Анатолий Ким - Собачонка Оори
Захотелось ему побывать в Сеуле, стать причастным к столичной жизни, хватануть роскоши и прелестей столицы на все деньги, которые только и сумел накопить к тому времени. А накопил он почти что ничего да еще столько же, поэтому его особенно манило в столицу. С тем и вышел на большую дорогу, которая вела прямехонько в Сеул.
В пути он в одном городке нагнал студентов, которые тоже направлялись к столице. Они всей своей дружиной уныло сидели на краю дороги.
– Чего такие невеселые?- спросил у них Ким Сондари.
– Кушать хочется, дядя,- ответили студенты. – Сил нет. Давно не ели.
– А вон продавец сладостями. Купите себе сладостей.
– Купили бы, да денег нет. А за так он и понюхать не даст своего товару.
– Дело известное, торгаши – они такие. Но ничего, я вас угощу бесплатно, – пообещал Ким Сондари студентам и подозвал уличного торговца, который нес короб с разными заманчивыми яствами.
Сондари велел ему раздать весь товар студентам, заверив дебелого, как пампушка, толстого коробейника:
– За все я плачу.
Студенты весело налетели – и вмиг очистили короб со сладостями. Ким Сондари незаметно подмигнул им: мол, теперь исчезните, и молодые люди, дружно поблагодарив его, ушли. А бродяга Сондари, помахав им ручкою вослед, обернулся к торговцу сластями и сказал:
– Денег с собой не ношу. Идемте со мной, дома у меня и получите.
Он привел толстого коробейника к одному большому дому с просторным двором.
Пройдя за ворота, Ким Сондари и его спутник увидели вола, что стоял на привязи, дремал у забора.
– Вот какие у меня работники! – воскликнул Ким Сондари. – Чистое наказание!
Вола давно пора перегонять на другое место, к свежей травке, а эти бездельники разбежались куда-то.
С этим он отвязал веревку, которою вол был привязан к забору за кольцо в ноздрях. Затем, как бы спохватившись и вспомнив про торговца, Сондари сунул ему в руку веревку и сказал:
– Вот, постойте, подержите. А я быстренько зайду в дом, вынесу денег.
С этим мошенник и оставил на месте простоватого коробейника, а сам через внутренний двор, что находился за домом, смылся из усадьбы и был таков.
Отправляясь дальше в сторону Сеула, Ким Сондари был вполне уверен, что торговец сластями все еще терпеливо ждет его возвращения, держа вола на веревке, – но навряд ли дождется!
В Кансане, в глухомани
Забрел Ким Сондари в Кансан. Ну, тамошние люди – не то чтобы тупые, а не петрят ни в чем и все-то понимают наперекосяк. Бьют лопатой по луне, когда она в луже отражается, надеются отколоть от золотой луны хотя бы маленький кусочек.
Вот сами посудите. Некто Пя выдавал дочь замуж, однако зятя брал к себе примаком. В назначенный день прибыл к невесте жених, а она как раз свалилась с простудной лихорадкой. Тестю было неудобно перед зятем из-за такой неожиданной передряги, и он решил как-нибудь выйти из положения.
Неподалеку жила такого же возраста девушка, дочь соседа, и, не долго думая,
Пя отправился к нему и попросил одолжить эту дочку – для нужд своего огорченного зятя – всего на одну ночь. Соседи девушку не дали, мол, целая же она, как так можно! В гневе вернулся Пя от соседа и перед заезжим человеком высказал следующее:
– Вы только подумайте! Еще сосед называется! У меня так недавно брал новенькую лопату, чтобы говно чистить в сортире, а тут дочь свою не дал – и всего-то на одну ночку! Какие на свете люди бывают!
Проучил сеульца
Наконец-то Ким Сондари попал в Сеул. Идет по торговой площади, видит немало дивного. Но не подает вида – мол, все мне нипочем. Набрел на красильный ряд.
А там стоят на огне котлы, в которых варятся разные коренья, используемые для получения краски. Выглядит весьма заманчиво, и запах приятный. Ким
Сондари как раз изрядно проголодался, и вид разваренных кореньев пробудил в нем аппетит. Стал глотать слюнки. Принял он варево за неизвестное ему столичное кушанье. Спрашивает у торговца:
– Продается ли это, уважаемый?
– А чего же, можно и продать,- отвечает красильщик, весь пестрый от краски, похожий на болотного черта.- Плати только денежки.
Пошарил Ким Сондари в карманах, наскреб кое-какую мелочишку.
– Хватит ли этого?- спрашивает.
– Пожалуй,- отвечает красильщик.
Захватывает из остывшего котла вываренных кореньев, сколько рука ухватила, и передает Ким Сондари.
Зашел он в какой-то ближайший переулок, сел на придорожный камень и стал угощаться. Не понравилось. Пресно, невкусно и язык дерет.
