Виктор Свен - Бунт на корабле
Великому следопыту стоило зажмуриться, и дорога к кораблю во всех подробнейших мелочах вырисовывалась ясно, до каждого бугорка и впадины.
Сад. Овражек с орешниками. Подготовленный пролом в изгороди. Дальше — поворот направо и у дикой яблони узенькая тропинка. Тропинка уводит все дальше и дальше и, наконец, за спиной остается город, дом, где папа и мама, где охотник Викстер… Еще немного, и сухой пень. Потом — поворот, которым начинается подъем к крутому берегу… Тишина… Ночь…
И вот впереди лунными бликами мигнула черная вода. Осторожней! Тут обрыв. У обрыва большой серый камень. От камня уже почти незаметная тропочка среди березок, тропочка… это последнее, что соединяет прошлое с будущим… Настоящее капитан «Полюса» безжалостно зачеркнул… Если думать о настоящем… нет, о настоящем ему нельзя думать… Идти прямо, из прошлого в будущее…
Так представлял себе Юрка вечер 3 июля… Этот вечер пришел удивительно неожиданно. Еще вчера он казался очень далеким, таким далеким, что и приблизиться к нему трудно. И вот он здесь, вопросительно ожидающий.
Широко открытыми глазами смотрел Юрка в темноту ночи и слушал тишину. Тишина была наполнена грохотом сердца. Это не был грохот страха. Это было удивление перед самим собой и перед тем, что удалось ему создать. А созданное было прекрасно. И этот мощный корабль, и неизвестное будущее, во имя которого зачеркивалось настоящее, и боцман, который слал в своей кроватке и тихо посапывал, и звездная ночь… все это облекалось в реальные, осязаемые формы… Оставалось только пойти, взять руль, свистнуть, и корабль наполнится жизнью, ветер ударит в послушные паруса и заскрипят снасти. Потому что пришел капитан…
Юрка быстро поднялся и ему нестерпимо захотелось крикнуть громовым голосом:
— Боцман!
Но этого он не сделал: это придет позже… И потому он потихоньку нащупал кроватку Томки, наклонился к нему и долго смотрел на пухлые щечки своего брата.
— Томка… пора… — прошептал Юрка. — Вставай..
Томка облизал губы, чмокнул, пробормотал сквозь сон: «Непременная погода», и вдруг нырнул под одеяло. Подождав немного, Юрка приподнял одеяло и рассмотрел, что боцман продолжает спать, держась ручонками за подушку.
— Том… вставай!
Юрка начал беспокоиться, что Томку не удастся разбудить. А вдруг Томка испугается и начнет плакать? Но к удивлению Юрки Томка сел, спросил: «Цто?» и безропотно позволил себя одеть.
Только когда все было готово и они вышли в сад, Томка заволновался и спросил:
— А поцэму темно?
Юрка понял, что Томка все это время был во власти сна и только теперь, на свежем воздухе ночи, пришел в себя. Но он не заплакал. Наоборот. Ему даже понравилась эта необычная прогулка, хотя он и сказал:
— Цтоб не страшно, возьми меня за руку…
И они пошли…
Сад… Овражек… Орешники. Здесь маленькая остановка… Ружье и мешок…
— А мяцык? — тоном заговорщика спросил Томка.
— Все здесь… в рюкзаке…
— То-то… — одобрительно прошептал боцман.
Протискиваясь в подготовленный пролом в изгороди, Юрка обо что-то твердое задел ружьем. Путешественники замерли. Юрке показалось, что этот стук разбудил весь город… Ничего. Вдали полаяла собака и замолкла.
Юрка поразился, насколько обесформилась, изменилась ночью так хорошо знакомая днем дорожка. Он даже боялся, что потеряет направление, заблудится и никогда не попадет на корабль. Но чем дальше они двигались, тем больше привыкал глаз и, наконец, стал узнавать все приметы на пути к «Полюсу». Вот и поворот.
— Знаешь цто? — вдруг произнес боцман. — Расстегни мне штанишки…
Юрка вздрогнул от неожиданности: он удивился, что рядом с ним кто-то идет. До сих пор, с момента выхода из сада, он был так погружен в свою личную жизнь, в свои наблюдения, в свои важные мысли, что происходившее вокруг могло быть только бледной тенью его переживаний. После короткой остановки, они двинулись дальше.
— Юрка, тебе страшно? — спросил боцман.
— А тебе?
— Мне тоже нет… только держи меня покрепцэ… Скоро?
— Сейчас… молчи…
Некоторое время они шли в молчании.
— Знаешь цто? — опять спросил Томка. — Цтоб после Полярного севера сразу домой… а то мама. А ты ножик взял?
— Взял… Чшшш…
Теперь они шагали медленно. Впереди был подъем, дальше обрыв к воде… и там, где-то, покачиваясь на волнах, корабль… Мгновение торжества приближалось.
