Анатолий Ким - Собачонка Оори
– Почтенный! Да как же это я предстану перед начальством в таком виде? Ведь и на самом деле – дрынги-дрынги – вон, до колен мотаются! Неприлично как-то… Меня же палками забьют!
– А что ты предлагаешь? – как можно строже спрашивал Ким Сондари.
– Надо сначала зайти ко мне домой. Это совсем недалеко отсюда…
– Зачем?
– Я хоть штаны другие надену. Да и для вас рубашка найдется.
– Ну, добро,- согласился Ким Сондари. – Веди к себе домой.
Пришли туда. Это оказался довольно большой дом, и семья у человека имелась, и в доме во всем был виден достаток. Хозяин занимался собирательством лекарственных трав и изготовлением снадобий от самых разных недугов, йем и зарабатывал недурно.
– Не знаю,- сказал он,- кто кастрировал вашего покойного брата. Но это не я!
Потому что до сих пор никогда ничего и не пытался отрезать у трупов! Вы первый, на чьи яички я, несчастный, позарился…
– Ха! Верить или не верить? – отвечал Ким Сондари. – Откуда мне знать, что ты за человек.
– А поживите у меня, так и узнаете,- стал уговаривать хозяин Кима.-
Отдохните, подлечитесь, если чем больны.
И Ким Сондари таки дал себя уговорить: остался у лекаря, и отдохнул, и подлечился. Была у него одна постоянная болезнь, которая обострилась за последнее время. Называлась эта болезнь бедностью или безденежьем – называй как хочешь.
Итак, хорошо отдохнувший, славно подлечившийся, разодетый стараниями хозяина во все новое, дорогое, словно какой-нибудь барин-янбань,- только через несколько дней покинул Ким Сондари дом лекаря. За все это время ни разу не помянул своего покойного брата, которого никогда у него и не было.
И вот, гуляя в новом виде по Сеулу, нашел тот злачный квартал, и узенькую улочку, и дом, где его ограбили. Зашел туда, даже не сняв у порога обуви, ногою отшвырнул дверь. Продажная женщина как увидела его, так и обомлела вся, потому что узнала его. В новом дворянском платье, в многоэтажной шляпе из конского волоса – он очень понравился ей. Заметив это, Ким спросил без обиняков:
– Ты пошла бы за меня замуж?
– Я? Да с превеликой охотой! – отвечала та.
– А я никогда бы на тебе не женился, на твари этакой,- как отрезал Ким
Сондари, повернулся, вышел из дома. Плюнул на порог и пошел восвояси, заложив руки за спину и выпятив живот – словно и на самом деле важный барин.
Продал Тэдонган
Говорят, что Ким Сондари в конце концов разбогател. И случилось это вот каким образом. Узнал он в Сеуле, что один высокородный вельможа, образованный, но на удивление ничего не понимающий в простых человеческих делах, получил губернаторство в отдаленной провинции. И когда вельможу, в окружении стражи и приспешников, понесли в паланкине к месту службы, Ким
Сондари опередил процессию и у одного селения, что на реке Тэдонган, стал поджидать ее прибытия…
В этом месте река протекала по просторной долине и переход от берега к реке, покрытой снегом, был почти незаметен. По зимнему времени дорога к месту губернаторства вельможи шла прямо через Тэдонган. И Ким Сондари, рассказывают, устроил там, на заснеженном льду реки, небывалую потеху для всего честного народа.
Он попросил крестьян этой местности разбросать на снегу, по обе стороны от дороги, пересекавшей широкую реку, рисовой соломы и шелухи, оставшейся после обмолота зерна. Также попросил он поставить сверху над прорубью, из которой жители села брали воду, деревянный сруб, какой обычно делается в колодцах.
Затем уговорил местных жителей, чтобы они разбросали по берегу вдоль дороги куриные и утиные яйца. К тому же раздал женщинам много мелких монет. Все эти приготовления были совершены вот для чего.
Когда процессия с паланкином, в котором восседал вельможа, подошла к реке, он увидел, как множество людей бродят по снегу и что-то собирают в корзинки.
Новоиспеченный губернатор спросил через своего посланца, чем они заняты. Те ответили: мол, на это место зимой и летом прилетают дикие птицы и прямо на земле несут яйца. Людям приходится только собирать их в течение всего года.
Далее смотрит вельможа: у колодца выстроилась длинная очередь женщин с ведрами, все они берут воду и выкладывают за это денежки. Собирает же плату некто с огромным кошельком, висевшим на ремешке через шею. Остановил процессию высокородный чиновник и, отдернув в сторону занавеску паланкина, подозвал человека, спросил:
– Эй ты, почему берешь плату за воду?
