Джин П. Сэссон - Мольба Мариам
В 1923 году, через несколько месяцев после этого случая, Шер решил отправить моего отца в закрытую военную школу. Бабушка была ошарашена — ее маленькому сыну было всего шесть лет, и он был слишком мал для военного обучения. Но Шер отказался слушать ее, заявив:
— Из твоего сына нужно сделать мужчину.
Прощание было недолгим, ибо Майане сказали об отъезде сына в самый последний момент. И она беспомощно наблюдала за тем, как крошечная фигурка ее сына была водружена на лошадь и увезена прочь из галаха.
Хотя военная школа находилась всего в десяти милях от галаха, путешествие верхом по ухабистым дорогам Афганистана было нелегким. Когда Аджабу дозволялось приезжать домой, старший брат загружал его делами, и ему редко удавалось видеться с матерью. Единственное, что его радовало, так это избавление от жестокости брата.
В 1929-м, когда моему отцу исполнилось двенадцать лет, в Афганистане произошел переворот. Эмир Аманулла, возглавивший прогрессистов, провел реформы, предусматривающие образование для женщин, введение европейского платья и установление торговых отношений с зарубежными компаниями. Однако эти законы вызвали волнения среди предводителей племен, которые не желали каких бы то ни было перемен. Особенно представители духовенства и главы племен были разгневаны тем, что единственная жена Амануллы ходила без паранджи во время своего недавнего посещения Европы. И еще до завершения года эмир был вынужден опубликовать воззвания, полностью перечеркивавшие его реформы, но на тот момент он уже потерял поддержку духовных лиц и глав племен. В тот день, когда ему пришлось отречься от престола, Афганистан потерял умного реформатора, способного привнести в жизнь моей страны столь необходимые для нее изменения.
В том же году, ознаменованном народными волнениями, отец узнал, что его мать серьезно больна. И тогда он сделал то, чего прежде никогда не делал. Он попросил о личной встрече с деканом — своим братом. Войдя к Шеру, он произнес:
— Брат мой, могу ли я получить у тебя разрешение увидеть свою мать? Я слышал, что она тяжело больна.
Шер не сказал ничего определенного и лишь грубо распорядился:
— Придешь в конце дня.
Надежды окрылили моего отца. Неужто брат изменился и позволит ему съездить домой? Однако, когда отец вернулся к нему вечером, Шер уже ждал его и принялся избивать. Затем он швырнул его на пол и заорал:
— Вот тебе ответ. Нет! Неужто ты считаешь, что особенный только потому, что приходишься мне братом? Знай, Аджаб, ты такой же, как все остальные, и не будешь видеться с матерью, пока учишься здесь.
Казалось, Шер должен был бы стать покровителем брата, но вместо этого он причинял ему только зло. Папа постоянно находился настороже, не зная, когда и откуда может быть нанесен следующий удар. Другое, более серьезное событие произошло через несколько лет. Мой отец безмятежно проходил мимо кабинета брата, как вдруг Шер выбежал оттуда и без всяких оснований грубо пихнул его. В этот момент папа стоял как раз на верхней ступеньке высокой лестницы. Застигнутый врасплох, он полетел кубарем головой вниз.
Так случилось, что в это время мимо проходил наследный принц Дауд. Чрезвычайно удивленный увиденным, он схватил моего отца и спас его тем самым от серьезных травм. И хотя Шер сделал вид, что не имеет никакого отношения к падению моего отца, принц понял, что это была ложь. Однако и сам он в это время был всего лишь мальчиком и ничего не мог поделать со всемогущим Шер-ханом.
Пока мой отец пытался держаться подальше от брата, Майана все больше погружалась в себя, продолжая жить только ради своих детей. Ее дочери становились красивее с каждым днем, и она тревожилась о том, что принесет им будущее. В Афганистане красивых девушек выдавали замуж в совсем юном возрасте и за большой выкуп.
У старшей — Пикай — были небесно-голубые глаза и черные волосы. Ее лицо было столь прекрасно, а ресницы так длинны, что женская прислуга собиралась полюбоваться ее красотой, пока она спала. У Зерлат, средней дочери, были зеленые глаза и белокурые волосы. У младшей дочери Нур глаза были синими, а волосы светло-каштановыми. Все девушки были необычайно красивы, хотя Пикай выделялась из них троих. Слух о ее красоте разлетелся по всей стране, заставив даже эмира Афганистана поинтересоваться ее возрастом и возможностью заключения с нею брака. Но Шер солгал, ответив королю: «Она еще не достигла брачного возраста». Шер не хотел, чтобы одна из ненавистных ему сводных сестер, выйдя замуж, попала бы во влиятельную семью и, заняв там положение, стала бы защищать от его жестокости свою мать, а также брата и сестер.
