Владимир Корчагин - Две жизни
— А чуть в сторону, левее или правее? Степа, подключайся и ты. Ребята, и вы присоединяйтесь! — махнула она рукой коллекторам.
Все начали дружно крушить неподатливую глину. Но все было тщетно.
— Ладно, ребята. Придется признать, что эти прослои встречаются не так уж часто, — вздохнула Софья. — Пора возвращаться к машине.
— Нет, я так легко не сдамся! — упрямо возразил Сергей. — Дайте-ка мне лопату.
Он взял лопату и, отойдя метров на двадцать в сторону, принялся с силой разгребать обрушившиеся сверху комья земли.
— Оставьте, Сергей Петрович, всю осыпь не перекопаешь. Со временем пришлем сюда рабочих, и тогда, может быть…
— Сейчас, сейчас, вот уже глины пошли. Только очень твердые почему-то… О, черт! Так это же алевролит. Тот самый, с фосфоритами. Только другого цвета.
К нему подскочила Софья:
— Да, тот же прослой алевролита. И на том же уровне, что пометил Степан. Я чувствовала, что осыпь хранит под собой немало интересного. И вот, видите… Теперь можно не сомневаться — граница проходит здесь. Ну все, друзья, пошли к машине. Ярин обещал горячей картошкой угостить.
— А как же на других обнажениях, где не будет этого прослоя? — подал голос Степан.
— Там будем идентифицировать породы по комплексу терригенных минералов. Недаром я попросила Петю отобрать тут как можно больше образцов. Сегодня же отправим их на иммерсионный анализ, и станет ясно, что представляет собой такой комплекс в подалевритовых готеривских и надалевритовых барремских слоях.
— Значит, везде будем танцевать от этого обнажения?
— Да, пока оно будет опорным разрезом. Кстати, Иван Афанасьевич, — обратилась она к топографу, — завтра же определите абсолютную отметку подошвы алевролитового прослоя. Лучше там, на перепаде ручья. Степа покажет вам.
Полчаса спустя они перебирались по шаткому бревенчатому мостику обратно на луговой берег Ермиши, вдыхая божественный запах свежесваренной картошки, заправленной тушенкой.
Ярин тут же принялся раскладывать ее по металлическим мискам. Но как только к костру подошел Сергей, он отозвал его в сторону и затащил в кабину машины.
— Что еще случилось? — насторожился Сергей.
— Ничего не случилось. А давайте вот, с устатку. — Он вынул откуда-то из-за сиденья бутылку водки и два стакана.
Кровь бросилась в лицо Сергея:
— Да как вы можете такое?! Я понял бы еще, если бы вы предложили это всем там, у костра. А так вот, тайком от всех! Уберите сейчас же это с глаз моих! И чтобы никогда больше не было ничего подобного. Слышите — никогда! — Сергей хлопнул дверцей кабины и… чуть не сбил с ног оказавшуюся рядом Софью.
— Вы?! Вы слышали?
— Да, я догадывалась, зачем он вас позвал. И если бы вы согласились…
— Что было бы тогда?
— Ничего не было бы. Зато теперь я убедилась, что не ошиблась в вас. — Она улыбнулась ему теплой, ласковой улыбкой, и он снова скорее почувствовал, чем увидел, что так могла улыбаться лишь та, что приснилась ему в недавних снах.
Глава пятая
К концу следующей недели съемочные работы в партии вошли в привычный деловой ритм. Четыре отряда, руководимые Петром, Степаном, Софьей и самим Сергеем, все увереннее продвигались вниз по течению Ермиши, ежедневно покрывая восемь-десять квадратных километров карты. Из управленческой лаборатории пришли и результаты иммерсионных анализов, свидетельствующие о том, что комплексы терригенных компонентов готерива и баррема существенно отличаются друг от друга, что позволило надежно использовать их для идентификации глинистых толщ. К тому же опорный горизонт с прослоями фосфоритсодержащих алевролитов встречался уже не в одном обнажении правого берега реки.
Словом, все складывалось как нельзя лучше, если бы не участившиеся стычки с Яриным. И дело было не только в том, что он все чаще появлялся на работе под хмельком и даже пытался спаивать некоторых работников.
Однажды утром, когда Сергей и Софья, сидя в камералке, намечали маршруты отрядов на предстоящий день, он бесцеремонно подсел к их столу и сказал не терпящим возражений голосом:
— Буровикам надо выдать деньжат.
— Каких деньжат? — отозвался Сергей, не поднимая головы от карты. — Разве вы не знаете, что, согласно трудовому контракту, зарплата всем работникам партии выдается лишь в конце месяца?
— Мало ли что там записано, в этом контракте. А ребятам деньги нужны. И я обещал.
