Первая в списке - Виткевич Магдалена
– Как звали твою маму? – спросила Ина.
– Патриция, – ответила я.
Она удивленно посмотрела на меня.
– А-а-а, вот оно что, так ты, стало быть, дочь Патриции?
Я кивнула.
– И Петра, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла она.
– Да. Петра.
– Ну не могу, держите меня семеро – у Травки уже такая дочь, – фыркнула она.
Я удивленно посмотрела на нее:
– У какой Травки?
– Ты не знала, что мы так называли твоего отца?
Я покачала головой. Но вдруг начала что-то понимать, связывать отдельные факты.
– Ты его знала? – спросила я.
– Знала, – призналась Ина.
– Хорошо знала? – не отставала я.
– Да.
– И маму тоже?
– И маму тоже, даже лучше. Давно это было… Сколько тебе лет?
– Восемнадцать.
– Значит, это было двадцать лет назад. Может быть, чуть больше… – Она задумалась.
– Хорошо, тогда расскажешь мне, почему ты попала в этот список? – нетерпеливо спросила я. – И почему на первое место?
– Это долгая история… – вздохнула Ина.
– Ничего, что долгая, у меня есть время. Поэтому я и приехала сюда.
– А что ты сказала мам… – осеклась она. – Что ты сказала дома?
– Теперь за нами присматривает бабушка.
– А… Петр? – словно с трудом выговорила она его имя. – В смысле отец?
– Он не живет с нами. Он вроде как в Берлине. Так писала мама. Но вообще-то я не знаю.
Ина зажгла очередную сигарету, глубоко затянулась.
– Ты сказала им, что едешь ко мне? – спросила она.
– Нет. Бабушка думает, что я на сплаве. На Брде. Друзья поехали, а для меня это был отличный предлог. Ты была когда-нибудь на Брде? Потому что мне нужно знать, что рассказывать, если спросят.
– Была. – Ина поморщилась, но ее лоб остался безукоризненно гладким – вот какие чудеса творит ботокс. – И где ты собираешься остановиться сегодня?
– Ну, я думала, что здесь… – Я смущенно опустила взгляд на тапочки у себя на ногах.
– Ага, – констатировала она с удивлением. Думаю, у нее не было в обычае принимать гостей. – Ладно, тогда я тут немного приберусь… найду для тебя спальник. Будет как на Брде, – попыталась пошутить Ина.
Она встала и пошла на кухню, достала из шкафчика вино и еще один бокал, но на секунду замешкалась.
– Ты как, пьешь? – спросила она.
– Иногда… Мне уже можно…
– Ну да, тебе ведь уже восемнадцать…
Странная была эта Ина. Я не могла до конца понять ее. Вроде как важный для моей мамы человек, а с другой стороны – создавалось впечатление, будто мамины слова вообще не произвели на нее никакого впечатления. На улице дождь, темно, а она спрашивает, где я хочу остановиться. Мама всегда заботилась обо всех: даже если бы у нее не было свободной кровати, она все равно где – хоть в ванне – предоставила бы ночлег для дочери своей подруги.
У нас гостей всегда привечали. Неважно, что жилищные условия были как и у многих во Вжещче, старом районе Гданьска. Две большие комнаты и большая кухня. Когда-то эта квартира была намного больше, но из нее сделали две квартиры – в одной поселилась моя бабушка, а во второй – ее сестра. Потом ту половину, что была у бабушкиной сестры, продали, а мы остались на своей. Тогда еще всем казалось, что у нас с папой отличная семья. Хотя чаще отец был не дома, чем дома.
Мама скучала по той квартире. Она еще помнила времена, когда весь этаж принадлежал ее семье. Ничего не поделаешь – надо было приспосабливаться к новым обстоятельствам. Тогда она еще не подозревала, как часто в жизни ей придется приспосабливаться.
