Валерий Шелегов - Моя ж ты радость
Товарищи мои разъехались по городам и весям Советского государства. Тревога катастрофы усиливалась, но успокаивало, что ждут отец и мама в Канске, семья на Индигирке: мир вечных ценностей. В этом мире весь смысл бытия — надёжность, сила, мужество и нежность к любимым людям. Основа бытия в русском человеке — любовь к Отечеству.
Литинститут одарил дружбой с прекраснодушными людьми. Профессор Лобанов Михаил Петрович глубинным духовным светом сильно напоминал отца. В общежитии на седьмом этаже в комнате писателя Юрия Сергеева нашелся с русским поэтом Колей Шипиловым. Приехал он пару недель назад из Новосибирска. Искал на этаже знакомых писателей. Поразила его голубизна глаз — откровенная чистота души. На этаже жил Толя Буйлов из Красноярска. Пока шел до его двери, забыл Колину фамилию.
— Писатель из Новосибирска приехал.
— Как фамилия?
— Глаза такие, будто на ладонях сердце держит, — высказал первое впечатление от знакомства с Шипиловым.
— Так это Коля Шипилов!
Я уже прочитал «Ночное зрение» Николая Шипилова. Поразительная проза. И до знакомства любил автора. Предложил Николаю жить в номере Сергеева, коль негде остановиться в Москве.
Николай низкорослый; кудлат, но наметилась сорокалетняя возрастная плешь; усы с проседью кончиками прикрывают верхнюю губу. Обрядить бы его в гуцульскую одежду, вылитый гоголевский казачий старшина из Диканьки будет.
Шипилов — русский поэт одного ряда с Николаем Рубцовым. Приехал Шипилов с гитарой; в наплечной сумке изрядно потёртые общие тетради в клеточку; из сменки белья ничего нет.
— Всю прозу написал в поездах между Москвой и Сибирью, — сознался Коля. — В Новосибирске живу в театральной каптёрке.
Коля сходил в душ. Постригать товарищей научился еще в Томске, когда был студентом Томского геологоразведочного техникума. В общежитии после геологических практик осенью — все заросшие; нередко и вшивые. Двухэтажная деревянная общага холодная, сами всегда голодные. Но жили дружно.
Аптека от общежития на Сибирской улице в Томске недалёко. «Черимичная вода» от вшей — спасение! Намылят мальчишки студентики этой водой головы, тюрбаны из казённых вафельных полотенцев скрутят поверх волос. Все вши на полотенце соберутся. Гнидам — черимичная вода не вредит; от них спасение — только короткая стрижка. Вот я и стриг всех пацанов.
Орудовал ножницами и расчёской не хуже любого парикмахера. Постригал солдат и офицеров своей роты, когда служил в армии.
Николай Шипилов от стрижки не отказался. Сделал ему «офицерскую» причёску; подравнял ножницами усы. Приодел его в чистую рубашку после душа, дал ему голубую льняную рубашку с коротким рукавом. Он и вправду стал походить на боевого офицера. Стрижка преображает человека. Была у меня спортивная курточка серебристого стального цвета со стоячим воротником. Оставил ему на осень.
Комната Сергеева на седьмом этаже общежития быстро стала известной студентам. Прозу Шипилова студенты очного обучения изучали на творческих семинарах. Песенную поэзию Шипилов не издавал. Авторские военные песни Николая Шипилова — под гитару или гармонь настолько проникновенны, что стихи о войне Владимира Высоцкого в сравнении с Шипиловскими песнями — кажутся театральными. Шипиловские песни — народные.
Однажды Шипилов привез из Москвы пародиста Николая Евдокимова. Евдокимов выступал на эстраде и стал известен благодаря «красной роже после бани». В Москве он еще жилья не имел, обретался, где Бог соломки подстелит. Друг юности Шипилова по Новосибирску. Евдокимов моложе нас годами. Серьёзный мужик и крепкий прозаик. Бесхлебное литературное ремесло его не привлекало. Писал он и читал свои юмористические рассказы со сцены.
И прощаясь с Москвой до следующего года, уезжал в аэропорт и радовался за Колю. Сергеев снял для семьи квартиру в центре Москвы. Предложил зимовать Коле в его комнате. С Шипиловым Сергеев не знаком. Учебный год слушателей Высших литературных курсов начался, но Юра еще не вернулся из Владикавказа. Коле Шипилову он всегда рад будет помочь. Радовался за Юру Сергеева. Любил его по-братски. Сергеев настоящий романтик геологии — из буровиков. Наш человек. Работал в Южной Якутии старателем на золотодобыче. Написал крепкие книги о геологах, старателях золота. Родовитый терский казак. Широкий в дружбе мужик и бабник.
