения, американские колонисты пошли на политическое разделение. И англичане пошли на политическое разделение, то есть на потерю богатейшей колонии только потому, что они не могли переступить через свои привычки, свои традиции. Ибо ни один член этноса не может понять, как можно поступать иначе, чем он привык с раннего детства.
* * *Эти перемены, как мы выяснили, совершаются в результате общих естественных процессов, протекающих в этногенезе. (Л. Н. Гумилев подходит к графику изменения пассионарности в этнических системах и показывает на нем. — Прим. Ред.) Вот я нарисовал его кривую, и мы видим, что поиск чувства справедливости идет в верхней фазе на пассионарности, а после возникает очень гладкая кривая инерционного процесса. «Мы устали от великих!» — это лозунг, вернее, императив момента. Надо же устроиться как-то жить по-новому! И устраиваются очень хорошо.
В некоторых случаях выбирают себе норму, чаще идеал, чаще человека, на которого надо равняться. И вот императив читается уже так: «Будь таким, как я!» Для Англии это был идеал джентльмена; для Византии это был идеал святого; для Средней и Центральной Азии это был идеал богатыря; для китайцев это был идеал просвещенного крестьянина, грамотного, читающего философские книги. «Будь таким, как я, и подражай мне!»
В Риме люди были попроще, они сделали идеалом своего императора Октавиана Августа и сказали: «Вот идеал, ему надо подчиняться».
И предложили переменить название месяца. Первый месяц июль они переменили в честь Юлия Цезаря, второй они назвали август в честь Октавиана. А третий хотели назвать Тиберий в честь очередного цезаря. (Жуткие подхалимы были римляне!) Но Тиберий был человек сухой, очень деловитый, и он сказал: «А что вы будете делать, когда дойдете до тринадцатого цезаря? Пусть останется сентябрем!»
Но он принял почитание себя как бога. И после этого в Римской империи, от Тиберия до Константина, император почитался как бог, кто бы он ни был. Потому что он был эталоном, на который должен был равняться каждый римский гражданин или подданный империи. Любое уклонение от этого императива, где бы оно ни происходило — в Европе, в Мусульманском мире, в Восточно-Христианском, на Дальнем Востоке или даже у индейцев Центральной Америки, оно рассматривается как что-то очень одиозное и неприятное.
Если человек говорит: «А я не хочу быть на него похожим!» — это уже не хорошо, это уклонение от норм. Это или лень, или — крамола! А это преследуется!
А если он говорит: «А я, в общем, хочу, но у меня не получается и некогда» — это уже лень, это небрежение обязанностями, за это последует наказание.
Он должен все время хотеть, но не должен становиться лучше своего идеала, потому что тогда он уже претендует на большее, чем ему положено. Лучше-то идеала ничто не может быть! А если он хочет — это дерзость! И это должно быть тоже наказано.
Порядок этот, надо сказать, присущ гармоничному обывателю. Этот порядок обеспечивает возможность спокойно ходить и существовать в пределах своих обязанностей, но не позволяет достигать решающего успеха. И даже не надо стремиться к слишком большому успеху. Он, естественно, является реакцией на те кровавые излишества, на все ужасы, которые люди пережили в предыдущую эпоху. И поэтому он встречает большое одобрение основной массы населения.
Вот Буасье написал такую прекрасную книжку «Общественное настроение времен римских цезарей»[378] (это русский перевод ее названия), где он показывает, что в Римской империи в эпоху самых жестоких цезарей, подавляющая масса населения была довольна.
Все у них было — и пища в изобилии (потому что техники не было, а весь труд шел на изготовление пищевых продуктов), они ели так, как у нас не едят миллионеры! Дома у них были исключительно удобные, с водопроводами, без особых фокусов в виде телевизоров и газа. Они имели атриум, они имели баню, они имели бассейн с прекрасным климатом, они могли купаться. У них не было дорогостоящего мыловаренного производства — они натирались естественными маслами и потом смывали их, это было лучше мыла — укрепляло кожу. И если они никуда не вылезали и ни к чему особенному не стремились и не лезли в Рим (там действительно было очень плохо, и все римляне обижали друг друга), а жили в провинции, им было неплохо. Римская империя буквально набухала сытостью.
