Габриэль Витткоп - Торговка детьми

Вы видите, моя дорогая Луиза, что милость Господня все же не безгранична. Увы, мы потеряли клиента в лице Ластансуара. По крайней мере, все шампанское осталось нам.

Маргарита

Как не удивиться тому, моя дорогая Луиза, что еще что-то способно нас удивить? И все же, именно это со мной происходит. Господин Кабриоль де Финьян - мой самый давний клиент, хотя ему едва тридцать лет. Это красивый мужчина, широкоплечий, крепконогий, который любит фраки в переливающуюся полоску и шляпы с двумя выступающими углами по бокам. Он любит только очень юных мальчиков, ходит ко мне довольно часто, но я никогда не видела у него ни малейшего признака эрекции. Не будучи способным сам проникнуть в предмет своего желания, он вводит в него самые разнообразные приспособления, принесенные в несессере. Но чаще он засовывает свою руку, которую затем сжимает в кулак или, напротив, растопыривает пальцы веером, и проделывает он это с большой ловкостью. Если Вы спросите меня, какое удовольствие он при этом получает, то я отвечу, что это наслаждение наблюдать самому свои действия и сосредотачиваться на них. Ему приятен также вид мальчика, пытающегося освободиться, и звук его криков боли и негодования, его искаженное лицо. Но, повторяю, необходимо, чтобы мальчику ни в коем случае не было более шести лет, и мне случается даже испытывать в душе движение жалости, которое, впрочем, я быстро подавляю. Если ребенок выживает после испытания кулаком, господин Кабриоль де Финьян мне его оставляет, что не слишком-то с его стороны любезно, так как предмет более непригоден к употреблению, и нам остается лишь наблюдать его агонию и затем думать, как от него избавиться. Если же мальчишка испускает дух без промедления, то мой верный клиент забирает его с собой, завернув в холстину. Как-то раз я спросила его, что он собирается с этим делать, а он ответил мне: «Я жду». Загадочно, не так ли? Я теряюсь в догадках насчет того, что же он может замышлять и в какие игры играет он с этими трупиками. Кое-что меня насторожило. Как-то вечером, устав сидеть в четырех стенах, я пошла развлечься в Пале-Рояль к Дантю. Мы все были в масках и выпили изрядно, когда разговор зашел о Кабриоле де Финьяне. Одна из масок нашептала мне на ухо нечто, чего я не смогу забыть и Вас прошу никогда никому не рассказывать. Вы, конечно, знаете, что некоторые чудовища пробуют из любопытства вкус нашей плоти.

Нужно еще, прибавила маска, чтобы очень юной была эта плоть, но и в меру выдержанной, и лучше всего, если она принадлежит маленькому мальчику, умершему в страданиях.

Тут мне показалось, что голос маски был голосом Кабриоля, и меня охватила дрожь.

Как это? - нашла в себе силы спросить я.

О, нет ничего проще. Нужны лишь хорошие ножи и немного сноровки. Знаете ли вы, что некоторые смышленые мясники участвуют в забавах самых отпетых развратников?..

Мясники учат их разделывать редкую дичь. Внутренности кидают собакам, кроме, разумеется, печени и почек. С кишками поступают по-разному, в зависимости от вдохновения. Что же до остального, то совсем не обязательно есть всё: попробовать - вот высшее наслаждение, и всякий опыт полезен в наше время. Такое происходит время от времени в каком-нибудь домике в Шаронне или Венсене, и вы можете попытаться получить туда приглашение.

Я не знала, что ответить, хотя и сгорала от любопытства, и прежде чем я снова открыла рот, маска уже удалилась. Я никому более, кроме Вас, не поведаю об этой встрече, но я иногда вспоминаю о ней. Не позднее, чем позавчера господин Кабриоль де Финьян пронзил насмерть сироту из Бисетра и унес его в мешке. Кто знает, что с ним сталось? Но и этого я не сказала никому: к Кабриолю, к его широким плечам, к его красивым ногам, к его сюртуку в полоску я испытываю влечение, для меня самой необъяснимое. И я задаюсь вопросом, предпочитает ли он жареное мясо тушеному... Со своей стороны, я с трудом собрала какие-то припасы, чтобы пережить эту ужасную зиму и не погибнуть. Вместо мяса будет горох, а вместо сливочного масла - топленое свиное сало, которое удалось достать сложными путями через Лармуа, актера Французского Театра, которого я вознаграждаю особыми услугами.

