Эдуард Семенов - Допельдон, или О чем думает мужчина?
К столу Марины потянулись повара и официанты. За зарплатой. Она разделывается с ними лихо, не отрываясь от поиска проклятой пятисотки. Зашел водитель. Взял денег на закупку и бензин. Позвонил директор, оставил распоряжения на завтра. А я все сижу и выкладываю свою линию. Наконец, не выдерживаю и ломаю кончик карандаша. И сразу в голове рождается: «Допельдон!» Вот это да? Почему в этот момент у меня родилось это слово? Аккурат, вместе с хрустом сухого дерева. Смотрю на Марину, она перехватывает мой тоскливый взгляд и смущенно приговаривает:
— Сейчас, сейчас еще в одном месте посмотрю — и пойдем!
— Да не спеши, ищи свои деньги спокойно, — успокаиваю ее. — Мы же ведь сегодня никуда не спешим?
— Если тебе никуда не надо, то я совершенно свободна.
— А свекор?
— Его не будет.
— Свекровь?
— На даче.
— Марат?
— С ней.
— Ну вот видишь все отлично, я тоже свободен, — улыбаюсь я, успокаивая свой живот. — Дай, мне точилку.
— Зачем?
— Карандаш сломался.
Марина протягивает мне точилку в виде космической ракеты. Я кручу ее в руке, а потом начинаю выкладывать свою линию. Одна скрепка, еще, еще, еще, булавка, десять копеек, еще одна скрепка. Та, которая разогнута. Потом хитрю, разгибаю еще одну скрепку, и у меня остается как раз расстояние, чтобы положить ракету. Все сошлось. От края до края. Что называется тютелька в тютельку. И снова в моей голове проносится: «Допельдон!»
Именно в этот момент Марина закрывает свой гроссбух и произносит сокровенное:
— Ну все, пошли!
— Нашла?
— Нашла.
Дзинь! Струна лопнула, и камертон начинает раскачиваться. Мы выходим на улицу, держась за руки. Энергия спокойно переливается от меня к ней и обратно. Жара уже спала, появился легкий ветерок. Приятно. По дороге обсуждаем, что будем есть на ужин. Это уже похоже на ритуал, потому что после долгих гастрономических споров одновременно приходим к выводу, что самым замечательным блюдом для сегодняшнего вечера будет — пиво и пицца.
Пиво «Жигулевское» в пластиковых бутылках. Но чтобы обязательно «Рязанское». Коричневая пробка. Безо всяких надписей сверху. Это важно, потому что есть еще «Жигули» Очаковского завода. Черная пробка с фирменной надписью «Очаково». Так вот, это совершенно не то. Совершенно. У рязанского пива сохранился настоящий запах хмеля и чуть горьковатый привкус, а очаковское пиво безвкусное. От него только в туалет хорошо бегать. Быстрая реакция.
Пицца. Если Вы когда-нибудь будете в нашем городе, то непременно закажите себе нашу, «Жуковскую» пиццу. Запишите телефончик: 7-53-13. Контора называется «Пицца приехала». Здесь пиццу делают золотыми руками. И это не просто слова.
Тесто действительно катается тут же, на месте. Никаких полуфабрикатов. Затем его запекают на открытом огне, на нормальном растительном масле, и наполняют разными ингредиентами. На выбор. По телефону Вам будут навязывать «Маргариту» — это густая смесь из мяса и овощей — или «Максиму», где тоже всего навалено по-максимуму. Но вы откажитесь и закажите «Ветчинку». Только обязательно попросите дополнительно добавить в нее сыра. Так и скажите: «Ветчинка плюс сыр, пожалуйста!» Хотя нет, может быть, к тому времени она будет уже называться «Допельдон».
Честное слово — нет ничего вкуснее этой пиццы. Там нет никакого лишнего вкуса, только хлеб, только ветчина и сыр. Сыра много, и он растекается ровным слоем по всей поверхности пиццы, оставив лишь небольшие розовые островки. Пицца обязательно разрезана на восемь разных кусочков. Есть кусочек поменьше, есть побольше. Каждый найдет себе свой размер. Пицца очень удобная. Если заказываешь на троих, то ее как раз хватает на всех, а если на двоих, то хватает, чтобы наесться и еще чуть-чуть на завтрак.
В течение часа по любому адресу в черте нашего города вам привезут этот маленький кусочек горячего солнца диаметром сорок сантиметров. По городу его возят в специальных пенопластовых коробках, которые отлично сохраняют тепло. Так что можете не сомневаться, Вам его привезут в наилучшем виде, что называется «с пылу-жару».
Вот и мы не сомневались, что нам привезут нашу любимую пиццу точно в срок. С мобильника сделав заказ, мы успеваем зайти в магазин, взять пиво и дойти, или скорее добежать, до Марининой квартиры.
К этому времени камертон раскачался уже до такой степени, что мы вывалились из лифта склеенные поцелуем, как сиамские близнецы. Ставим рекорд по вскрыванию дверей и врываемся в прихожую. Но упасть на пол было бы преступлением. На нас — слой пыли и пота. Целый день стояла нестерпимая жара. У меня вообще шея обгорела. И спасение от этого — душ. Хороший, освежающий душ.
