Мария Скрягина - Вид на Старый город
Университет теперь ассоциировался у Марты с пауком, в сети которого она попала по неосторожности. Наверное, нужно было подавать документы куда-нибудь в другое место, но она слишком любила свой город, свое средневековье и Дунай.
Даже внешне здание университета напоминало громадного паука — построенное в шестидесятые годы, по моде того времени, оно представляло из себя множество серо-черноватых корпусов, переплетенных между собой переходами. Оно не имело отношения к городу, пришедшему из средних веков. Да, с первого взгляда Марта должна была понять, что это не то. Хотя при чем тут университет? Ошибка коренилась где-то глубже, это была заноза, которую еще предстояло найти, вытащить и исцелиться. А пока она беспрепятственно отравляла Марте жизнь.
Был вечер пятницы, дождь беспощадно заливал город. Марта сидела в своей крохотной квартире, и настроение у ней было хуже некуда. Пустота, образовавшаяся внутри, словно голодный зверь, была готова поглотить ее целиком. Ни надежд, ни желаний, ни мыслей, и непонятно, откуда взявшаяся боль, тягучая, изматывающая, такая, что нет сил терпеть. Да, так болит пустота. Надо ее заполнить, быстрее, быстрее… Марта попыталась спастись сигаретой, но опустошение было слишком сильным — руки не слушались, она закрыла лицо руками и заплакала. Она все поняла.
— Плохо, плохо, человеку без Бога, так где же Ты? Ищу Тебя, тоскую, а Ты не приходишь, не протягиваешь руки, не спасаешь. Что я делаю не так? Может, верю не так? Может, духовно бесчувственна? Но не по воле своей. Господи, услышь меня, не оставь!
Дождь и Марта рыдали вдвоем. Тучи, словно набрякшие веки, прикрыли усталому, грустному небу глаза, спрятали заодно шпили собора святого Петра и дерзкие башни. Приходит время плакать, и от этого никуда не деться.
Вновь с небывалой и опасной тишиной пришли выходные. Марта тоже проснулась с установившимся молчанием внутри. Молчала боль, молчала пустота, но в сердце по-прежнему чувствовалась тяжесть. Надо было что-то делать, двигаться, менять картинку вокруг себя, иначе — Марта была в этом уверена — все начнется заново, душу разорвет на куски адский зверь, и захочется совершить что-то непоправимое.
Она перешла мост, пошла по противоположному берегу Дуная. Остентор — Восточные ворота, манили выйти за пределы города и отправиться в путешествие. Там, за пределами Регенсбурга (а вот и автобус), имелось необычное, красивое место, которое Марта любила еще со школьных времен. Вальгалла.
Вальгаллой в скандинавской мифологии называли небесный чертог павших в бою храбрых воинов, которые там пируют, пьют неиссякающее медовое молоко козы Хейдрун и едят неиссякающее мясо вепря Сэхримнира. В этом замке павшим воинам и богу Одину прислуживают девы воительницы — валькирии. Освещается Вальгалла блестящими мечами. В общем, отличное место.
Вальгалла же регенсбуржская имела с мифологической ряд сходных черт — устремленность к небу (ее выстроили на высоком берегу Дуная) и память о достойных людях. В Пантеоне германской славы находились бюсты и мемориальные доски около двухсот выдающихся людей, и не только немцев. Здесь можно было увидеть мраморных Иоганна Себастиана Баха, Альбрехта Дюрера, Мартина Лютера, Отто фон Бисмарка, Коперника, Барклая де-Толли, австрийскую императрицу Марию-Терезию и русскую Екатерину II, Эйнштейна и многих других.
Вальгалла была заложена одним из знаменитых баварских королей, Людвигом Баварским и возводилась на протяжении тридцати лет, с тысяча восемьсот шестнадцатого по сорок второй год. Людвиг отличался горячей страстью к древней Элладе, поэтому архитектор Лео фон Кленце построил здание в древнегреческом стиле, по образцу Парфенона. Массивный храм, возвышающийся над водами Дуная, с гигантской лестницей, в окружении темноватых холмов с выступающей местами горной породой. Такое сочетание древнегреческой архитектуры, светлого камня и суровой германской природы особенно поражало воображение в ненастный, бессолнечный день.
Ко всему Вальгалла имела непростую историческую судьбу: ее величие и имперский дух были по достоинству оценены Гитлером, Вальгалла стала местом паломничества вождей рейха, символом нацистского духа. «Дойчланд юбер алес»[2].