– Потому что колодец стоит на моей земле, вода в нем не простая, а волшебная. Кто пьет ее – не стареет. Вот этим женщинам – всем уже по сто лет.
Так отвечал Ким Сондари образованному, но глупому чиновнику, родившемуся и выросшему во дворце и совершенно не знавшему обычной жизни. Тот посмотрел на солому, разбросанную по всей реке, и спросил:
– Так это огромное поле – кому оно принадлежит? Тебе?
– Конечно мне! – отвечал Ким. – Эта волшебная земля – наследие моих предков, которым особенно благоволило небо.
– Не продашь ли ты эту землю мне?- стал рядиться вельможа.- Могу тебе сказать, что я назначен управлять соседней губернией. Но я хотел бы иметь и этот участок земли, где находится волшебный колодец.
– Земля, как видите, большая, конца и края не видать. Колодец действительно волшебный. Дикие утки столько яиц приносят, что люди, которым я разрешаю бесплатно собирать яйца, не успевают их съедать. Достанет ли всех ваших денег, ваше превосходительство, чтобы выкупить такую землю?
– А сколько это стоит?- начал прицениваться губернатор.
– Миллион,- ответил Ким Сондари.
– Это для меня не деньги,- ответил губернатор и тут же выложил требуемую сумму.
После чего с легким сердцем отправился далее к новому месту службы, где он намеревался немедленно ограбить народ, задушив его поборами, и с лихвою восполнить деньги, которые он отдал за покупку “волшебной земли” – большого куска зимнего Тэдонгана.
А Ким Сондари, столь неожиданно разбогатев, вдруг пропал куда-то, и никто из честного корейского народа больше не встречал его ни на больших дорогах, ни в трактирах и постоялых дворах по провинциям, ни на улицах и площадях Сеула.
Говорят, Киму большие деньги счастья не принесли, потому что он был рожден для другого счастья – бродить по земле и множить всякие веселые рассказы о своих похождениях. А перестал человек созидать своей жизнью истории – так и память о нем исчахла, и никто больше не может сказать, где он приклонил голову и каковы были его последние слова на этой славной земле.
Плата за вранье
У янбаня была любимая красавица-дочь. Надо ее замуж отдавать, а приданого нет – был этот янбань из бедных. Вот и решил он добыть денег необычным способом. Объявил, что отдаст дочь за самого лучшего вруна, и устроил подлинные экзамены на вранье. И тот, кто приходил испытывать себя, вначале должен был внести 100 вонов серебром, только потом допускался врать перед отцом девушки. Если он признает, что да, это и есть настоящее вранье, то претендент получит в жены красавицу. Если же не поверит хозяин вранью – то испытуемый изгоняется и его денежки плакали.
Надо сказать, народ так и повалил. Во-первых, невеста уж больно была хороша, а во-вторых, каждому казалось, что именно он-то и соврет самым убедительным образом и отцу девушки ничего не останется делать, как поднять руки кверху… Однако на всякое самое дикое вранье хитрый янбань неизменно отвечал: “Истинная правда. Верно! Такое бывает” – и благополучно отправлял обескураженного претендента восвояси.
И вот пришел какой-то невзрачный, в очках, хромой на одну ногу. Сразу же заявил, что была дальняя дорога, он проголодался и надо бы вначале пообедать. Дали ему поесть, но завиральный жених сказал, что он чего-то утомился сегодня, врать ему неохота и лучше это будет делать завтра с утра.
Наутро он начал:
– Мой покойный отец много лет назад поехал в Сеул по делам, но там задержался, поистратился, и ему не на что было возвращаться домой. Пошел он из Сеула куда глаза глядят. Пришел в одно место, а там такие сильные ветры дуют, что крестьяне никак не могут собрать урожай. Только срежут серпом снопик риса, как его тут же рвет из рук и уносит ветром.
– Где же тут вранье? – говорит отец невесты, хитрый янбань.- Такие ли еще ветры бывают на свете!
– Мой отец набрал в том краю полный рогожный мешок бесплатного ветру и отвез в Нандо продавать. Продал ветер очень выгодно: отмерял его курительной трубочкой. За каждую такую меру взял по пуду ячменя.
– Что ж, выгодное дело,- одобрил хитрый янбань.- В Нандо зерно дешевое, что и говорить.
– Привез он ячмень в ваши края, продал по десяти вонов за пуд и выручил целых тысячу вонов. А останавливался он у одного человека, и тот занял у моего отца, продавца ветра, пятьсот серебряных монет, в том дал расписку.
– Деньги немалые,- молвил янбань. – Но на свете остались добрые люди, дают еще деньги в долг.
