Игорь Симонов - Неизбежность лжи
– Напротив, – сказал Чарльз, – считайте, что сегодня день свадьбы. Завтра начнется медовый месяц, во время которого выяснится, что жена помешана на чистоте в квартире и пукает во сне, а муж не то чтобы половой гигант и частенько проигрывает в карты. Завтра начнется реальная жизнь.
– Нет, – продолжал улыбаться собеседник, – лучше я буду считать, что это ваша версия «Гордости и предубеждения»[4].
– Считайте, как вам угодно. Жалко, что мы не сможем обсудить эту ситуацию через год.
– Почему не сможем?
– Потому что вы не захотите. – Чарльз провел свою классическую эффектную концовку.
Он ушел вовремя. Он не хотел больше состоять на службе Ее Величества, потому что, по сути, находился на службе мелких политиканов и бюрократов. Настало время послужить себе и своей будущей семье.
За шесть лет, что прошли с тех пор, Чарльз ни разу не пожалел о принятом решении. Он вообще редко жалел о чем-то состоявшемся, чего нельзя изменить. Он был почти счастлив, что так удачно для него сложился пасьянс: в нужный момент времени он принял верное решение. Лейла трудно привыкала к Лондону и своему новому положению, поэтому год спустя, когда бизнес уже был на полном ходу, а Лейла ожидала рождения первого ребенка, они переехали на юг Франции, где Чарльз и проводил все то время, что не требовало его присутствия в Лондоне или еще где-нибудь. Через два года после мальчика, которого назвали Чарльзом или на французский манер Шарлем, родилась девочка, которая по настоянию Чарльза стала Лейлой-младшей. Они так и не поженились. Вопрос веры было единственным, что их разделяло. К счастью, Лейла хоть и была глубоко верующей, но совсем не религиозной. Одному Аллаху известно, как она умудрялась совмещать в своем сердце такие сложные, противоречивые, потенциально конфликтные чувства, как любовь к Богу и любовь к Чарльзу, но она весьма преуспевала в этом своем поиске индивидуальной гармонии. Ее общение с родными, братьями и сестрами по вере находилось за рамками их совместной жизни, то есть получалось, что большая часть ее жизни была за рамками их совместной, но и того, что оставалось, хватало с избытком. Никогда ранее Чарльз не был так счастлив, как в эти годы. К тому же он прекрасно осознавал, что за рамками их совместной жизни остается вся его профессиональная деятельность. Это был их необычный, очень сложный многомерный баланс отношений, вряд ли достижимый в таком виде для любой другой пары.
Бизнес стартовал сразу и с тех пор только набирал обороты. Чарльз покинул службу в расцвете своих творческих и профессиональных сил, профессионалов его уровня вне государственных служб было считаное число. С учетом всего этого, безупречной профессиональной репутации, которая лишь окрепла в результате развития ситуации в Ираке, а также накопленных контактов и связей, стартовать было не так уж и сложно. Сложнее собрать команду, и здесь он пошел на риск, сделав старому знакомому Дэвиду финансовое предложение, от которого тот не смог отказаться. Не имело смысла набирать отработанный материал. Требовались такие, как он – в расцвете творческих и профессиональных сил. Риск оправдался. Они сработались.
«Всегда есть что-то. Человек зачат в грехе и рожден в мерзости…»[5] – эти слова героя одного из любимых романов стали девизом в работе. Копай глубже, еще глубже и в какой-то момент лезвие лопаты обязательно звякнет о кованую крышку сундука с сокровищами. Бывшие коллеги придерживались той же точки зрения, но были скованы кучей ограничений. Однако им нужен был результат. Ограничения Чарльза носили исключительно морально-этический характер, и ему было безразлично, кто получит медаль за выполненную задачу. В одной из стран Юго-Восточной Азии премьер-министр собрался национализировать целую отрасль промышленности. Он только что победил на выборах с огромным перевесом и обладал кредитом доверия на ближайшие пару лет как минимум. Его досье было чистым, если не считать дюжины юношеских грешков, с которыми можно баллотироваться даже в президенты США. Такой образцово-показательный политик новой волны из богатой семьи, образцовый муж и отец двоих детей. Какая национализация, с чего? Объяснение было на виду, но его никто и не скрывал, наоборот, именно оно и тиражировалось всеми средствами массовой информации: «Никакого социализма – но государственный контроль за добывающими отраслями. Всего на десять лет, чтобы исправить ошибки предшественников». Чарльз помнил премьера с тех пор, когда тот занимал пост заместителя министра энергетики. Хорошее европейское образование, красавица жена. Уже тогда нация грезила о нем. «Такие люди будут определять пути развития человечества в двадцать первом веке», – одно из последних высказываний Тони Блэра в его адрес. Тот еще, конечно, знаток человеческой души, но выражал всеобщее мнение.
