Владимир Романовский - Русский боевик
Весь вечер лило, как из ведра, а к ночи поуспокоилось — просто накрапывало, текло больше с крыш и деревьев, чем с неба. Такси с новгородским номером въехало на полукруг у бокового входа гостиницы. Шофер посмотрел на привратника, а привратник на шофера. Пожав плечами, привратник открыл массивный зонтик почти пляжных размеров и шагнул к задней двери.
Женщине, вышедшей из машины, было лет сорок. Приглядевшись к несколько восточным чертам ее лица, к черным, мягкой волной, волосам, к богатым тряпкам, привратник сообразил, что это та самая — знаменитость, прибывшая на гастроли в Белые Холмы, и завтра у нее шоу, и наверняка она, как многие восточные люди, щедро дает на чай. Услужливо проведя даму под козырек над входом, он вернулся к машине и вместе с шофером они перетащили к вертящейся стеклянной двери массивные чемоданы.
— Благодарю вас, — с достоинством сказала восточная дама, небрежным жестом открывая изящную кожаную сумочку и расплачиваясь с шофером.
— Вы ведь и есть Амалия Акопян? — спросил голосом, окрашенным радостью узнавания, привратник.
Восточная дама снова запустила руку в сумочку, вынула оттуда пластик жевательной резинки, положила резинку в рот, и стала ее жевать, слегка, но вовсе не неряшливо, причмокивая, и глядя спокойно, но неотрывно, на привратника.
— Вы… есть… — привратник смутился.
Прошло секунд десять. Привратник кивнул и торопливо отворил и зафиксировал створку вертящейся двери таким образом, что в стеклянном барабане получился проход, и можно было посетителю пройти, а привратнику протащить чемоданы, в вестибюль, не толкая перед собой вертящуюся дверь. По инструкции, так следовало поступать всегда, когда прибывали постояльцы с чемоданами. Обычная дверь была бы удобнее, но, очевидно, проектировщики считали вертящуюся неотъемлемым атрибутом гостиниц. Оказавшись в вестибюле, дама красивым шагом проследовала к стойке. Высокая. Изящная. Привратник покачал головой, сказал смущенно «Эх!» и взялся за чемоданы весом, наверное, в тонну каждый — но был он парень сильный, и никакие тяжести его не пугали.
Нинка за стойкой занята была перепиской по инету с неким Васечкой.
— Ой, Васечка! — непосредственно радуясь, звонко, чуть взвизгнув, воскликнула она. — Васечка приедет завтра! Привезет подарок!
Кому она это сообщала — неизвестно. Этот Васечка так за две недели нинкиной работы в гостинице всех достал, что, появись он в вестибюле среди бела дня, привратник, бармен, и охрана сбежались бы — бить ему морду. Все ждали, когда же визгливую дуру Нинку уволят, но всё начальство уехало сразу после принятия Нинки на должность на Мер Нуар — захватывать конец бархатного сезона, и увольнять Нинку оказалось некому. Непосредственная Нинка, тощая и состоящая вся из прямых углов, помимо восторгов, инспирированных Васечкой, еще и — стреляла у всех сигареты, одалживала и не возвращала зажигалки и деньги, присоединялась к чаепитиям и кофепитиям, ничего не принося к общему столу, а также подозревалась в изъятии, и распитии с Васечкой, нескольких бутылок коньяка с пометкой ХО из гостиничного бара. По крайней мере в области коньяка у Васечки наличествовал безупречный вкус.
Амалия Акопян остановилась, оценила положение, и стукнула ребром кредитки по полированной поверхности стойки. Нинка подняла на нее глаза.
— Я сейчас, я только отвечу, — радостно объяснила она.
Вот ведь коза тупая, подумал привратник. Сейчас знаменитость рассердится. Впрочем, Нинке и терять-то нечего. Тут он увидел странное. Знаменитость наклонилась слегка и тихо сказала несколько слов. Нинка как-то резко переменилась. Глаза у нее округлились, она приподнялась со стула, покраснела, и быстро проверила резервацию. Взяв трепетной рукой кредитку знаменитости, она мгновенно все оформила и ляпнула левой по звонку-колокольчику, стараясь не смотреть на знаменитость. Привратник, исполнявший в это неходовое время также обязанности рассыльного, поставил чемоданы на тележку с золочеными стояками и подрулил к стойке.
— Семнадцать Ка, — сказала Нинка, глядя в пол, устланный ковром.
— Не расстраивайтесь так, — сказала знаменитость, протянув длинную руку через стойку и гладя холеной ладонью Нинку по щеке. — У вас все впереди, вы молоды и забавны.
Нинка стала красная, как клюквенный морс.