Маргарита

Часто события происходят быстрее, чем мы ожидаем, не правда ли? Я только что узнала, что Люсиль покончила с собой из страха попасть в ад - это называется прыгнуть в реку, чтобы спастись от дождя, большая глупость. Это всё равно, скажете Вы, в любом случае она считала себя погибшей. Кажется, она бросилась с крыши, одетая, как всегда, на античный манер. Торговка нотами, которая только что продала свои листки Монашке Марте, поведала нам, как это было, поскольку она сама всё видела. Представьте себе Люсиль, разбившуюся о мостовую, распластанную, как раздавленная жаба, и багровую от крови, кишки вывалились из брюха наружу, волосы вперемешку с мозгами. Падая, она по пути сломала хребет какой-то старушке и чуть не зашибла стекольщика. Ее родители и все жители квартала подняли большой шум, затем приехала повозка увезти то, что осталось от Люсиль, и мостовую сполоснули водой. Что же до старухи, то она сейчас в богадельне, а жаль.

Унесли также на носилках мою соседку по имени Пено, умершую от аборта. Она сама это делала, раза по два-три в год, как говорили. Если бы я знала раньше, я бы, возможно, покупала у нее плоды; может быть, она была бы и сейчас жива, а может быть, и нет. Сегодня я слышала во дворе причитания кумушек, что, дескать, не было у Пено ни сердца, ни брюха. И что же?! Разве некоторые звери не пожирают свое потомство?.. Поскольку дети - это наглые паразиты, Природа смогла обеспечить их выживание лишь противопоставив справедливому каннибализму замок родительской любви. Но очень часто этот замок ломается, и это происходит, когда отец пользуется собственной дочерью или сыном. Я была свидетельницей этого в юности, и если мне самой не довелось стать жертвой, то это может быть лишь потому, что мой отец погиб под колесами дровяной телеги, когда я еще сосала грудь. Ну, а рассказ о том, что я видела, Вас, быть может, развлечет.

Это было в субботу во время сбора винограда, скрипки играли во всю мочь, и к ним присоединялись песни и возгласы пьющих. Боясь их приставаний, я нашла себе убежище на крыше амбара и зарылась в сено до самого носа. Не успела я спрятаться, как я услышала скрип ступенек и увидела, как из люка выкарабкивается папаша Капрон, весь красный и встрепанный, в неряшливой рубахе на волосатом торсе козлиного цвета. Он встал на страже у отверстия, так, чтобы следить одновременно за приставной лестницей и крышкой люка, и стал ждать. Я не отрывала от него глаз, мне было любопытно, что будет дальше. Вскоре ступени лестницы снова заскрипели, и я увидела Мадлен Капрон, девочку примерно моего возраста. Похоже, что у нее была та же идея, что у меня: спрятаться в безопасности. Не заметив Капрона, она прошла мимо него, а он тотчас захлопнул люк. Мадлен от этого шума подскакивает на месте, оборачивается и видит своего отца, смеющегося с видом хитрым и развратным. Деревенские ребятишки часто видят совокупление животных и поэтому сразу понимают, в чем дело; угадав страсть своего отца, Мадлен пытается взобраться на стог сена. Как и следовало ожидать, она только увязает в нем и падает. В одно мгновение Капрон уже на ней, задирает ей платье, одной рукой держит ее за волосы, а другой рукой достает свой темный и твердый член. Мадлен кричит, отбивается, но ей не за что ухватиться в стогу, который подается, никто не слышит ее призывов, заглушённых сеном и пиликаньем скрипок. Я жадно пожираю глазами эту сцену, потому что я в первый раз вижу человеческое совокупление, и даже спаривания животных я никогда не наблюдала с такого близкого расстояния. Несмотря на все ее усилия, Мадлен уже насажена на кол, и я вижу совсем близко ее щелочку, которая пачкает кровью толстый член, что ходит взад и вперед между ее животиком и засаленными штанишками в пятнах мочи. Продолжая держать ее за волосы, Капрон надавливает на бедра своей дочурки, отчего детская попка оттопыривается, а отец хрюкает, словно хряк, при виде всего этого. Это продолжается, как мне кажется, довольно долго, пока наконец Капрон не убыстряет свои движения, при том, что я не могу видеть его члена, и не кончает с еще более громким хрюканьем. Затем он поднимается, оправляет одежду, прочищает горло, сплевывает, открывает люк и спускается. Мадлен в течение нескольких минут остается неподвижной, захлебываясь рыданиями, потом встает, подтирается юбками и тоже исчезает. С этого дня никто больше не видел, чтобы она смеялась. Что же до Капрона, то его нашли год спустя на том же сеновале, после долгих поисков. Его горло было перерезано ножом для сала, и тем же ножом были отрезаны его член и тестикулы. Кто это сделал, осталось неизвестным. Я узнала вскоре, что по прибытии в Париж Мадлен поступила в монастырь францисканок-реколлекток.