Александр Корчак - Не лучший день хирурга Панкратова
– Две минуты. Еще минута, и начинаем делать прямой массаж. Маша, – позвал он старшую операционную сестру, – все готово для вскрытия грудной клетки?
– Давно готово, – на сей раз, с обидой в голосе ответила сестра. – Вот, – она протянула ему скальпель, потом дала ножницы.
– Петровна! Вскрыта грудная клетка, пневмоторакс, – доложил Андрей анестезиологу. Он ввел руку в межреберье, нащупал там притаившийся плотный комочек мышц, притихший и замерший. Сердце не сокращалось. Панкратов начал сжимать рукой отказавшийся работать еще теплый мышечный насос, громко считая: – Раз, два, три. Ну, давай, давай же, миленькое мое, заводись, солнышко! – умолял он. И вдруг Панкратов почувствовал, как сердце ответило на его просьбу. И вначале как птенец неуверенно затрепыхалось в его руке, а потом сокращения стали ритмичными и бодрыми.
– Пошло, пошло! – крикнула Петровна. – Молодцы ребята! Пульс ровный, хорошего наполнения, сто в минуту. Все, Витя, быстро зашиваем.
– Уфф... – на мгновение опустил руки Виктор. – А скажи, Андрюха, разве мы тут меньше футболиста какого-нибудь с миллионным доходом выматываемся? Со всеми своими умениями, со всеми потрохами меньше какого-то громилы баскета стоим?
– Так они ж кубки клубам добывают, – усмехнулась Петровна.
– Что?! Кубки? А жизнь, его вот, к примеру, ничего не стоит?
– Какая уж его жизнь, бедолаги! – огорчилась Петровна. -Пырнули, не добили. В следующий раз непременно добьют. Добьют, сколько вы здесь ни корячьтесь. Герои спасатели!
– Не права ты, мать... – Губы Панкратова растянула улыбка детской, глуповатой радости.
Он переживал момент полного, совершенно необъяснимого счастья. Момент победы, стоивший бессонных ночей, холодного пота риска, распухших от многочасового стояния вен, не сложившейся семьи. Теплое сердце, только что забившееся в его руке, придавало всему иной смысл. А какой? Это только на торжественных собраниях ораторы ловко могли формулировать мысли. У него же слова получались какие-то деревянные, а смысл ускользал. Как и радость победы – уж очень хрупкая птаха. Вот только что она заливалась райским щебетом, унося тебя на легких крыльях в другое, Самое главное измерение, где ты – обычный смертный малый, стоял рядом с Творцом. Был помощником, подвластным Его воле, причастным к Его чуду. Вспыхнула радость и померкла. Остались вполне понятные вещи: радость хорошо сделанного дела, суетливые будни, изматывающая работа. А еще поток мелочей, нелепых, обидных, с этой самой работой связанный. Но была вспышка прозрения, и в ее призрачном свете увидел Панкратов, что гарцует спасенный им парень на высоком тонконогом коне по зеленому лугу, где-то в вольных горах, под высоким небом необычайной синевы и прозрачности. Только какая там теперь воля – сплошные бандитские формирования...
Отпорхнув мыслями в лучезарные края под ласковым солнцем, Панкратов продолжал зашивать рану брюшной полости. Рядом штопал грудную клетку Виктор.
– И требуйте, обязательно требуйте за свою хорошую работу хотя бы небольшое вознаграждение, – облегченно вздохнув, сказала с улыбкой, отошедшая от волнений Петровна.
– Это от кого же, простите, не от вас ли, глубокоуважаемая Наталья Петровна? – хмуро спросил Виктор.
– От меня вряд ли чего получите. Если только, как там -от мертвого осла уши. Спасибо Остапу за идею, а президенту, за напоминание. А вот от пациента!
– Я единственно с тобой соглашусь только в том случае, если не в свой карман, – включился в разговор Андрей. – Вить, сейчас бы, после трудов праведных, чуть на грудь принять, -шепнул Панкратов в хрящеватое ухо, пытаясь продлить мгновение чудной власти над пустяками...
– Поищем, – отозвался друг.
– А мне кажется, вознаграждение за хорошую работу, -дело справедливое, – горячо продолжила свою мысль Петровна. – Пора бы понять, другие пришли времена.
– Кто бы спорил! – поддержал неожиданно Панкратов, несгибаемый борец с поборами и взятками. – Вот и я решил, с таких клиентов, кто бабки на мерсы и яхты швыряет, нужно непременно брать! Только, естественно, не в свой карман. Я ведь и команду докторам дал: не отказываться от денег, если больной дает. Только объяснить ему, что жертвует он на нужды отделения.
– По типу бандитского общака, – разъяснил Виктор. -У преступников есть такой котел, и они за счет этого совсем неплохо живут.
