Эдуард Семенов - Допельдон, или О чем думает мужчина?
Марина! Солнце мое! Ей не терпится рассказать мне самую главную новость дня. Вот уж действительно сегодня какой-то особенный день! Я был уверен, что ничего значительнее, чем новость о прибавлении в семействе друга быть не может. Оказалось, что я ошибался! Причем существенно! То, что сказал мне Марина, вполне могло бы потянуть на то, чтобы я мог подарить этому событию свое новое слово. Безвозмездно. То есть даром.
Помните Вику. Фею. Ну, ту самую, у которой мы пили «Изумрудную лозу». Так вот эта фея совершенно недавно собралась выйти на работу после короткого шестимесячного декретного отпуска. Уже самое это в наше время звучит героически. Не то, что решила выйти, а то, что шесть месяцев назад она решила родить ребенка. Одна, без мужа. Отец ребенка растворился в небытие сразу после того, как узнал о том, что фея беременна. Обычное дело в наше время. Но она все равно решила рожать и родила. Отличного парня — Кирюху. В тот вечер, когда мы пили вино, он был у бабушки.
Так вот «фея» работала на крупном предприятии руководителем отдела кадров, и, как девушка ответственная, она была абсолютным патриотом своей фирмы. Абсолютным, ну просто до неприличия. Настоящим ударником капиталистического труда.
Предприятие было очень крупное, с иностранным капиталом. И должность ее была не последняя. Если не сказать больше. Фактически Вика была вторым человеком на этом заводе. На ней висели все трудовые взаимоотношения с коллективом. Попала она на эту должность не по протекции, а выдержав большой конкурс. И не мало сделала на этом месте до того, как решилась на декрет.
Не мало, это не то слово. Когда она пришла на свое, тогда еще новое место работы, отдела кадров как такового не существовала, и вся документация была в самом запущенном состоянии. Ей пришлось почти год все восстанавливать и приводить в порядок. Собственно, когда случился Кирюха, процесс оформления договоров, отпусков, больничных и прочих документов был полностью налажен и работал как часы. Девушки-помощницы вполне справлялись с текучкой, и отсутствие Вики на рабочем месте в течение полугода не могли ничего изменить. Полгода… Это она сама определила себе такой срок, когда на работе ничего сверхъестественного произойти не могло.
Генеральный директор предприятия со слезами на глазах провожал Вику в роддом и клятвенно обещал, что ее здесь все ждут. Как оказалось, генеральный директор сразу, как только Вика ушла, взял на работу свою любовницу. Под его чутким руководством она сделала стремительную карьеру, и к моменту выхода Виктории из декрета оказалась на ее, Викторином, месте.
«Мы в ваших услугах больше не нуждаемся!» — сказал в первый же день «фее» новый начальник отдела, сидя в кожаном кресле за широченным столом и рассматривая свои накладные ногти. Сидела эта дамочка в только что отремонтированном кабинете. Причем средства на ремонт кабинета в бюджете запланированы не были, а рабочим уже на полмесяца задерживали зарплату. Вот когда мы втроем пили то самое вино, мы занимались как раз тем, что, как могли, отвлекали Вику от нехороших мыслей о несправедливости судьбы и прочее бла-бла-бла.
Нет, кончать жизнь самоубийством как мать-одиночка, она, конечно, не собиралась. Вика держалась молодцом и уже договорилась о трех собеседованиях на следующий день. Специалисты ее уровня требовались везде. И это правда. Но специалисты без грудного ребенка. Справедливости ради надо сказать, что на следующий день ей все отказали под всякими благовидными предлогами, хотя было понятно, что из-за ребенка.
«Мы в ваших услугах больше не нуждаемся!» — я однажды уже слышал такую фразу в свой адрес. Именно поэтому я дал себе зарок никогда больше не работать на чужого дядю, чтобы никогда больше не слышать таких слов в свой адрес. Поэтому я как никто другой понимал, что творится сейчас в душе у Вики. Я хоть не рожал, но у меня тоже в тот момент, когда я услышал эти слова, был маленький сын и еще молодая жена, которая не работала.
Так вот, когда мне позвонила Марина, то сообщила, что тот самый начальник отдела кадров, который указал Вике на дверь, уволен. Да-да! Представляете! И уволили любовницу вместе с шефом, генеральным директором.
На предприятие неожиданно приехала комиссия от учредителей кампании, аж из самой Бельгии. Как оказалось, этот самый генеральный директор вместе со своей подругой успел такого наворотить на предприятии, что был выдворен за порог до окончания срока контракта. Причем незаконный ремонт кабинета — это был лишь маленький и не самый значительный эпизод, который попадал под статью «нецелевое использование средств», попросту говоря «воровство». Как известно стройка и ремонт — самый надежный способ умыкнуть бюджетные деньги. Мало того, в составе комиссии был человек, который лично знал нашу Вику, встречался с ней где-то на семинарах, и который объяснил председателю комиссии всю ситуацию. И ее восстановили в должности с повышением оклада.
