Анна Дворкович - Возвращение к жизни
Я задумался и не сразу понял, что Катя разговаривает со мной.
- ...Ольга красивая... она тебе нравится?
- Нравится? Кто? Ольга? Да, она красивая... Катя, я давно уже не девственник. У меня было много женщин, но все они в прошлом. Забудь...
Девушка задумчиво посмотрела на меня и сказала то, что я совсем не ожидал от неё услышать.
- Я не смогу тебе дать то, что нужно мужчине...
- Катя, не... - попытался я возразить, но она приложила пальчик к моим губам.
- Обещаю, что отпущу тебя. Только немного потерпи. Мне сейчас очень тяжело... одной. С тобой мне перестали сниться кошмары. Не уходи от меня сейчас...
- Я не уйду...
- Катя -
"Зачем я мучаю его и себя. Ведь он уйдёт, как только узнает, как только увидит эти проклятые буквы. Я меченная. Он будет меня презирать", - я сжала крепко зубы и зажмурилась, чтоб не расплакаться от чувства гадливости к себе, а в голове снова возник противный, скрипучий голос: "Пусть все знают, что ты шлюха. Похотливая тварь! Такая, как все".
Чтобы не выдать свои эмоции отвернулась, убежала в ванную комнату и там, встав под горячие струи, беззвучно заплакала.
- Ник -
Прошло два месяца. Друзья у меня замечательные. Всё поняли и больше вопросов не задавали. А я ни на шаг не отпускал от себя Катю. Всё вместе. Вместе в универ и из универа. Вместе по магазинам. Вместе готовились к семинарам и экзаменам. В свободное время водил Катю в музеи, на выставки. Свозил на выходные в Питер, познакомил с отцом (мне показалось, что они понравились друг другу). Мы гуляли по Невскому, сидели в уютных Питерских кафешках, пробежались по Зимнему, решив, что в следующий раз обязательно посвятим музею дня три.
Вечерами мы залезали на подоконник, и я рассказывал Кате о себе, о детстве, школьных годах. Рассказал немного о службе в десантных войсках. Игнорируя стенания матери и презрев её слабые попытки откосить меня от армии, я честно отслужил. Попал в горячую точку, но повезло. Остался жив... Рассказал о том, как объездил полстраны. Как помогал другу строить дом недалеко от Ейска, как ловил омуля в Байкале и охотился на песца на Ямале, как высаживал молодые ели в заповеднике на Урале и сплавлялся на рафте по рекам Карелии. Рассказал о матери, об отце. Родители мои развелись давно, когда мне было года два, но ребёнком я это даже не почувствовал. Жил с матерью, а на каникулы уезжал к отцу. Для меня было совершенно нормальным, что мать живёт в Воронеже, а отец - в Питере.
Катя немного оттаяла, стала чаще улыбаться и - что очень важно - поведала о себе. Правда, всё больше о жизни с отцом. Когда девушка говорит об отце, её глаза загораются: "Даже когда ему исполнилось восемьдесят три, он производил впечатление сильного волевого человека. Любой, самый высокий начальник вставал, когда отец заходил к нему в кабинет. Для отца не существовало слова не могу. Должен..."
В универ Катя продолжает ходить в гриме, очках и жутком свитере. Все знают Катю номер один. И только я знаю Катю номер два. Мою Катеньку...
В наших отношениях произошли значительные (по крайней мере, так утверждает Дитрих) изменения. Катя мне позволяет целовать её руки. Как-то она порезала палец, и я его лечил, смазывал йодом, бинтовал. Потом осторожно стал перебирать остальные. Она притихла, задрожала, как берёзовый лист на ветру, её дыхание участилось, но руки не отняла. Это был хороший знак, и я продолжил очень осторожно гладить тонкие пальчики. Постепенно она успокоилась и даже позволила мне поцеловать каждый пальчик и ладошку...
Прикосновения к щекам, губам, лбу, шее пока ещё под запретом, но мне разрешено втирать в кожу головы специальный состав, чтобы ускорить рост волос. Они у неё пока короткие, но необыкновенно мягкие и шелковистые.
***
Скоро Новый год, экзамены мы с Катей сдали экстерном, появились свободные дни и у меня созрел план...
Сначала я хотел увезти моего ангела в Воронеж, но потом понял, что для полного "счастья" нам не хватает ещё моей депрессии, а в Воронеже всё будет напоминать о матери. Нет! Это совсем не вариант. И я решил увезти девушку на Урал (у меня там друг). В поход! Дней на пять. Ночевать в охотничьем домике... Катя пришла в неописуемый восторг от этой идеи, её даже уговаривать не пришлось. Вместе мы купили спальники зимние, тёплые вещи и так, кое-что по мелочи...
И вот свершилось! Мы отправились в поход. Сначала самолётом до Перми, потом электричкой до станции Кын, а оттуда на лыжах до деревни Моховляне с ночёвкой в лесу и домой - такой у меня был нехитрый план, пока не вмешалась судьба-злодейка, своей корявой рукой спутав все карты.