Тут набредает на него какой-то прохожий, столичный щеголь в трехэтажной шляпе. Смотрит с удивлением на то, что ест Ким Сондари, и потом насмешливо вопрошает:
– Ты чего это, дурак неотесанный, деревенщина, жрешь такую гадость? Это же корешки на краску!
Смекнул тут Ким Сондари, что дал маху, однако признаваться в том перед сеульцем не захотел. Как ни в чем не бывало дожевал и проглотил несъедобу.
Потом отвечает:
– Да я же это, почтенный, ради здоровья. Лечусь этим.
– От какой болезни?
– Да вот, от желудка.
– Что ты говоришь! – так и взвился сеулец. – И помогает?
– Еще как! Только этим и держусь, а то бы давно помер.
– Вот и я уже много лет маюсь желудком. Чего только не перепробовал для лечения – не помогает!
– Вот корешков и попробуй.
– А сколько надо съесть, чтоб выздороветь?
– Для начала три горсти,- посоветовал Ким Сондари. Сеулец сорвался с места в карьер и полетел на торговую площадь. Ким Сондари поспешил за ним. Видит- купил тот вареных кореньев, шмыгнул за угол – и давай жрать!
Тут-то и подскочил Ким Сондари к щеголеватому сеульцу, влепил ему здоровенную оплеуху.
– За что?!- опешил тот, роняя изо рта красильные корешки.
– А за дурака! Ты хотел посмеяться надо мной, ан выходит, что это я посмеялся над тобой! Теперь-то кто из нас двоих дурак?
Оставил столичного щеголя стоять с широко разинутым ртом и, довольный собою, направился дальше по рынку.
Воскрес из мертвых
В Сеуле Ким Сондари попал в руки “котов”. Сутенеры не раз подходили к нему на улице и вкрадчиво шептали на ухо одно и то же: “Женщина… Красивая женщина. Пойдемте, адяси, со мной”. Слушал их, слушал мужик, гуляя по столице, затем не выдержал, поплелся за одним из них – рябым, курносым, бедовым. Тот привел Ким Сондари в какой-то темный квартал, на кривой, тесный переулок шириною в пять шагов, и завел в некий дом. Там действительно оказалась женщина, – не поймешь, красива или нет, потому что вся была вымазана белилами, а брови толсто наведены угольным карандашом.
Без лишних слов женщина раздела гостя, сама разделась и легла с ним в постель. И только Ким Сондари хотел завести с нею разговор, чтобы хоть немного оттянуть время, как раздался сильнейший стук в дверь. Тут женщина и заговорила наконец. Испуганным голосом сообщила:
– Недавно умер муж… Похоронили неделю назад…Чем-то недоволен остался – вот и пришел назад мертвец… Бегите немедленно, адяси, не то загрызет вас!
У Ким Сондари все похолодело внутри. Не помня себя, раздвинул створки окна, голым выпрыгнул на улицу. Опомнился и сунулся было обратно в окно:
– Одежду выкиньте…
Но в доме уже начался жуткий тарарам, что-то там с грохотом падало на пол, со страшной силою ударяло в стену. Мертвец разбушевался, видимо, не на шутку! Ким Сондари поскорее дал деру. Бегал, бегал по темным незнакомым улицам, шарахаясь от малейшей тени, пока, увы, не начало светать. Тут он и понял, что приходит ему конец, потому что предстать голым перед сеульскими жителями было равносильно смерти! Выбежал на берег какой-то грязной канавы, упал на землю и притворился мертвым.
А вскоре приблизился к нему некий человек, из тех, которые бормочут себе под нос, сами с собою разговаривают. Этот остановился над голым Кимом и обрадованно залопотал:
– Вот мертвое тело! Видно, убили, ограбили и в сточную канаву выбросили. Но для меня это большая удача! Отрежу яйца – ведь из них можно приготовить превосходное снадобье!
Тут Ким Сондари вскочил как ужаленный и вцепился в человека, принялся шерстить его вдоль и поперек!
– Попался, злодей! Выследил я тебя! – кричал Ким. – Так это ты, оказывается, у моего мертвого брата муды вырезал, пока он лежал в гробу! А теперь живого человека хотел кастрировать! Ну-ка, если хочешь остаться в живых, немедленно скидывай штаны!
Тот послушно выполнил команду, испуганно бормоча под нос:
– Ожил, гляди-ка… Воскрес из мертвых.
Надел Ким Сондари чужие штаны на себя, сразу повеселел.
– Теперь шагай вперед – и до начальства! Сам иди и сдавайся стражникам. А я пойду сзади и буду издали следить за тобой, чтобы ты не сбежал, мотая дрынги-дрынги- своими причиндалами.
Ким Сондари шутил, как всегда, но человек, стоявший перед ним без штанов, не понял этого и страшно перепугался.
– Почтенный! Да как же это я предстану перед начальством в таком виде? Ведь и на самом деле – дрынги-дрынги – вон, до колен мотаются! Неприлично как-то… Меня же палками забьют!