Представляете! Каких-то два дня назад казалось, что у Вики нет никаких шансов. Ну не бывает в нашем мире справедливости! И вдруг такое! Вот уж поистине допельдон! Счастливый случай! Улыбка Бога, которая случается так редко.
Пицца, пиво, секс и DVD
Звонок Марины застал меня у входа в шале. В это время в небе над Жуковским порхал маленький спортивный самолет Як-52, в котором, если верить диктору, сидела женщина, мастер спорта по высшему пилотажу.
Самолетик крутился в небе, как пчела, и это было последнее выступление сегодняшнего дня. Пока Марина пересказывала мне рассказ своей подруги о том, как ее вызвал председатель комиссии, что говорил и как он при этом выглядел, я, будто радиокомпас, повернулся лицом в том направлении, где в этот момент, по моему мнению, и должна была находиться Марина.
И направление это очень сильно совпадало с выходом с территории авиасалона. Скорее, скорее, с этого пыльного и шумного поля к ней, к моей любимой.
Снова через вторую проходную, мимо толпы посетителей, штурмующей автобусы. Пешком. И будто на крыльях. Не замечая расстояния, жары, духоты и песка, скрипящего на зубах. Каких-то двадцать минут — и вот, я вхожу в кабинет Марины. Она работает здесь же рядом, в небольшом и очень уютном кафе. Бухгалтером. Мой камертон где-то там внутри меня, в самой нижней части живота, начинает свои колебательные движения. Я стараюсь приостановить их невидимый бег, и это мне практически удается. Хотя я знаю, что это не ненадолго. Только до того момента, пока я не прикоснусь к ней.
«Сейчас-сейчас, пойдем!» — говорит мне Марина, перекладывая какие-то бумаги и выбивая пальцами по клавишам калькулятора. «У меня где-то пятьсот рублей потерялись. Найду, и пойдем». О, как она в эти моменты прекрасна. Богиня чисел, королева порядка, неприступная, как крепость, и доступная, как жрица любви!
И именно поэтому я намеренно не подхожу к ней, а сажусь за соседний стол и смотрю на нее, не отрываясь. Через какое-то время Марина замечает мой пристальный взгляд и смущается.
— Не смотри так на меня!
— Почему?
— Ты что давно меня не видел?
— Да, давно. Целую вечность!
— Не придумывай!
Даже не вооруженным глазом видно, как между нами пробежала искра. Чтобы разрядить обстановку, Марина уводит разговор в сторону.
— Расскажи, что там на аэрошоу?
— Да все нормально.
— А что с «Копресом»?
Так называется фирма, от имени которой я носил письмена в Управление культуры.
— А ничего, Игорю удалось продлить срок подачи документов в казначейство до конца авиасалона, но это ведь все равно не реально!
Мне не хочется говорить сейчас о делах. Внизу моего живота пульсирует камертон. И стрелка уже вот-вот замрет в верхней точке.
Марина улыбается мне в ответ на мои призывные знаки глазами, но от темы не удаляется. Не реально! Уж кому как не ей, это известно. Ведь нужно представить баланс предприятия с отметкой налоговой инспекции. А подделывать печать этой организации никто не возьмется.
— Может быть, можно заменить «Копрес» на какую-то другую фирму?» — спрашивает Марина.
— Не знаю, завтра спрошу у Игоря, он сказал, что возьмет все разборки с Управлением на себя.
Я встаю со стула, обхожу стол и прижимаюсь своими губами к губам Марины. Она, смеясь, отстраняется.
— Что ты делаешь? А если кто войдет?!
— Ну и пусть! Пусть все видят, как я тебя люблю!
И она снова улыбается. Эта улыбка Мадонны сводит меня с ума. Я вою в потолок и плюхаюсь назад на свое место. Знаю, пока эти проклятые пятьсот рублей не будут найдены, Марина не двинется с места.
Мне ничего не остается делать, как перекладывать мелкие предметы на столе и успокаивать свой камертон. Две кнопки, шесть скрепок, одна из них разогнута, одна булавка. Десять копеек. Колпачок от шариковой ручки. Все это вытягивается в одну прямую линию, от одного края стола в сторону другого края. Не хватает. Ищу глазами, чтобы такое положить, чтобы точно достать край стола. Карандаш. Лег нормально, но стержень чуть-чуть выступает за край. Это меня раздражает, и я сминаю свою стройную линию. А затем снова начинаю выкладывать все в прямую линию, хоть и знаю, что все равно в конце стержень карандаша будет выглядывать за край. Камертон внутри меня мерно отсчитывает время, которое я считаю потерянным и выкинутым из жизни. Ну почему так долго? Почему?
