Мицос Александропулос - Чудеса происходят вовремя
Отойдя от дома Филиппа метров на двести, Георгис остановился. «Ну нет, я этого так не оставлю! — сказал он решительно. — Я буду не я, если через час не выясню, в чем тут дело!» И вместо того, чтобы направиться к своему дому, Георгис повернул за угол и пошел обратно. Через квартал от дома Калиманисов жил кефалонит[1] Герасиматос, добрый знакомый Георгиса, можно сказать друг, и в центре города, на площади святого Трифона, он держал ювелирный магазин «Скарабей».
Глава пятая
— Голова раскалывается, — поморщившись, сказал Маркелос.
— Прими аспирин, — посоветовал коммерсант из Патр, который ссудил покойному мэру несколько тысяч, но расписка была у него на руках, и потому его голова нисколько не болела. — Прими аспирин, запей сладкой водичкой, мигом пройдет.
— Да нет, — сонно протянул кто-то из присутствующих, — Не аспирин ему нужен, а отдых... Пусть лучше пойдет приляжет...
— Конечно, конечно, — поддержали остальные, — пусть отдохнет...
Маркелос встал. Сутулясь и ступая тяжело, словно ему трудно было нести свое большое тело, он вышел из салона, медленно и устало поднялся по лестнице и открыл дверь, ведущую в коридор.
На пороге он остановился и огляделся. Ни на лестнице, ни в коридоре не было ни души. Убедившись в этом, Маркелос внезапно преобразился. Он выпрямился и словно сбросил с плеч неприятный, надоевший груз. Черты его лица прояснились: ни головной боли, ни потребности в отдыхе Маркелос, по-видимому, уже не ощущал, и вместо того, чтобы повернуть направо, к своей комнате, он одним прыжком пересек коридор, распахнул дверь напротив и сбежал по узеньким ступенькам винтовой лестницы.
Он торопился: «Сейчас или никогда», и вся его сжавшаяся, как пружина, фигура выдавала решимость на что-то дерзкое, что должно произойти немедленно — потом будет поздно. Про головную боль он, конечно, соврал. Голова у Маркелоса не болела никогда, он даже не представлял себе, как это она может заболеть, словно гнилой зуб или ушибленная нога: Маркелос однажды ушиб ногу и несколько дней она ныла. Сегодня, отсиживая долгие часы в салоне, он только делал вид, что слушает болтовню жалких людишек, которые заполонили его дом. На самом же деле мысли Маркелоса были далеко. Весь вечер мозг его сверлила одна неотвязная идея, и он подыскивал предлог, чтобы покинуть гостей. Маркелос не раз поглядывал на стенные часы, нетерпение его все росло, а подходящего предлога никак не находилось. Маркелос и впрямь почувствовал в голове какую-то тяжесть: это и надоумило его сослаться на головную боль.
Внизу было темно, но зажигать свет Маркелос не стал, а когда убедился, что дверь кабинета заперта, не испытал ни малейшего замешательства. Он вынул из кармана ключ и легко вставил его в замочную скважину.
Кабинет встретил его тяжелым запахом табака и кофе, напомнившим Маркелосу о последней сигарете и последней чашечке кофе его отца. Однако размышлять над этим было некогда. Стремительно и бесстрашно, будто навстречу врагу, Маркелос прошел вдоль стены и повернул выключатель. Слава богу, все на своих местах! Большой письменный стол, два сейфа — справа и слева, шкаф с папками. За письменным столом — кресло, то самое роковое кресло, обитое зеленым бархатом.
Маркелос вздрогнул. Некоторое время он стоял в нерешительности, так и не отрывая руки от выключателя. «Чепуха! — сказал он себе. — Чего я медлю! Ну же!» И быстро обошел стол, стараясь не задеть зеленое кресло. Теперь, оказавшись напротив двери, Маркелос снова испытал безотчетный страх, на лбу его выступил холодный пот, руки задрожали, и только мысль о том, что, действуя быстрее, он скорее выберется отсюда, помогла ему взять себя в руки. «Я ведь не мальчик, — успокаивал себя Маркелос, — и потом не вор же я здесь. Я теперь хозяин...» И он вынул из кармана связку ключей.
Сначала он открыл большой ящик стола. Судя по тому, как один за другим проскальзывали через руки Маркелоса лежавшие там предметы, все они были ему знакомы и не вызывали у него сейчас никакого интереса. Взгляд Маркелоса, беспокойный, острый, искал что-то другое. Только одна вещица ненадолго задержала его внимание. Маркелос взял ее в руки и, полюбовавшись блеском стали, сунул свою находку в задний карман. «Это теперь мое, он сам мне обещал», — подумал Маркелос, проверяя, хорошо ли устроился у него в кармане восьмизарядный кольт отца.