На прощание с Колей Шипиловым обменялись нательными крестами; троекратно расцеловались: по-казачьи — по-братски. В книжном киоске на улице Добролюбова имелась в продаже книга Шипилова «Ночное зрение». От общежития — дорогу перейти. Купил.
«Валере в тяжёлые для нас дни, на хорошую дружбу. 9 сентября 1986 г Н. Шипилов». Двадцать четыре года книга «Ночное зрение» всегда рядом со мной.
Вячеслав Сухнев заправлял отделом публицистики в еженедельной газете «Литературная Россия». Знаком с ним по переписке. В журнале «Наш Современник» годом раннее вышел роман Василия Белова «Все впереди…» В либеральных изданиях началась травля автора. С Индигирки отослал в Овсянку статью Виктору Астафьеву, разбор романа в защиту Василия Белова. Астафьев отправил эту статью в Москву — в «Литературную Россию».
Сухнев прислал гранки статьи на Индигирку. Статья называлась «Не об избе — о времени». Василий Иванович Белов из Вологды прислал удивлённое письмо на Индигирку: «Как Вам удалось опубликовать?»
Сухнев бывал не раз у Астафьева на Енисее, писал о сибирском писателе. Профессиональная писательская этика и чувство долга, любовь к Астафьеву не позволили пренебрежительно отнестись к его записке, приложенной к моей статье. Вячеслав Сухнев подготовил гранки к публикации в «Литературной России». Опубликовал статью. Будучи в Москве нашел Вячеслава Сухнева в редакции на Цветном бульваре.
Энциклопедист — русский интеллигент писатель Вячеслав Сухнев душу оживил своим обаянием. Принёс ему для газеты рассказ «Банные дни на Индигирке». Дал для прочтения «Полярную Звезду» с повестью «Чифирок».
— Прочту до завтра. С удовольствием. А пока пошли студент обедать, — пригласил он в столовую Литгазеты.
Большинство из писательской братии люди чванливые и малообразованные. Настоящие писатели редки — такие как Лобанов и Астафьев, Валентин Распутин и Василий Белов, Евгений Носов и Борис Екимов, якут Софрон Данилов и нивхский самородок Владимир Санги. В Сухневе всё настоящее — живое и умное. При первой встречи как-то даже не обратил и внимания на его очки в роговой оправе; и на профессорскую бородку. Голос картавинкой ироничный, оторопь берет от его колкого пытливого взгляда. Такого человека начинаешь уважать с первой минуты знакомства.
— Тебя, брат, нечему учить. Ты уже состоявшийся писатель. — Вернул он журнал с повестью.
— В Магадане я бывал. Колыму знаю. Спасибо Лобанову Михаилу Петровичу, что заметил тебя, вытащил оттуда. Вот тебе рекомендация в Союз писателей. — Вынул он из выдвижного ящика лист бумаги с текстом.
— Всему свой час и время всякому делу под небесами. Литинститут даст крепкое образование. А опыта тебе не занимать.
В Якутске подобным образом — без просьбы — рекомендацию в Союз писателей написал Председатель Союза писателей Якутии Софрон Петрович Данилов. Для вступления в Союз необходимо иметь две книги прозы; три рекомендации авторитетных авторов. Книг пока нет, рекомендуют, опираясь на журнальные публикации.
Третью рекомендацию через год даст писатель Борис Петрович Агеев. Он с Камчатки приедет учиться на Высшие литературные курсы. Как «северяне» мы найдёмся, подружимся. И без просьбы он принесет и положит на письменный стол рекомендательное письмо.
— Времена лихие. Пропадёшь на своей Индигирке без поддержки, — буркнул Борис.
Борис Агеев рослый увалень. Молчун. Смотритель маяка в Мильково. Слова из него не вытянешь. Рыжая бородища, ноликами линзы очков. Доброты в человеке — века не хватит истратить. На ВЛК в Москву Агеев приехал с семьёй. Милая его жена Галина рядом с увальнем Борисом — малЭнькая Божья птаха. Доченька у них двухлетняя. В Мильково окрестить ребенка негде.
Выбрали добрый не жаркий день. У Бориса «жигулёнок». Поехали в подмосковное Черкизово. Крестили девочку. Борис Петрович и Галя из Курска. На Камчатку они после ВЛК не вернутся. Всему своё время.
На третьем курсе Михаил Петрович Лобанов поздравит меня с принятием в Союз писателей СССР:
— Сорок лет работаю в приёмной комиссии. За вас проголосовали все: и «левые» и «правые». Редко такое единодушие. Рад за вас…
С думами о будущем, счастливый воспоминаниями о минувшем лете, ехал к Астафьеву с необъяснимым желанием повидать его.
Какой-то особенный — великий смысл обрела обычная деревня Овсянка после поселения Астафьева на берегах Енисея. Дом Виктора Петровича еще издали распознал верно.