Лифт пришлось ждать, несмотря на то, что гостиница стояла пустая (а почему, кстати, и где же сопровождающие и поклонники, подумал привратник), а лифтов было целых четыре. Наконец лифт пришел и открыл двери, мелодично звякнув.
На семнадцатом — последнем — этаже гостиницы помещались два пентхауза, три обычных номера, смотровая площадка, и плавательный бассейн с убирающейся крышей. Крышу следовало чинить — убирающий ее механизм засрали птицы, и он перестал функционировать. Семнадцать Ка являлся угловым пентхаузом с автоматическим контролем света, тепла, и влажности воздуха, и многими другими удобствами. Знаменитость скинула пеструю накидку, тряхнула гривой черных волос, и протянула привратнику купюру. Взяв деньги, привратник начал было дежурный монолог о том, что, мол, если чего понадобится, тогда извольте, но его прервали.
— Кухня работает?
— Э… да.
— Я бы съела что-нибудь легкое, какой-нибудь салат. И еще — проследите, пожалуйста, чтобы красное вино, которое мне пришлют, не содержало добавок.
— Добавок?
— Воды, уксуса, и так далее.
Следующая купюра была такого достоинства, что привратник понял — следует выполнять, чего велят, и делать это быстро.
— Да, вот еще что, — веско сказала Амалия Акопян. — Снимите-ка пиджак. Снимайте, снимайте, ничего страшного.
— Как? — переспросил привратник.
— Пиджак снимите.
Он снял пиджак. Амалия Акопян оценивающе на него посмотрела.
— Вы занимаетесь бодибилдингом? — спросила она, разглядывая его.
Привратник чуть приосанился и напряг мускулы груди.
— Немножко, — сказал он со смущенной, и в тоже время тщеславной, улыбкой.
— Какая гадость, — Амалия покривилась. — Все, можете идти.
Не входя в лифт (мобильник в лифте работать отказывался) он позвонил креатуре по имени Баба Света, и сказал, чтобы та срочно собирала салаты по орлеанскому рецепту, и как только соберет, пусть внук Федька бежит опрометью с салатами в «Русский Простор». Баба Света сообщила, что Федька спит.
— Буди, — велел привратник. — Прямо сейчас, немедленно, срочно. Только бы Малкин не нагрянул.
Спустившись в вестибюль, он на мгновение остановился, пораженный. К нинкиной стойке выстроилась очередь только что, очевидно, прибывших постояльцев.
Возглавлял очередь большого роста дородный священник в орнаментальной рясе, с седой бородой. За священником расположилась странная пара — долговязый вертлявый негр в белом костюме и не очень примечательная, тусклая, белесая женщина лет тридцати пяти, возможно проститутка. Негр что-то ей такое втолковывал по-английски. За странной парой стоял в непринужденной позе элегантно одетый, крепкого сложения блондин средних лет с дипломатом в левой руке. За блондином толклась забавная троица — двое парней и одна девушка. Один из парней, шатен, одет был в костюм, похожий на костюм блондина. Второй парень, блондин с рыжиной, одет был неряшливо в грязные джинсы, рваную куртку, и держал под мышкой старой формации жим-за-жим. Парни переругивались вполголоса. Девушка, вроде бы чуть старше их обоих, эффектная и стройная, в дорогих тряпках, думала о чем-то своем — возможно, тоже проститутка. Вообще проститутки составляли значительную часть посетителей «Русского Простора», и неизвестно еще, оправдывала бы себя гостиница, построенная совсем недавно, на пике корпорационной гигантомании, в центре Белых Холмов, города, знаменитого лишь тем, что здесь когда-то родился и провел часть отрочества какой-то не то физик, не то художник, города, у которого не было даже своего аэропорта. Если бы пригороды Новгорода росли бы в этом направлении чуть быстрее, давно бы Новгород поглотил Белые Холмы. В самые лучшие дни, конференционные, гостиница заполнялась едва ли на треть.
Нинка, напуганная ранее знаменитостью, так и не пришла окончательно в себя, а неожиданный наплыв посетителей и вовсе выбил ее из колеи. Выражение лица у нее сделалось плаксивое.
Привратник кинулся к дверям — грузить на тележку три чемодана. Священник, расплатившись, обернулся и крикнул басом:
— Эй, добрый человек! Ты там не урони! Не урони!
— Не ураньи! — вторил ему восторженно вертлявый негр, и расхохотался. Белесая спутница его смущенно улыбнулась.
Рыжеватый неопрятный блондин побежал было помогать привратнику, но хорошо одетый шатен его удержал.
— Стенька, веди себя прилично, — сказал он.
— Надо помочь человеку.
— Если ему нужна будет помощь, ему наймут помощника, за деньги, причем твою кандидатуру на эту должность будут рассматривать в последнюю очередь. Ну и манеры у тебя. Ты, небось, официантам в кафе тоже помогаешь?