Прошли уже годы с тех пор, как Шер пригрозил Майане замужеством. И она почти убедила себя в том, что он забыл об этом, как вдруг он опять призвал ее к себе.
— День настал, — заявил Шер. — Твой брак улажен. Твой муж стар, но достаточно богат, чтобы это замужество состоялось.
Охваченная решимостью, Майана протянула руку к яду, все еще хранившемуся в табакерке. Когда стража и слуги догадались о ее намерении, они набросились на нее, пытаясь выбить мышьяк из рук. Но Майана была непоколебима, она сжимала яд, извиваясь, крича и сопротивляясь из последних сил.
Побагровевший Шер взревел:
— Запереть ее в комнате!
Перепуганную бабушку утащили и заперли в ее комнате, поставив возле дверей и под окном охрану.
Бабушкино намерение покончить с собой во избежание брака со стариком было расценено как мятеж. И Шер поклялся:
— Я не потерплю бунтарей в своем доме!
В приливе гнева он объявил, что Майана будет забита камнями за непослушание.
Слуги медленно стали сходиться для выполнения приказа Шера. Собранные камни они сложили в высокие кучи во дворе.
Среди слуг был один старик, который по-прежнему скорбел о своем прежнем хозяине Ахмед-хане и не одобрял бессердечности его сына. Он верно служил Майане в те дни, когда она была хозяйкой галаха, и чувствовал себя обязанным спасти жизнь доброй и невинной женщины, которую так любил его хозяин. Он полагал, что лишь Аджаб, который был тогда подростком, мог бы спасти свою мать. И он кинулся прочь из галаха, много часов проведя на извилистых тропах и заброшенных грунтовых дорогах. Он добрался до военной школы уже глубокой ночью и сразу же вызвал Аджаба, сообщив ему, что только он может спасти свою мать от мучительной смерти. Придя в ужас от услышанного, отец вспрыгнул на лошадь и помчался в галах. Он знал, как умрет его мать, если он не приедет вовремя. На протяжении всего пути он представлял себе страшные картины того, что могло происходить в этот самый момент.
Несомненно, забивание камнями — один из самых жутких видов казни. В Афганистане, по законам шариата, это законный способ наказания за супружескую неверность. Кроме того, это единственная смертная казнь, требующая наличия четырех обвинителей, каждый из которых может подтвердить факт измены. Но Шер сам устанавливал законы. И Майану было решено наказать за ее неповиновение.
Для забивания камнями в земле выкапывается узкая глубокая яма. Руки преступницы связываются. Затем ее опускают в тесную расщелину, которая не дает ей пошевелиться. На поверхности остается лишь голова и верхняя часть туловища.
Возглавляет процедуру один из представителей власти, он предлагает палачам, обычно мужчинам, собраться у груды камней. В забивании женщины камнями нет ничего противозаконного. Более того, рекомендуется убивать ее медленно. Выбираются специальные камни, способные нанести травму и не вызвать быструю и желанную смерть. Палачам не советуют наносить смертельные удары по голове по крайней мере до тех пор, пока жертва еще способна испытывать боль и страдание. В идеале мучительное избиение грешницы продолжается час, если не больше.
Тело человека бессильно против твердого камня. Через два часа закидывания мелкими камнями тело превращается в кашу. Кровь, текущая из небольших ран, ослепляет человека. Нежная женская кожа быстро превращается в лохмотья. Крики боли и мольбы о пощаде в сочетании с командами, подаваемыми предводителем, доводят палачей до безумства, так что они забывают о том, что перед ними человек, и начинают воспринимать ее как сосуд греха и объект ненависти. Перед смертью лицо жертвы представляет собой маску из запекшейся крови. Часто жертва находится еще в сознании. И лишь когда голос предводителя хрипнет, а руки палачей начинают уставать, мучители выбирают камни покрупнее, чтобы нанести последний, смертоносный удар.
Солнце уже почти взошло, когда перед моим отцом предстал галах.
До него донеслись рыдания сестер, и, решив, что мать, должно быть, уже мертва, он на ходу спрыгнул с лошади. Разглядев груду камней посередине двора, он вздохнул с облегчением, однако тут же увидел свою мать, которую вели к центру двора. Как завороженная она смотрела на ожидающую ее яму и не замечала сына.