– А у нас сколачивается что-то вроде комитета по распределению дохода. В него войдет один доктор, одна медсестра и одна нянечка в отделении. Деньги пойдут на те проблемы, которые возникают не только в отделении, но и в подшефном детском доме. А ты что, Петровна, ничего об этом не знала?
– И что такого, интересно, здесь может произойти, чтобы я не знала? Шутник ты у нас, Андрюша! Я в госпитале знаю про каждого не только, сколько он держит в банке, но и сколько раз он делает в минуту вдохов и, естественно, выдохов. Гиппократик ты наш наивненький.
– Хм, – усмехнулся Андрей, – это, конечно, хорошо, что ты такая наблюдательная. Однако не понимаю, почему сказано это с такой иронией?
– А потому, что ты даже не представляешь, какую ловушку сам себе создал. Смущает меня твоя затея, Андрюша. Все это будет мило и симпатично, пока не поссоришься с начальством. Думаешь, они ничего не знают? Как бы не так. Знают и тебя на поводке держат. А ты надеешься, что они до бесконечности будут терпеть твои критические выступления, твое упрямство и несгибаемую, видите ли, принципиальность? Только до поры до времени. Помешаешь, сразу прихватят.
– Да я ж тоже не лопух! Во-первых, я себе не беру ничего. Все, что мне дают больные, кладу сразу в «общак». Причем при свидетелях. – Ух, – зашив рану, Панкратов снял перчатки, -подобные операции, да еще чуть свет, моему здоровью явно противопоказаны. Сейчас бы чашечку кофе, который так вкусно готовит Наталья Петровна, и по граммулечке коньячка – для тонуса. А то совсем засыпаю.
– Сдадим больного в реанимацию и осуществим, – не стала сопротивляться Петровна.
– И потом – покемарить минут этак тридцать! – Панкратов мечтательно потянулся, хрустнул костями.
– Андрюх, ты на часы глянь, через сорок пять минут конференция. Вот те на, провозились, – удивился Виктор.
– Эх, как всегда не вовремя! – переодевшись, Панкратов нацепил свои знаменитые часы. Механические, толстые, тяжелые, на истертом ремешке. Хотя и старые, зато на обратной стороне по отполированному до зеркального блеска металлу тянулась красивая гравировка: «Андрею Панкратову, студенту второго курса за спасение утопающего коллеги». А вытащил он тогда Вальку Андронова из подмосковного пруда, где грязи было больше, чем воды. В море, конечно, спасать благороднее, и тонуть, наверно, приятней. А кому нравится захлебываться в тине? Андрей отошел от стола, потянулся:
– Ух, – вздохнул он, – ну и баня у нас сегодня получилась.
– Андрей Викторович, – опять перешла на официальные отношения Наталья Петровна, – вы позвоните, пожалуйста, по селектору в реанимацию, скажите, что я его на трубке перевожу, и про остановку не забудьте напомнить. Пусть место в реанимационном зале приготовят. А то я от него не могу оторваться. Раз обманувший, а у нас: раз подведший. Одним словом, никакого больше доверия к нему нет. – Андрей нажал кнопку на селекторе, спросил:
– Реанимация?
– Да, – ответил голос, – она самая.
– Доктор Панкратов.
– Узнаем. Хотите нам больного на трубке, после прямого массажа перевести?
– Как догадались?
– Служба у нас такая. Все готово, везите.
– Я вам не завидую, мужики. Очень тяжелый парень, так что спаточки с ним вам не придется.
– Да, помилуй вас Боже, какой там спать, через двадцать минут конференция, – засмеялся врач.
– Действительно, я и забыл.
– Кстати, вас искали. Катерина записала, кто и откуда.
– Это же надо, всем все всегда известно, – проворчал он. -Не больница, какой-то КГБ.
– Не понял, что вы сказали? – раздалось на том конце.
– Гадюшник у нас, а не больница, – почти прокричал он, -что я сказал, – совсем рассвирепел Андрей Викторович.
– Я не понял, – опять повторил тот же доктор. – Подождите, Катя с бумажечкой бежит. А что вы все-таки сказали? -опять поинтересовался он.
– Да ничего хорошего. Это я так, все больше от чувства глубокого удовлетворения.
– А-а-а, – протянул доктор, – теперь понял. – Андрей Викторович на это только фыркнул, хотел что-то сказать, но здесь к селектору подошла сестра.
– Андрей Викторович, вам звонили из гинекологии, просили срочно прийти, – взволнованно передала она информацию. – Больная уже на столе.
– Вот как, спасибо, Катя, обрадовала, – озабочено произнес он. Вернулся в операционную, спросил: – Ну, как он?
– Пока все в порядке. До реанимации довезу уж точно, а там не знаю.
– А там, слава Богу, сегодня тоже толковый человек работает.
– Не подлизывайся. Федор, что ли?