С трудом разлепляемся. И смотрим друг другу в глаза. «Ну, кто первый!» Уступаю. Не без тайного умысла. Обожаю, когда она выходит из ванной комнаты. Словно Венера из пены морской. Вся такая свежая, пахнущая чем-то невообразимо возбуждающим, завернутая в большое махровое полотенце. Вытирая мокрые волосы, намазывая какой-то крем на лицо, Марина проходит в спальную комнату и валится на постель. «Ох, как я устала!» А мой камертон, к тому моменту несколько успокоившийся, снова начинает раскачиваться. «Ну давай, ставь фильм, посмотрим!» «Сейчас, только ополоснусь!» — отвечаю и скрываюсь в ванной.
Возвращаюсь через несколько минут, также завернутый в полотенце. Принцесса лежит в постели, скорее полулежит, опираясь спиной на подушку. В комнате царит полумрак. Свет только от телевизора, на котором застыла картинка с кадрами фильма «Мама, не горюй». Как раз на том самом месте, где мы закончили смотреть вчера.
В приоткрытое окно доносится шум засыпающего города. Далекие гудки паровоза, голоса молодежи на лавочке под окном. К подъезду подъезжает машина. Хлопнула дверь. В руке у Марины сигарета. Затягивается. Разгорается красный огонек. В другой руке — пульт от телевизора. Марина нажимает на кнопку «пуск» — и картинка телевизора оживает. Звук фильма оглушает. На экране телевизора появляется дорожка, снижающая уровень звука.
Сажусь на край постели и наливаю в бокалы пиво. Один протягиваю Марине. Спрашиваю:
— Что? Будем смотреть фильм?
— Не знаю, — в темноте не видно, как она пожимает плечами. — А ты что предлагаешь?
— Как скажешь, можем и кино посмотреть, — говорю ей в ответ, одновременно наклоняясь и целуя ее в мизинчик.
Это единственная эрогенная зона на теле Марины, до которой я могу дотянуться, не расплескав пива. Она вздрагивает и поджимает ногу.
— Ну, не надо. Мы же решили кино смотреть!
— Конечно, решили!
Ставлю бокал на пол и, разворачиваясь, ложусь на живот, так, чтобы было удобно целовать ее ноги. Касаюсь губами ее лодыжек. Самых красивых лодыжек в мире, тонких и сильных, как у лани. Именно в этот момент я понимаю смысл выражения «дрожащая лань», потому что Марина глубоко вздыхает, и ее ноги начинают дрожать. Эта дрожь есть отражение моего камертона, который пульсирует все это время в нижней части моего живота.
Скользя по тонкой и хрустящей простыни, я покрываю поцелуй за поцелуем все ноги Марины. Мне хочется покрыть поцелуями каждый сантиметр ее прекрасного тела, и с каждым прикосновением губами я все ближе и ближе подбираюсь к ее цветку. В темноте не видно, но я ощущаю по аромату, что он вот-вот уже должен раскрыться.
Наконец мои губы касаются лепестков, тонких и нежных, как у розы. Я вдыхаю их запах, и у меня начинается кружиться голова. Марина тихонько стонет. Я поднимаю голову и вижу, как плавно качается ее грудь. Марина старается не дышать, ей не удобно. В руках пиво и сигарета. Пепел вот-вот упадет на простыню. Останавливаюсь и, отжавшись на руках, выпрямляюсь. Сейчас я похож на оскалившегося волка, который склонился над своей жертвой. Марина ставит бокал на стол, стряхивает пепел в пепельницу и кладет рядом сигарету. Дымок тонкой струйкой поднимается вверх, добавляя к запахам, которые витают в воздухе, тонкий аромат табака. Марина курит дорогие, «Давидофф».
Все, теперь ее руки свободны, она гладит мои волосы, притягивая меня к себе. Я не удерживаюсь на руках и валюсь ей на грудь. Следует короткая борьба, и вот уже Марина сидит на мне сверху, и я чувствую, что полностью вошел в нее. Мягко и естественно, как в поднимающееся тесто. Марина откидывается чуть назад и начинает плавные волновые движения. В сумраке комнаты видны только ее очертания, ее тело полностью загородило экран телевизора и как будто светиться изнутри. Мешают только голоса фильма. Помогаю Марине найти ритм и одновременно ищу руками пульт. Это немного отвлекает. А мне это и надо, чтобы не достичь вершины раньше нее. Наконец, мне удается нащупать пульт и выключить телевизор. Комната мгновенно окунается в темноту и тишину, которая прерывается только нашим ритмичным дыханием. Теперь Марину уже совсем не видно. И это позволяет ей полностью расслабиться. Как и любая красивая женщина, она не любит, когда на нее смотрит партнер, и может полностью раскрыться только в темноте. И вот мы плывем с ней, плавно перебираясь с волны на волну, с каждым разом взбираясь, все выше и выше. Мой камертон уже давно не бьется, стрелка застыла и напряжена до предела в верхней точке. Я чувствую, что обгоняю свою принцессу в гонке за удовольствием, поэтому стараюсь отвлечься. Я хочу, чтобы она опередила меня. Но Марина необыкновенно чуткая. Она кожей ощущает, что я ухожу от нее, и кладет мне руку на грудь, начинает гладить мои соски. Теперь уже я не выдерживаю и издаю стон. С трудом выдавливаю из себя: «Наверное, надо позаботиться о безопасности?» Марина наклоняется вперед и достает из-под подушки заранее приготовленный презерватив. Зубами рву оболочку и достаю колечко с запахом апельсина.
