Алексей Котов - У ангела болели зубы : лирическая проза

Работали больше молча. Сначала — вроде ничего, а потом, с непривычки, и тяжеловато стало. Отдохнуть присели.

Сашка как бы между прочим Леночке говорит:

— Туфли сними, что ли…

Та с улыбочкой:

— А зачем?

— Мозоли набьешь…

Фи, мозоли!.. Отвернулась Леночка, нахмурилась… Не угодил, значит. Но ведь от души хотел, по-доброму… Даже про кофточку мамину не сказал, чтобы одела ее. Женская тоненькая талия хуже магнита, куда бы не посмотрел, а все она перед глазами маячит.

Через пару часов легче работа у Сашки пошла — втянулся. Даже Анастасия Филипповна улыбнулась.

Слышит Сашка, шепчет она Леночке:

— Не мужик у тебя, а прямо слон какой-то…

Правильно!.. Только вы, бабы, под ногами не путайтесь.

С кирпичами закончили, Сашка за бревна взялся. Леса возле колокольни ставить нужно, а бревна все вперемешку лежат: и дрова, и гнилье всякое, и строительная вязка.

С соленым потом всю дурь и шалые мысли из Сашки вышибло. И, кроме того, не о том уже думаешь, что было, а о том, как половчее бревно ухватить. И больше — ничего. Отрезало прошлое — как стена между ним и Сашкой стала. А Сашка, он же действительно мужик… Есть работа, что еще надо? Паши, брат!.. Думать потом будешь.

Глядь, Леночка за другой конец бревна хватается. Помочь хочет.

Сашка ей коротко:

— Уйди, не мешай!

То есть не крутись тут со своей осиной талией и огромными глазищами.

Опять Леночка обиделась… А Сашку почему-то смех разбирает.

— Сумка-то твоя где? — спрашивает.

— Цыганке посторожить оставила.

Сашка чуть бревно не уронил.

— В самом деле?!

— Ага!.. — заулыбалась Леночка, посветлела лицом. — Разве за тобой с такой ношей угонишься?

— А цыганка что?

— Пообещала, конечно, постеречь… Даже окликнула.

— Зачем?

— Чтобы я не волновалась!

— Дура ты, Леночка…

— А сам ты знаешь кто?!

Отмахнулся Сашка: да, знаю… Глаза опустил. Нет уж, лучше не смотреть ему возле храма на эту вызывающую точеную фигурку.

Солнышко село… Ужин на плите под открытым небом готовили. Незамысловата еда: каша перловая с консервами, суп пшенный… Но вкусно. Почти как на даче.

Сашка шутит:

— Эх, шашлычка бы сейчас!..

А про себя: и пива!..

Анастасия Филипповна осторожно говорит:

— Нельзя, постный день сегодня.

Сашка удивился, конечно.

— А как же рыба? — спрашивает.

Улыбнулась старушка:

— Вам можно. Вы — работаете…

Леночка засмеялась:

— …Как слон!

В одиннадцать вечера ворота заперли. Территория храма — проходная. А ночью какие только люди вокруг не бродят. Вот потому-то Анастасия Филипповна еще раз про случай с ночным сторожем Сашке и напомнила…

Ночь в церкви тихая… В окошко луна заглядывает, на полу детские «классики» чертит. Гул с улицы далеким кажется, словно из-под земли.

Леночка на правой стороне клироса с Анастасией Филипповной устроилась, Сашка — на левом. Ковры постелили, чтобы не жестко лежать было. Устраивались на ночь и десятка слов друг другу не сказали. А зачем, спрашивается?.. Если в храме тихо и на душе как-то легче становится.

Леночка Анастасии Филипповне шепчет:

— А тут мыши есть?

Старушка удивленно в ответ:

— Откуда?.. Новый храм, строится только.

Угомонились вроде бы… Совсем тихо стало.

Леночка снова шепчет:

— Значит, нет мышей, да?

Анастасия Филипповна:

— Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас, грешных!.. Спи, Леночка, спи!

Леночка:

— Ой, а вы так на мою бабушку похожи!

— Ну и, слава Богу…

— А моя бабушка — лучше всех!

Замерло…

Улыбнулся Сашка. Лежит и высокий сводчатый потолок рассматривает. Мысли в голове совсем простые, ясные… Такие только после тяжелой физической работы бывают или когда из опасной и изнуряющей болезни выкарабкивается к жизни человек.

«Ну, и вот, значит… — думает Сашка. — Зачем я тут? Сбежал, что ли?.. Испугался?..»

Страх — дело темное, хитрое… Маскируется так, тысячу оправданий себе найдет. А со страхом в душе жить — лучше уж головой в петлю.

Ощупывал Сашка каждое свое чувство, как бревна во дворе, со всех сторон их осматривал — не гнилое ли?.. Серьезно работал, не спеша, словно дом строил.

Дальше-то как жить, спрашивается? К примеру, бизнес… Хотя тут все понятно. Разберемся еще!.. Что ж, попробуйте снять шкуру с кабана, граждане охотники. Неподвижно лежит добыча — ни единого признака жизни не подает. Подходите, берите!..