Все прочие предметы подождут. Как-нибудь в другой день Маркелос придет сюда опять и на досуге обстоятельно разглядит эти мелочи, которые принадлежат теперь ему: бумажники и кошельки, старинные серебряные монеты, портсигар, две зажигалки, несколько блокнотов, зеркальце. Увидев зеркальце, Маркелос улыбнулся. С другой стороны на нем была изображена обнаженная женщина. Под стеклом неутомимо бегал маленький шарик, и остановиться он мог только в одном углублении, однако загнать его туда было совсем не просто. Как это нужно сделать, Маркелос знал: он не раз тайком пробирался в кабинет отца, не раз вертел это зеркальце и уже без всякого труда направлял шарик на место. Сейчас Маркелос не уделил зеркальцу ни минуты. Он улыбнулся ему, как старому знакомому, и продолжил поиски.
Поиски затянулись. Маркелос выдвинул другие ящики, но и там ничего важного не нашел. Одна папка показалась ему новой. Маркелос открыл ее, и несколько бумажек выпало. Он поднял одну из них. Это была вырезка.
«Редакция одной нью-йоркской газеты обратилась с вопросом к читателям-мужчинам: «Знаете ли вы, какого цвета глаза у вашей супруги?»
Пятьдесят процентов ответов были совершенно неожиданными: «По правде говоря — нет! Не помню!»
Следующую вырезку, подлиннее, Маркелос решил было не читать, однако первые строки его заинтересовали:
«Каир. В «Бюллетене психологических исследований Среднего Востока» арабский невролог Ахмед Сараф опубликовал статью, в которой опровергает теорию, будто белокурые женщины более пылки в любви, и утверждает, что светлые пигменты оказывают неблагоприятное аллергическое воздействие на сексуальную активность женщины. Вышеупомянутый невролог...»
Маркелос прочитал заметку до конца, проглядел остальные упавшие на пол вырезки и открыл толстую тетрадь, в которую отец записывал любопытные сообщения со всего мира. Иногда сюда попадали фольклорные четверостишия, они сразу бросались в глаза ровными колонками каллиграфически выведенных букв.
Эрот на хитрость падок был,он ткачеством занялсяи паутиной свет обвил,да сам в нее попался.
— Ну ладно, — сказал вслух Маркелос. — Это я просмотрю потом, сейчас некогда. — И положил папку на место.
Покончив с ящиками письменного стола, он отобрал из связки ключ и направился к сейфу слева. Однако ключ не подошел. «Ничего не получится, — подумал Маркелос и положил ключи на стол. — Да и времени сейчас нет. Посмотрю-ка я сначала т у д а».
На это он, видимо, возлагал все свои надежды. «Если и есть что-нибудь, то т а м». И, обойдя зеленое кресло, приблизился к шкафу. Сделав глубокий вздох, Маркелос помахал руками и широко расставил ноги для опоры, словно готовился поднять большую тяжесть.
Однако делать ничего не пришлось, все уже было сделано без него. Наклонившись, Маркелос увидел, что тяжелый шкаф отодвинут и в щель между ним и стеной можно просунуть руку. Он растерянно смотрел на щель за шкафом и никак не мог поверить своим глазам: «Что за чертовщина! Неужели кто-то еще, кроме меня и е г о... Но кто успел тут побывать?.. Дядя Тасис? Нет, откуда ему знать о таких секретах? Морфо? Разве могла она отодвинуть шкаф? Да и когда? Нет, не Морфо! Об этом тайнике она не знала!..» Тут взгляд его упал на зеленое кресло и замер. Только теперь Маркелос заметил, как близко к шкафу стоит это кресло и обращено оно скорее к шкафу, чем к столу. Взгляд Маркелоса метнулся от кресла к шкафу и обратно, на какое-то мгновение ему показалось, будто они двинулись навстречу друг другу, и в этот самый момент Маркелоса осенила догадка. Ну конечно! Все произошло именно так: отец отодвинул шкаф, почувствовал себя плохо, повернулся, потянул к себе кресло и упал. «Боже мой! — вскрикнул Маркелос. — Так оно и было!»
Страшное открытие парализовало его волю. Он стоял между креслом и шкафом, не в силах сдвинуться с места, чувствуя себя пленником этих роковых предметов. «Уйду! — мелькнуло у него в голове. — Уйду! Пропади все пропадом!» Но тут же другой, трезвый голос одернул его: «Нет! Не уйдешь! Ты наконец добрался до того, что искал. Похоже, твое предположение оправдается. Не зря же он отодвинул шкаф... А ну-ка, нагнись, посмотри!»
Маркелос невольно взглянул на кресло и словно услышал оттуда: «Прочь! Прочь!» «Нет! — воспротивился он после некоторого колебания. — Нет, я не уйду». Он наклонился к самому полу и просунул руку в щель. Вот она! Пальцы уже нащупали знакомую гладкую поверхность. Маркелос сунул руку поглубже, покрепче обхватил свою находку и вытащил ее из щели.