Все смирились с неизбежным, когда появился Чарльз и сказал: «Познакомьте меня с заинтересованными людьми и дайте два месяца. Потом все равно уже будет поздно. Первый этап – исследовательские работы – сто тысяч фунтов. Если что-то найдем, представим план действий и смету расходов. Наш гонорар в случае успеха – десять миллионов». Действовать надо было очень быстро. Пока Дэвид с помощниками копались в Интернете, Чарльз пересмотрел сотни записей предвыборных выступлений, встреч с избирателями, посещений религиозных церемоний – его почти физически тошнило от этого красивого породистого азиатского лица. Самое первое дело могло оказаться не по зубам, и это нанесло бы серьезный удар по его репутации. Он пришел к людям и сказал – нужно проверять счета – все трасты, все фонды за три года – нужны еще деньги, гарантий никаких. Его спросили: «Зацепка есть?» Он сблефовал и сказал: «Есть». На самом деле – никакой зацепки, лишь твердая уверенность, что всегда есть что-то. Пока проверяли счета, на что мог уйти год, а то и два, в охране премьера удалось завербовать человека, но без каких-либо гарантий, что он не окажется двойным агентом, но время уже шло на дни. Охранник рассказал, что раз в месяц один и тот же человек передает одному и тому же помощнику конверт, который не регистрируется и попадает прямо в руки премьера. Попросили вспомнить даты и проверили всех прилетающих в страну за последний год. Оказалось всего одно совпадение. «Совсем потеряли страх», – с удовлетворением подумал Чарльз. Некий Фридрих Мюллер, гражданин ФРГ, посещал страну с завидной регулярностью. Господин Мюллер имел обширную географию поездок. Так же регулярно он посещал еще несколько стран, одной из которых была Албания, где он по счастливому стечению обстоятельств и находился в настоящий момент. Любой контакт в Албании можно было получить только через организованную преступность, например, через итальянскую мафию. На это ушло несколько дней и к моменту установления контакта господин Мюллер страну уже покинул. Путь его лежал во Францию, но албанский след остался – жирный и вонючий, хотя для того, чтобы отыскать его среди всей прочей албанской грязи усилия потребовались немалые.
Чарльз сам летал в Италию. Несмотря на очень серьезные рекомендации, а рекомендателем был не кто иной, как личный помощник Берлускони, первый контакт Чарльза с представителем преступного мира оказался неудачным. Мрачный низкорослый мужчина лет шестидесяти выслушал его не перебивая и еле различимыми гортанными звуками оповестил, что ничем не может помочь. Это был ключевой момент всей операции. Теперь счет шел уже не на дни, а на часы. Клиент готов был остановиться и признать поражение. Чарльз встретился с представителем клиента в Брюсселе и попросил еще сорок восемь часов.
– Я не буду включать их в расходы, – сказал он, горько улыбаясь.
– Да вы прямо игрок, – с иронией констатировал представитель клиента.
– Нет, – сказал Чарльз, – просто я всегда следую простому правилу: если в сложной ситуации у тебя нет достаточно информации для принятия правильного решения, то доверяй своей интуиции.
– Которая говорит вам…
– Которая говорит мне, что мы очень близки к цели.
– Хорошо, – сказал представитель клиента, – мы даем вам еще трое суток.
В этот же день личному помощнику Берлускони позвонил человек, к просьбе которого тот вынужден был отнестись очень серьезно, потому что этим человеком был сам Берлускони. Кто накануне звонил самому Берлускони, не знал даже Чарльз. На следующий день он снова встретился с Доном Карлеоне, так он мысленно прозвал своего одним взглядом наводящего ужас собеседника. На этот раз голос его остался неизменным, но голосом этим он произнес гораздо больше слов. Важно было, однако, не их количество, а содержание. Содержание произвело на Чарльза впечатление.
– Наши условия, – сказал итальянский собеседник, – будут такими. Вы можете пользоваться полученной информацией по своему усмотрению, но Мюллер должен быть единственной жертвой. Все будет работать так, как работает сейчас. Вы должны это гарантировать. Иначе у многих уважаемых людей будут большие неприятности. А самые большие будут у вас. Вы можете дать такие гарантии?