Марта благоговела перед такими сооружениями — готическими ли соборами или горными замками, Пантеоном славы, для нее они были свидетельством соприкосновения человеческого мира с иным. Когда построенное человеческими руками становится выше человека и знаменует собой нечто таинственное, недоступное. Нет, человек не хотел оспорить талант и мощь Бога, он лишь хотел дотянуться до Него, показать, что и он достоин своего Творца.
Вальгалла же символизировала могущество и достижения не просто человека, а нации — людей, объединенных одной территорией, одним языком, одними ценностями, одной культурой. Она соединяла не только человека с Богом, но и людей между собой. Марте была близка эта идея сплоченности, она слишком хорошо знала, что такое одиночество.
По крутой тропинке Марта стала взбираться на холм. Это потребовало немало сил («Слишком засиделась я в своем бюро!»), но, наконец, она оказалась наверху, дорожка упиралась в правую стену здания. К фасаду можно было пройти через боковые арки, образованные колоннами. Сквозь них было видно только небо — нежно-голубое, безграничное небо, будто и, правда, это был самый настоящий небесный чертог.
Марта стояла на площадке перед Вальгаллой. Вниз, к Дунаю, вели крутые ступени, но вход на эту смертельно опасную лестницу был перекрыт. Туристы толпились на импровизированном балконе, фотографировались, говорили на всех известных языках. Тут же играли дети, одна пара была с грудным ребенком и еще беременная женщина с мужем и друзьями. Да, это странное место притягивало всех, независимо от национальности и возраста.
Марта подошла к перилам. Она почувствовала то же самое, как тогда, при наводнении Дуная. Весь внешний мир выключился. Перед ней раскинулась бездна. Лишенная всех правил земного мира, кусок потустороннего, обладающий невыносимой притягательностью. Бездна кричала во всю свою придунайскую глотку: «Шагни, Марта! Ну, же! Будет легко! Узнаешь тайны мира сего! Разрешишься от боли! Познаешь сладость! Станешь птицей небесной, коснешься неба!» Бездна звала, увещевала, и смятение вдруг охватило Марту: «Боже, как я устала от всего. Я устала быть одна, у меня нет больше сил, мне не выдержать, так что же тогда? Поддаться?»
А потом она вдруг почувствовала себя под защитой. Под защитой Того, Кого дьявол однажды искушал на крыле храма: «Если Ты Сын Божий, бросься вниз; ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею». И бездна замолчала, будто никогда не раскрывала своего лукавого рта. В голове у Марты билась лишь одна мысль: «Бог не оставляет. Бог не оставляет никогда!». От этого открытия хотелось плакать.
— Интересуетесь безднами? — из разноязыкой толпы мужской голос по-немецки. Марта вернулась к действительности. — Вы хорошо себя чувствуете? Вы очень бледная. — Молодой человек похлопал себя по щекам, вероятно решив, что она плохо понимает по-немецки. — Может, воды? Я врач. — Он взял Марту за руку, и она поняла, что ноги просто подкашиваются. — Вам плохо? Можете идти?
— Да, сейчас. — Она заметила, что разговоры на площадке стали тише и все смотрят на нее. Марта попыталась улыбнуться.
— Почему-то стало тяжело дышать, мало воздуха.
— Наверное, у вас плохие сосуды или что-то с давлением. Идемте, здесь рядом кафе, посидите, выпьете воды.
Он смело взял ее под руку и повел по аллее в направлении площадки, где останавливались автобусы с туристами и имелась лавка с сувенирами.
— Меня зовут Пламен. А вас?
— Планен[3]? — глупо переспросила Марта. Молодой человек рассмеялся.
— Нет, к немецкой пунктуальности и, в частности, планированию, это отношения не имеет. В переводе на немецкий это значит: «Огонь».
— Извините, я не расслышала. А я Марта. Вы турист?
— Да, турист из Эрлангена. — Он снова рассмеялся. — Нет-нет, я просто потомок эмигрантов, удачно прижившийся на немецкой земле.
— Я была в Эрлангене в прошлом году. Наша группа ездила туда на семинар по социологии религии.
— Не очень городишко, да? По сравнению с Регенсбургом? Сухой, протестантский, со скучными зданиями — фантазии архитекторов хватило ровно на три сооружения, это вы хотите сказать?
— Ну, в целом, да.
— Плюс отсутствие Дуная не придает местечку шарма. В общем, жуть. Но что делать — там хорошая клиника, где я изволю трудиться.
— Вы так смешно говорите.
— Ага, сочиняю на ходу. Вам лучше?
— Вы меня развеселили.
— Зачем вы полезли на эту верхотуру, если плохо себя чувствуете?
— Вообще-то у меня нет проблем со здоровьем.