Ничего не предвещало неприятности. Зимнее солнце светило до рези в глазах. Куда ни кинь глаз - белый, искрящийся снег. Ветра нет, а воздух кажется хрустальным: тронь и запоёт, зазвенит. И Катя преобразилась. Казалось, что она впитала в себя чистый, морозный воздух зимнего леса и светилась изнутри.
Неспешным шагом мы прошли километров пять, когда с вершины горы я увидел избушку - охотничий домик. Ещё немного и можно отдохнуть. Прикидывая расстояние до избушки, не сразу заметил опасность, которая таилась под горой.
- Катя, стой! - закричал, но было поздно, девушка уже неслась с горы.
Она не видела, что успел заметить я: небольшой бугорок и полынью прямо на её пути. Я тоже помчался с горы, не выпуская из виду тонкую фигурку. Катя подскочила на бугорке, как на трамплине и плюхнулась прямо в воду. Повезло в одном. Речка оказалась неглубокая и лыжи не дали Кате провалиться в полынью полностью.
Вытащил девушку из воды, начал отстёгивать лыжи, Катя вскрикнула.
- Больно? Где?
- Лодыжка.
- Потерпи, ангел мой. Тебе нужно срочно переодеться. Совместными усилиями мы стянули с Кати, покрытые ледяной коркой штаны, куртку, ботинки, носки и надели всё сухое. Потом я достал свои тёплые шерстяные носки и свитер и тоже надел на девушку.
- Я ощущаю себя капустой, - закапризничала Катя. Переодевание прошло так быстро, что девушка не успела это осознать.
- Ничего. Нам бы только до избушки добраться.
Я вытащил из рюкзака все вещи, проделал в нём две дырки, положил на дно спальники, посадил на них Катю, затем по максимуму забил рюкзак тёплыми вещами и, надев его на плечи, встал на лыжи и пошёл к, замеченной мною ранее, избушке.
Часть вещей и вторые лыжи пришлось оставить. Приду за ними позже.
Только мы добрались до избушки, началась метель. Я бережно уложил Катю на кровать, нашёл на полке керосиновую лампу, зажёг, огляделся. Кровать, стол, лавки около стола, печка.
Через полчаса в печке весело потрескивал огонь, на огне кипел чайник, в котором таял снег, на столе стояла нехитрая посуда: две железные миски, две кружки и алюминиевые ложки. Нашлась в избушке крупа, чай, сахар и сухари в жестяных банках, консервы.
- Если мы всё тут поедим, что потом хозяин скажет.
- Не волнуйся, ангел мой. Это охотничья избушка и здесь всё припасено именно для такого случая.
Я подошёл к Кате, сел перед ней на корточки.
- Катя, мне нужно посмотреть твою ногу.
Девушка напряглась, но всё-таки кивнула. Я осторожно стал стягивать с неё носки, один за другим. Катя скривилась от боли, но не закричала, а только прикусила губу. Нога опухла, с внешней стороны небольшой кровоподтёк. Деформации ноги в области сустава нет.
- Двигать стопой можешь?
Катя пошевелила стопой и вскрикнула.
- Нет, очень больно.
Я удовлетворенно вздохнул, как спортсмен, на своём веку насмотрелся на переломы и вывихи.
- Могу тебя обрадовать. Похоже просто растяжение.
Достал из аптечки эластичный бинт и зафиксировал больной сустав повязкой. Надел носки, потом скатал свою куртку и положил ногу девушки на возвышение.
- Вот теперь всё хорошо. Сейчас главное покой. Три-четыре дня и будешь бегать как молодая козочка.
Катя печально улыбнулась.
Вскипел чайник. Я напоил девушку ароматным травяным чаем с сухарями, закутал её в один из спальников и только тогда понял, как устал. Сил больше не было и я, завернувшись в другой спальник, повалился на кровать, даже забыв спросить Катю, можно ли лечь рядом с ней.
Проснулся оттого, что замёрз. За ночь огонь в печке погас, а я почему-то лежал, укрывшись тоненьким одеяльцем, а моим спальником, поверх своего была укутана Катя. Вспомнил, как проснулся ночью от стонов девушки, как укутал её и качал на руках, словно маленького ребёнка, пока она не успокоилась. Она так и не проснулась, но утихла, и стонать перестала. Каюсь, но я ей в чай немного снотворного подсыпал.
Встал, оделся, растопил печь. Достал тушёнку, крупу. Можно сварить кашу. Живы будем, не помрём.
Попытался выйти на улицу. Метель уже стихла, но снегом замело дорожку прямо до двери. Очистив выход, набрал снега в кастрюлю и чайник, и занялся готовкой. На полке стоял старенький радиоприёмник, включил его, и избушку наполнили звуки песни:
Зима - пора ночей холодных и бессонниц,