Одну комнату я делила с Майкой, а вторую, чуть поменьше, занимала мама. Но большого значения это не имело, потому что и так вся жизнь проходила на большой кухне. У папы, когда он еще жил с нами, были странные идеи. Иногда, когда он сочинял музыку и что-то у него не получалось, он начинал делать ремонт, перестановку мебели и генеральную уборку. Однажды перекрасил всю кухонную мебель в оранжевый цвет. Это было, когда он писал песни для своего третьего альбома. Очень быстрые, энергичные. Я бы даже сказала, радостные. Тогда он любил яркие цвета. Даже брюки носил оранжевые…
Что касается этой кухни, то мы с мамой ненавидели ее всем сердцем. А несколько лет назад мы засучили рукава и за выходные придали всему приятный глазу белый цвет, после чего наконец успокоились. И только когда мама стала чаще бывать в больнице, чем дома, я перестала там хорошо себя чувствовать. Я не могла найти себе места. Почти каждую ночь я спала в маминой постели. А утром часто обнаруживала рядом с собой Майку, которая приходила ко мне посреди ночи.
Бабушка Зося спала на кухне, на гостевой кушетке. Я была очень благодарна бабушке, что она не заняла мамину кровать. Занять ее кровать, когда она страдала в больнице, значило примириться с ее уходом навсегда. Мамина кровать должна была оставаться свободной и ждать ее. Я даже не рассматривала вариант, что она может не вернуться. Мы, ее дочки, конечно, могли там спать, мы ведь и раньше по ночам иногда прибивались к маме, и для нас у нее всегда находилось местечко.
Иногда я чувствовала себя как в старые добрые времена, когда топала босиком из своей комнаты к маме, чтобы она прогнала плохие сны. Теперь, засыпая в ее любимой постели, я сама настраивала себя на то, что все будет хорошо.
Гданьск, 6 августа, больница
Когда я узнала, что больна, я подумала, что не смогу быть рядом с вами всегда, сопровождать вас во всех важных жизненных событиях. Я не смогу вести вас за руку, но думаю, что все-таки останусь в ваших сердцах. Каролъка, не могла бы ты рассказать Майке обо мне? Наверное, она будет помнить меня как сквозь туман. Для нее останутся фотографии и рассказы, твои и бабушки Зоей.
Гданьск, 12 августа, дом
Я хочу, чтобы вы были счастливы. Существует ли рецепт счастья? Наверняка нет. Каждый хочет быть счастливым, но счастье выпадает при стечении конкретных обстоятельств. В определенном месте, в определенное время.
Не бойтесь жизни. В сутках двадцать четыре часа. Посчитайте, сколько это секунд, таких драгоценных. Теперь я это знаю…
Сожалею ли я о потерянных моментах? Сожалею. Но не о тех, когда просто так лежала на траве, уставившись в небо. Я сожалею только о тех минутах, которые потратила на плохие чувства. Вы, наверное, думаете, что я вроде как одержимая (Карола наверняка сейчас страдальчески закат ит глаза). Но я хочу пожелать вам, чтобы вы прожили каждый день так, будто завтра не наступит никогда. Ненависть, лицемерие… Кому это нужно? По жизни надо идти честно, всегда помнить, что добро возвращается, и никогда, никогда нельзя сжигать за собой мосты.
Думайте позитивно. Позитивные мысли привлекают хороших людей. И счастье тоже притягивают. А дурные мысли и плохие слова лишь умножают зло в мире.
Найдите контакт с папой. Скажите ему, что в мир иной я ушла счастливая.
Последний раз я видела отца, наверное, года четыре назад. Майке сейчас шесть. Может быть, это и странно и нехорошо, но честно – по нему я не особо скучаю. Главной для нас была мама. Так было всегда. Мама и бабушка Зося.
Венчание у родителей было скромным. Пожалуй, только ближний семейный круг был на той церемонии. Прием был вроде довольно торжественным, в бабушкином доме. Да и сама она еще была жива. Я знаю это, конечно, только из рассказов. Мама закончила институт, работала ассистентом в какой-то фирме по сбору долгов. А потом получила место бухгалтера. Папа давал уроки игры на гитаре и на фортепиано. Очень не любил это занятие. После свадьбы они жили у бабушки, но там, как известно, только две комнаты. Мама забеременела, и они решили что-то изменить. Перебрались в Мальборк. Папа заявил, что с учениками завязал, а сочинять он может где угодно. В Мальборке жила няня моего отца, бабушка Зося. У нее был огромный дом с садом, который, как она говорила, был слишком велик для нее одной.