Еще вопрос: жена сукой оказалась. Так разве другую найти нельзя? Вот, хотя бы Леночка… Если построже с ней, то хорошая жена из нее получится. Все бросила, а за ним пошла. К тому же красивая девчонка… Но главное, построже нужно с ней, без хиханек и хаханек всяких и построже!..

Друзья… Сейчас, пожалуй, ему только на Сережку рассчитывать и можно. Этот не предаст. Когда там, на чеченской горной речке, у них на двоих один рожок для автомата остался, хорошо Сашка глаза Сережкины запомнил: веселые, злые, а там, в их светлой голубизне — не горюй, мол, братан, прорвемся!..

Заворочался Сашка, руки под голову положил.

Мысли, мысли, мысли!..

Нет, не сбежал он, не испугался. Обрыдело ему все, осочертело в конец!.. Что три дня назад было — уже ничего не помнишь кроме дел: обещания чужие, договоры, разборки какие-то… Домой придешь — тоска!.. Оторваться хочется, забузить покруче и так, что хоть рубаху на груди рви. А жена у зеркала сидит и на собственное личико любуется. Эта по головке, как бабушка, не погладит, этой только деньги подавай…

Вздохнул Сашка, по-детски вздохнул прерывисто, тихо… Ну, почему все так получается, почему?!.. Время уходит — как песок сквозь пальцы. Оглянешься назад, не то что вспомнить, опереться не на что… Болото!

Жизнь — как соленая вода. Хлебаешь ее — по груди потоками течет и все мало-мало-мало!.. А чего мало?.. Денег? Но их никогда много не бывает. Радости?.. Так ведь только неделю тому назад, на вылазке, по пьяному делу за вороной на березу Сашка лазил. Дружки чуть ли не до истерики оборжались. Свалился Сашка вниз — хоть бы царапину получил. Потом опять пили — за счастье и удачу… А березу ту на дрова порубили.

Да весело пожил ты, братан, весело!..

Снова мысль уколола: ладно-ладно, а теперь-то что?.. А теперь ты, Сашка, в церкви на полу лежишь и в потолок смотришь. Покойник — не покойник, но вроде как на обочину тебя выбросило… Соображаешь, да? Как все-таки дальше жить будешь?.. Что держать на земле тебя будет?

Открыл Сашка глаза… Едва ли не в смех вдруг потянуло: а вот и не знаю!.. Не знаю, не хочу знать и устал знать. Все, точка!.. Вижу, вон там звездочка за окошком светит и тихо на душе, спокойно… Может быть, я только сейчас и живу, когда остановился и по сторонам осмотрелся.

Кто человек?.. Тысячами нитей привязан он к жизни. Дернут за одну нить — злишься, дернут за другую — завидуешь. Чем наполнят твое сердце — тем и живешь. Кукла, Арлекин!.. А ведь со временем ниточки в такие веревки превращаются — не разорвешь. Вот и таскает человека из стороны в сторону чужая сила, а ему только и остается убеждать себя, что это его воля, а не чужая…

Обочина жизни, говоришь?!.. Да встань сейчас, выйди, там, за дверью такая сеть ждет, кости треснут, а не разорвешь ее!..

Снова заворочался Сашка, свернутое под головой чужое пальто кулаком взбил…

Ну, жизнь, а?!..

Анастасия Филипповна приподнялась:

— Сашенька, ты почему не спишь?

— Да так я… Мысли всякие в голову лезут.

— А ты молитву прочитай: «Богородица дева радуйся…»

— Хорошо…

Хорошо-то, хорошо, только слова этой молитвы Сашка почти и не помнил… Теплоту под холодным сердцем — да, а вот слова нет. Разве что кроме «Господь с тобою»…

Лег Сашка, в пропахшее ладаном пальто носом уткнулся… Минута прошла, успокоились мысли, словно дымкой подернулись.

Вспомнил Сашка, как давным-давно любил на воду смотреть. Бабушка корыто на солнечное место ставила и вода из колодца в нем такой светлой была, что поневоле залюбуешься… Чуть колышется вода, играет тысячами мгновенных и живых оттенков — тронь ее рукой — расступится, примет руку, обнимет пальцы легкой и живой прохладой… Чистая в воде красота, чистая и простая… А покрась ее хоть золотой краской, посеребри миллионами ярких блесток — уйдет чистота. Ни умыться такой водой, ни выпить ее… Может быть и жизнь — как вода?.. А Бог?..

Засопел сонно Сашка, всхрапнул потихоньку…

Все в воде отражается, и доброе, и злое. Но ничто ее не замутит, если сам человек этого не захочет. Вот и снилась Сашке вода… Смотрел он на нее и словно радовался чему-то…

Пол-пятого разбудила Сашку перепуганная Анастасия Филипповна. Светало уже…

— Что?

Спросонья Сашка и не понял ничего, а потом голоса за окном услышал: пьяные, крикливые, резкие.