Вдруг Юрка остановился.
— Слышишь?
Томка ничего не расслышал, но поспешил прижаться к Юрке. Потом осторожно спросил:
— Цэво?
Постояли… Все спокойно… Сонные звездочки ласково моргали…
Но сделав еще несколько десятков шагов к обрыву, они ясно различили голоса, идущие оттуда, от воды. Голоса были грубые и такие ненужные в эту тихую ночь.
Подойдя к обрыву и взглянув вниз, они увидели страшную картину. Зрелище было таким потрясающим, что пришлось сразу же спрятаться за камнем: на берегу, у самой воды, горело неисчислимое количество костров. В свете костров иногда мелькали силуэты людей. Неслись песни, крики, хохот. И все это сопровождалось звоном разбиваемого стекла.
Широко открытыми глазами смотрел Юрка с высоты обрыва: дикая оргия происходила около его корабля, около «Полюса».
— Цто?
Но Юрка не ответил. Он и не мог ответить, не мог рассказать этому храброму боцману, что происходит там, невдалеке, около воды. Разве можно было Объяснить, что какие-то пираты, проведав о снаряжении экспедиции, под покровом ночи напали и завладели кораблем, а теперь празднуют свою победу.
Пиратов было очень много. Силуэты на фоне костров мелькали и мелькали.
— Цто? — спросил опять Томка, стараясь разобраться в тайне этой ночи.
И Юрка заплакал. Бедный, знаменитый капитан! О, если бы с ним был охотник Викстер! Но его не было… А что может сделать один человек, пусть даже с ружьем тридцать второго калибра, против шайки морских разбойников? Это была бы безумная затея…
Оргия победителей продолжалась. Бесстыдный хохот, песни и крики оскверняли чистоту берега, от которого должен был отплыть корабль светлой мечты.
Вдруг тонкая огненная нитка поднялась к небу и высоко в воздухе задрожали зеленые, синие и золотые искры. Разорвалась ракета. Зрелище было удивительное.
— Цто там? Смотри… — в восторге воскликнул боцман.
Юрке было все понятно: пираты бросали вызов другим пиратам. И он не ошибся. Несколько в стороне новым водопадом разноцветных искр рассыпалась другая ракета. Вызов был принят!
А еще через мгновение на берегу началось нечто невыразимое. Множество людей боролось, бегало, кричало. В азарте схватки затаптывались костры, взлетали головешки и, вычертив огненную линию, с шипением падали в воду.
Потом загремели выстрелы. Гром битвы продолжался долго. Наконец, наступила тишина.
И это было понятно Юрке: бой закончился, и победители убирали трупы, прятали следы преступления…
Потом, как будто оттолкнувшись от воды, сюда, к обрыву, на котором лежали капитан и боцман, понеслись слова чужой, неизвестной песни, которую, может быть, пели на Летучем Голландце…
Юрка и Том, пораженные всем происходящим, слились с камнями. Они не замечали времени, не видели, что из-за леса поднимается громадная лупа. Воздух посветлел, и в лунной дорожке, протянутой по воде, ярко вырисовалось серебряное изогнутое крыло громадной птицы: это был парус на корабле «Полюс». Корабль оторвался от берега. Крыло становилось все меньше и меньше… А когда корабль готовился покинуть серебряную лунную дорогу, на его борту опять загремели выстрелы…
Опытный капитан вздрогнул, тронул плечо успевшего задремать боцмана и мрачно сказал:
— Ага… Я так и знал: бунт на корабле…
Послесловие
Рассказ о том, как два мальчика собирались найти и поделить Северный полюс, закончен. Но автор считает нужным добавить к нему несколько строк…
Много-много лет назад появился рассказ «Юрка». За автора уцепились злые критики. Такого Юрки не может быть: автор его выдумал. Охотник Викстер — тоже выдуманный. В «Юрке» за занимательностью, за фантастикой рассказов у костра, за увлекающим юношей сюжетом — стоит чуждый современности автор.
А Юрка на самом деле существовал…
Совсем не повторяя рассказ «Юрка», автор взял свою старую юркину тему и написал «Бунт на корабле». Действующие лица этого «Бунта» не вымышленны. Юрка был другом автора.
Существовал такой Юрка, знаменитый капитан и следопыт… Томка… ну, Томке было «пять лет с хвостиком»… И автор как живого видит и сейчас этого карапуза, с хитро надувающимися щечками и острыми огоньками в глазах, защищенных громадными, пушистыми ресницами.
Не менее реальным был и их отец — Владимир Севастьянович Жолтый, доктор медицины, известный врач-терапевт, до и в первые годы революции первый ассистент знаменитого киевского профессора Образцова. В. С. Жолтый умер в тридцатых годах; вслед за ним трагически погибла и его жена, мать Юрки и Томки, Анна Ианнуарьевна…