— Позвольте, а почему буровики обратились к вам, а не ко мне? И кто дал вам право что-то обещать?
— Почему обратились ко мне?.. Потому что я ближе к рабочему человеку, чем вы все с вашими дипломами и контрактами. А обещал и буду обещать, поскольку я тоже не последняя спица в колеснице, — все хозяйство на мне.
— Ну вот что, Вадим Федорович, — как можно мягче сказал Сергей, — может, вы и ближе к рабочему человеку, чем мы с Софьей Васильевной, и хозяйство у вас действительно немалое. Но все финансовые вопросы позвольте решать мне самому. Что же касается ваших намерений и впредь кому-то что-то обещать, то потрудитесь обещать лишь то, что в вашей компетенции. А сейчас идите и работайте. С буровиками я сам поговорю.
— Хор-рошо! Я уйду. Уйду… Но имейте в виду, что, пока ребята не получат денег, буровые станки будут стоять на базе.
— Вот как! Вы еще и забастовкой грозите. От имени этих ваших «рабочих людей». Не слишком ли много вы на себя берете? И отдаете ли отчет своим словам?
— Я-то отдаю. Не первый год ишачу в этих проклятых партиях. А вот вы… — он дохнул на Сергея винным перегаром. — Вот вы…
— Ну ладно, ладно, идите, не мешайте работать. А вечером поговорим, — вновь попытался Сергей урезонить перепившего завхоза. Но тот еще ниже склонился к столу:
— А я вот сейчас хочу поговорить. И вообще… — пьяное лицо Ярина почти вплотную приблизилось к лицу Сергея, и он не знал уже, что делать в такой кошмарной ситуации, как вдруг Софья, до сих пор не произнесшая ни слова, вихрем взвилась над столом и, смерив Ярина взглядом, полным презрения и ненависти, крикнула во всю силу своих легких:
— Вон! Вон отсюда, мерзкая харя! И чтоб духу твоего больше не было в камералке. — Лицо ее исказилось от гнева, глаза метали молнии. И пьяный верзила, вобрав голову в плечи, попятился к двери.
— Простите, Сергей Петрович, не сдержалась. Видеть не могу это животное, — проговорила Софья, когда дверь за Яриным закрылась. — Я понимаю, что слишком вспылила, но…
— А иначе мы от него не отделались бы. Я могу лишь поблагодарить вас. Но вот с буровиками придется разбираться. Пойду поговорю с ними.
— Не-ет, лучше пойду я. У меня это проще получится. — Софья сейчас же выскользнула в дверь, а Сергей снова уже в который раз возблагодарил судьбу за то, что ему так повезло со старшим геологом. Признаться, он совершенно не представлял, о чем и как говорить с буровиками: деньги управление им еще не перечислило, а буровые скважины нужны были позарез.
Сергей не отходил от окна, мысленно переживая за свою помощницу: как она уладит это непростое дело?
Так прошло несколько томительных минут. Он был готов уже бежать вслед за Софьей, как вдруг увидел, что стоявшие в дальнем углу двора буровые станки взревели моторами и медленно, один за другим, потянулись к воротам базы.
Сергей с облегчением вздохнул. Словно гора свалилась у него с плеч. Вскоре на месте стоянки буровых осталась лишь маленькая воздушно-легкая фигурка его старшего геолога.
Горячая волна благодарной нежности охватила Сергея.
— Бесценная ты моя! — прошептал он, не спуская глаз с возвращающейся Софьи. — Чем я смогу отплатить провидению за то, что оно дало мне возможность встретиться с тобой в самом начале моей первой, так непросто сложившейся работы? Что заставило тебя поехать именно в Ермишскую геосъемочную партию? А может, это ты и приснилась мне задолго до того, как я вообще узнал о твоем существовании? Нет, это, конечно, верх фантазии. И все-таки… — Он готов был сейчас же признаться в любви этой чудесной девушке, сразу ставшей для него самым дорогим человеком на земле.
Однако, возвратившись в камералку, Софья, как всегда, даже не взглянула на него, а, лишь бросив на ходу что-то вроде «все в порядке, станки выехали на точки», взяла в руки карандаш и склонилась над картой.
Сергею ничего не оставалось, как последовать ее примеру, — через полчаса съемочные отряды должны были выйти на маршруты.
С Яриным в этот день они больше не встречались. Никак не проявил он себя и в последующие дни. И все могло бы со временем войти в более или менее спокойную деловую колею, если бы в начале следующей недели не произошло событие, донельзя возмутившее всех работников партии.
А все началось с дождя, который лил с утра до вечера, отчего все, кто был на маршрутах, вернулись на базу промокшими до нитки. И тут оказалось, что кое-кому даже не во что переодеться.
